Читать онлайн «Тайны русской веры. От язычества к империи.». Страница 86

Однако Афанасий Холмогорский интересен и другим, а именно тем, что на его примере можно увидеть, как в казалось бы догматическое мышление одного из идеологов «грекофильства» проникают новые веяния. Во всяком случае, анализ «Шестоднева» показывает, что Афанасий Холмогорский интересовался научными знаниями. Так, теперь, видимо, не подлежит сомнению, что он признавал шарообразность земли и сферическую форму неба: «Велики суть небеса и многим болши земля. И земля посреде их, яко тычка в крузе, ни на чем и с водами, сиречь с морми, Божиим повелением поставлена и утвержена». В другом месте он пишет: «Тако же и земля. Аще и горы и холми на себе имеет, но обаче кругла разумевается». Кроме того, в «Шестодневе» можно увидеть попытки рационального объяснения различных природных явлений.

Естественно, что этим мыслям и высказываниям не стоит предавать слишком уж широкого толкования. Все же по своим религиозно-философским предпочтениям Афанасий Холмогорский оставался в русле восточной догматики, признавая, что основой бытия является Господь: «Зане всемощен и творит, яко же хощет».

«Латинство» — это условное название, которое дали сторонники официальной церкви тем деятелям церковной реформы, которые связывали необходимость изменений в религиозно-философской жизни России с распространением западноевропейского опыта, светской науки и светского образования. Думается, использование этого термина вполне оправдано и сегодня, ведь те рационалистические методы мышления, принципы рационально-критического отношения к вероучительным и богослужебным текстам, за которые ратовали «латинствующие», и в самом деле были ими почерпнуты с Запада. Другой вопрос: насколько потребность в распространении «рациональной методы» была оправдана внутренним развитием русской религиозно-философской мысли?

Думается, что появление «латинства» оказывается вполне закономерным. Уже говорилось, что к середине XVII столетия русская религиозно-философская мысль практически полностью исчерпала собственные возможности в осмыслении места России в окружающем мире. «Грекофильство» предложило новый, как казалось, путь — изменение традиционной русской обрядности в соответствии с обрядностью греческой церкви. Однако в стиле, в методологии мышления ничего нового предложено не было, ибо одна догматика как бы подправлялась другой догматикой. При этом многие новшества, предложенные «грекофилами», вызывали или протест, или несогласие. В принципе начало рационально-критического осмысления действительности теперь было делом времени.

Во второй половине XVII столетия возникла необходимость самостоятельного мышления, критики того положения вещей, когда русские, в сознании своего бессилия во всем, пассивно шли за своими греческими руководителями, беспрекословно соглашаясь с ними во всем, не пытаясь и не решаясь оказать им в чем-либо противоречие и выступить против них с чем-либо своим.

Нельзя не отметить и тот факт, что объективное развитие страны, и субъективные желания правящих кругов, особенно светских, если уж не требовали, то, во всяком случае, предлагали искать новые варианты, новые принципы, которые могли бы придать дополнительные импульсы для движения России по историческим дорогам. Не случайно поэтому значительное влияние «латинство» приобрело именно при дворах царей Алексея Михайловича и Федора Алексеевича, а затем и при дворе Софьи Алексеевны, довольно благосклонно относившихся к западным новшествам.

Однако уже в 80-е годы XVII века ситуация изменилась и «латинствующие» были осуждены на Соборе 1690 года. Впрочем, идеи, которые посеяли «латинствующие» на русской почве, уже вскоре, во времена царя Петра Алексеевича, дали самые бурные всходы.

Симеон Полоцкий (Самуил Гаврилович Петровский-Ситнянович) (1629–1680) — один из значительных деятелей восточнославянской культуры XVII века, поэт, переводчик, драматург и богослов. Белорус по происхождению, уроженец Полоцка, он получил образование в Киево-Могилянской коллегии и, по некоторым предположениям, в Виленской иезуитской академии. Уже в эти годы он написал свои первые стихотворения. В 1656 году он принял монашеский постриг под именем Симеона, а в 1664 году навсегда переехал в Москву, где к его монашескому имени и добавилось прозвание Полоцкий. В Москве он получил поддержку самого царя Алексея Михайловича, при дворе которого он признавался как мудрейший «философ», «вития» и «пиит».

