Читать онлайн «Тайны русской веры. От язычества к империи.». Страница 45

Из наиболее важных книг религиозно-мистического характера необходимо назвать сочинения Псевдо-Дионисия Ареопагита, Григория Паламы, Григория Синаита, «Диоптру» Филиппа Пустынника. Естественно-научные и философские тексты переводились в составе сборников изречений «О земном устройстве», «Аристотелевы врата» (второе название «Тайная тайных»), «Сказание об Аристотеле». А одной из самых любимых книг в эти годы был философско-исторический роман «Александрия», излагающий предания об Александре Македонском.

На основе различных иноязычных источников, русские мыслители создавали и собственные, оригинальные произведения. Так, в середине XVI столетия трудами митрополита Макария (1482–1563) были составлены Великие МинеиЧетии — огромный свод книг, содержащий жития святых, изложенные в порядке празднования их памяти по православному церковному календарю. Сюда же входили псалмы, гимны, молитвы, каноны на каждый день месяца и на весь год, начиная с сентября. Макарьевские Минеи Четии намного превосходили предшествовавшие им своды и на долгие годы стали одними из главных богослужебных книг в Русской Православной Церкви.

Новгородский архиепископ Геннадий (ум. 1505) несомненно сыграл выдающуюся роль в истории отечественной религиозно-философской мысли. Собрав вокруг себя многих русских и иностранных переводчиков, он стал инициатором создания немалого числа различного рода религиозно-философских сочинений, оказавших значительное влияние на всю последующую духовную жизнь России. Именно под его руководством была создана так называемая Геннадиевская Библия (1499). Геннадий является одним из авторов новых пасхалий, расписанных после 1492 года. (Еще одно «Изложение пасхалий» вышло в 1492 году из-под пера тогдашнего митрополита Зосимы, позднее обвиненного в поддержке ереси «жидовствующих».) Кроме того, архиепископ Геннадий стал инициатором борьбы с ересью «жидовствующих», добившись проведения в 1490 году церковного собора по этому вопросу. Геннадий Новгородский канонизирован Русской Православной Церковью.

«Послание Геннадия Иоасафу» написано в 1489 году и представляет собой один из наиболее ранних памятников полемики против еретиков. В этом послании Геннадий излагает не только обвинения против еретиков, но и некоторые важные положения самих еретических учений. А одним из главных положений оказывается сомнение еретиков в том, что в 1492 году, по окончании седьмого тысячелетия от сотворения мира, наступит конец света.

Впрочем, проблемой конца седьмой тысячи лет архиепископ Геннадий интересовался и ранее. В послании Димитрия Траханиота новгородскому владыке, датируемым сентябрем 1488-го — мартом 1489 года, воспроизводится вопрос Геннадия: почему Господь не предупреждает людей Своими знамениями о наступлении «конца миру»?

По сути дела, рассуждение о возможном конце света является главной темой всего «Послания». Архиепископ Геннадий пытается понять основания «сомнений» еретиков и в то же время дать собственный ответ на вопрос о ближайших судьбах мира и человечества.

Ответы Геннадий ищет в Библии, в святоотеческой и другой христианской литературе. Он не может воспринимать пророчество о конце света просто на веру, а пытается серьезно разобраться в этом вопросе. Поэтому он просит своего адресата, бывшего ростовского епископа Иоасафа, прислать ему книги. Из Библии его интересуют книги Бытия, Царств, книги Пророков, Притчи Соломона, книга Иисуса Сираха. Кроме того, он разыскивает труды Афанасия Александрийского против ариан и сочинение болгарского писателя X века Козьмы против ереси богомилов, послание патриарха Фотия (IX в.) и житие римского папы Сильвестра I (IV в.), сочинения Дионисия Ареопагита.

Внимательно изучает он и еретические сочинения, в частности «Шестокрыл», — еврейское астрологическое сочинение, состоящее из таблиц для определения лунных фаз и затмений. Именно в «Шестокрыле» Геннадий находит объяснения «сомнений» еретиков — их сомнения основываются на иудейском летоисчислении. Дело в том, что в византийском и древнерусском календарях дата сотворения мира определялась как 5500 или 5508 годы до Рождества Христова. А в иудейском лунном календаре — как 3761 год до Рождества Христова, и, следовательно, до конца света было еще почти два тысячелетия.