Пользуясь благосклонностью царя, Симеон Полоцкий развернул в Москве широкую просветительскую деятельность — преподавал в Богоявленской и Заиконоспасской братских школах, открыл в Кремле типографию, свободную от церковной цензуры, в которой в большом количестве издавал свои книги стихов, учебную и богословскую литературу. Позднее, по поручению царя, Симеон Полоцкий занимался воспитанием и образованием царских детей — Федора и Софьи. Кроме того, он возглавлял созданную при Приказе тайных дел первую в России школу нового типа, где обучал латинскому языку государственных чиновников — будущих дипломатов. Он же разработал проект организации в Москве высшей школы, который позднее был положен в основу создания будущей С л авяно-греко-латинской академии.

Творческое наследие Симеона Полоцкого более чем обширно: книги проповедей «Обед душевный» и «Вечеря душевная», богословский труд «Венец веры православнокатолической», а также сохранившиеся в рукописях грандиозные книги «Рифмологион» и «Вертоград многоцветный», включающие не одну тысячу стихов. Правда, после его смерти многие эти книги были запрещены как «прельщающие» латинской мудростью, а рукописи изъяты и скрыты в патриаршей ризнице. Например патриарх Иоаким осудил Симеона Полоцкого как человека «мудрствоваше латинская нововы мышления». А о самих книгах, издаваемых Симеоном, патриарх Иоаким говорил: «Мы прежде печатного издания не видали и не читали тех книг, а печатать их не только благословления, но и изволения нашего не было».

Уже в первые годы пребывания в России Симеон Полоцкий принял самое активное участие в проведении церковной реформы и в борьбе со старообрядчеством. Его перу принадлежит несколько книг против старообрядцев. Так, после Соборов 1666–1667 гг. он написал книгу «Жезл правления» с обличениями старообрядчества. Книга имела большое значение в полемике со старообрядчеством. Впрочем, еще в прошлом — столетии исследователями было отмечено, что в ряде случаев аргументация Полоцкого, и каноническая, и историческая, достаточно слаба. Ему не хватало серьезной исторической подготовки, а свои доказательства он часто строил только на авторитете западных историков или же на собственном филологическом анализе.

Интересна и еще одна мысль Полоцкого в «Жезле правления», когда, доказывая необходимость троеперстия, Симеон Полоцкий пишет о том, что троеперстное знамение употребляется всеми православными народами, за исключением небольшого числа великорусов, и именно этот факт как нельзя лучше говорит в пользу апостольской древности троеперстия. В данном случае важно то, что Полоцкий искренне считает традиционные обычаи Русской Церкви заблуждением, а правила греческой Православной Церкви — истиной, ведь он был воспитан именно в этой традиции. Здесь очень четко проявляется само отношение Симеона Полоцкого к собственно русским традициям, которые были от него очень далеки и, по большому счету, малоценны. Такое же отношение было у него и к русской истории. Характерно, что в «Вертограде духовном» Полоцкий не упоминает ни одного русского царя, кроме князя Владимира, крестившего Русь. Видимо, собственная русская история Полоцкого просто не интересовала.

Религиозно-философские предпочтения Симеона Полоцкого определялись его образованием, полученным в прозападных учебных заведениях Киева и Вильно. Впрочем, сам Симеон Полоцкий не был, так сказать, профессиональным философом, скорее он был профессиональным литератором и поэтом. Уверенный в том, что Россия должна избавиться от своей самобытности, он всю свою деятельность посвятил тому, чтобы распространить здесь идеи западноевропейского гуманизма и рационализма. И прежде всего он пропагандировал светскую науку, столь отрицаемую ранее в древнерусской мысли.

Конечно, будучи монахом, Симеон Полоцкий признавал, что светская наука, и в первую очередь философия, вторична по отношению к богословию. В «Вертограде многоцветном» он писал:

Больше того, немало трудов он посвятил тому, чтобы утвердить в российском религиозно-философском сознании истинное, как ему казалось, православное вероучение. Однако сами подходы к толкованию православного вероучения Симеоном Полоцким значительно отличались и от традиционных для России, и даже от тех, что пришли с нововведениями, которые были привнесены в русскую жизнь церковной реформой.