И глубокое изучение вопроса поселяет сомнение в душе самого архиепископа Геннадия: «А в Евангелии не сказано, когда будет конец света». Более того, ему представляется, что чисто математическое решение этой важнейшей эсхатологической проблемы неверно в принципе. Ведь Промысел Божий неподвластен человеческому разуму, и рассчитать с уверенностью Божии деяния никто не в силах. Именно поэтому несколько раз повторяет Геннадий слова Григория Богослова о том, что «нужно ждать скончания мира во всякий час».

Архиепископ Геннадий понимает — если конец света не состоится, то это будет сильный удар по всему христианскому богословию: «Надобно будет выдержать великое борение, если окончатся годы пасхалии, а Бог еще продлит жизнь мира, — пишет он. — Ведь это прибавит дерзости еретикам, мудрствующим по-иудейски, а для христиан будет великая тягость».

Кстати, он оказался прав. В 90-е годы XV века сторонники «жидовствующих» оказались очень сильны, особенно при дворе великого князя. Пострадал и сам Геннадий, — обвиненный во взяточничестве, он был сведен в 1504 году с поста новгородского архиепископа и заточен в келье Чудова монастыря в Москве.

Впрочем, и русская религиозно-философская мысль оказалась подготовлена к такому повороту. Как считают современные исследователи А. А. Беляков и Е. В. Белякова, «именно в полемике с «глаголющими, что ради несть Христова пришествия, а уже время ему быти» и была выработана новая эсхатологическая концепция»27. Эта концепция прослеживается по ряду текстов, написанных на рубеже XV–XVI веков, как раз в последние годы седьмой и первые годы восьмой тысячи лет, к которой относят и сочинения архиепископа Геннадия. Кроме того, исследователи относят к этим текстам сочинения Димитрия Траханиота, митрополита Зосимы и Иосифа Волоцкого. Причем именно Иосиф Волоцкий дает наиболее четкое и стройное изложение этой концепции в «Сказаниях о скончании седьмой тысячи» (1492–1495), позднее вошедших в состав его «Просветителя» в качестве 8, 9 и 10-го слов «На новгородских еретиков».

В соответствии с этой концепцией русские книжники разорвали традиционную для восточного христианства связь между концом Византийской империи («Нового Рима») и возможным воцарением Антихриста или же концом света. Например, на Руси совершенно по-своему воспринимали традиционные эсхатологические тексты. Так, в рукописной традиции были широко известны слова Ефрема Сирина: «Писания все сконча, и реченаа знамениа вся съвръши, и несть ино ничтоже прочее токмо суперника нашего, еже есть антихристова слава. На конец бо римьскаго цесарьства, подобает ся всему съвръшити». Уже архиепископ Геннадий, задавая свой вопрос о не свершенных знамениях, заочно полемизирует с этим миропониманием. А Иосиф Волоцкий продолжает эту полемику, цитируя приведенное место 50-го слова Ефрема Сирина, он обрывает цитату и опускает слова «на конец бо римьскаго цесарьства, подобает ся всему съвръшити».

В итоге А. А. Беляков и Е. В. Белякова приходят к выводу, что суть новой эсхатологической концепции состояла в том, что русские книжники относили «Второе Пришествие и конец миру в неопределенное будущее… Новая концепция, не отрицая прямо наличия власти Антихриста перед Вторым Пришествием Христа, времени ему в истории не отводит».

Приведенное мнение современных исследователей представляется крайне интересным. Следовательно, продолжая традицию предшествующих русских мыслителей, стремящихся понять место России во всемирной истории в контексте Божиего Промысла, русские книжники уже на рубеже XV–XVI веков по-своему и совершенно оригинально переосмыслили важнейшие эсхатологические христианские учения, столь распространенные на Востоке. И вновь, как и ранее, это переосмысление открывало перед русским народом и Русским государством бескрайние перспективы. Если гибель «Нового Рима» не связывается с концом мира или воцарением Антихриста, то значит Русь может принять на себя исполнение миссии вселенского православия, которую к этому времени Византия уже утеряла.

Размышления над темами смерти, Страшного Суда, покаяния занимали одно из главных мест в поэтическом народном творчестве в конце XV–XVI веке. Во многом это было связано с ожиданием конца седьмого тысячелетия по сотворению мира, наступление которого связывалось или с концом мира и Вторым Пришествием Христа, или с воцарением Антихриста, которые пророчились в 1492 году.