Читать онлайн «История и зоология мифических животных». Страница 35

Чтобы не возвращаться к этому виду мифозоев, авторы настоящей книги позволили себе привести в этой главе и сведения средневековых авторов.

Двумя веками после Фотия о кинокефалах писал Адам Бременский в своей книге «Деяния архиепископов Гамбургской церкви». Надо сказать, что ни к славному городу Гамбургу, ни к его архиепископам кинокефалы, судя по сообщению Адама, прямого отношения не имели. Но автор весьма подробно описывает не только те народы, которых гамбургские миссионеры уже обратили в христианство, но и тех, кого еще не коснулся свет истинного учения. Среди последних оказались амазонки, жившие на берегах Балтийского моря. Именно от их связей с заезжими купцами, пленниками, а также чудовищами, «которые в этих землях не редкость», и рождались, по уверению Адама, кинокефалы. Интересно, что были они только мужского пола. Автор пишет об амазонках: «Когда же дело доходит до родов, то оказывается, что, если плод мужского пола, это циноцефал, а если женского, то совершенно особая женщина, которая будет жить вместе с другими такими же, презирая общение с мужчинами». О самих кинокефалах Адам сообщает, что «их часто берут в плен в Руссии, а говорят они, мешая слова и лай».

Иоанн де Плано Карпини, глава первой европейской миссии, посланной к монголам папой Иннокентием IV в середине тринадцатого века, тоже сообщал о жившем в Центральной Азии, возможно в предгорьях Тянь-Шаня, народе, женщины которого имели обычный человеческий облик, а мужчины рождались даже не кинокефалами, а в полном смысле этого слова собаками. Кроме того, дипломат описывает «некую землю над Океаном», вероятно, Сибирь, где обитали чудовища, которые «имели во всем человеческий облик, но концы ног у них были, как у ног быков, и голова у них была человеческая, а лицо — как у собаки». Существа эти, по уверению Карпини, изъяснялись весьма странным способом. «…Два слова говорили они на человеческий лад, а при третьем лаяли, как собака, и таким образом в промежутке разговора они вставляли лай, но все же возвращались к своей мысли, и таким образом можно было понять, что они говорили».

Кинокефалы встречались на окраинах известных европейцам земель по крайней мере до самого конца пятнадцатого века. Одним из последних авторов, который их упоминает, был Христофор Колумб. В «Дневнике первого путешествия», прибыв на Кубу, он пишет о том, что «узнал также, что там имеются большие корабли и богатые товары, а земля эта лежит на юго-восток, а еще дальше живут одноглазые люди и люди с собачьими мордами, которые едят человеческое мясо; захватывая кого-нибудь в плен, они отрубают ему голову и детородные органы и высасывают из жил его кровь».

Особенно много замечательных — как вполне реальных, так и мифических — животных водилось в древние времена в Индии. Это не удивительно. С одной стороны, Индия еще со времен похода Александра Македонского была и грекам, и римлянам в достаточной мере известна. С другой стороны, побывали здесь в античные времена все-таки очень немногие, а уж географов или историков, которым довелось посетить столь отдаленные земли, и вовсе можно сосчитать по пальцам. Написать же о замечательных животных, обитавших на берегах Инда и Ганга, хотелось каждому (и авторы настоящей книги — не исключение). Впрочем, многих из этих животных трудно назвать в полной мере мифозоями. Например, воспетый Ктесием «червь», водившийся в водах Инда, скорее всего, имел прототипом какого-нибудь заурядного питона. Но в описании греческого врача (да еще и в пересказе Фотия) получилось достаточно примечательное существо:

«В реке Инд обитает червь, по виду напоминающий тех, что живут на смоковницах, длиной он около семи локтей; толщина же его такова, что десятилетний мальчик с трудом может обхватить этого червя. На верхней и нижней челюсти у него по зубу, ими он ловит добычу. В дневное время он укрывается в речном иле, ночью же выползает, и, если ему попадается какое-либо животное, будь то бык или верблюд, он хватает его и тащит в реку, где пожирает целиком, оставляя только чрево. Ловят его с помощью большого крюка на железной цепи, привязав к нему козленка или ягненка. После этого червя на тридцать дней подвешивают, предварительно подставив сосуды. За этот срок из него вытекает столько масла, что оно могло бы наполнить десять аттических чаш. По истечении тридцати дней червя выбрасывают, а масло доставляют царю индийцев, и только ему одному, ибо никому другому не дозволено брать ни капли. Это масло сжигает все, на что попадает, будь то дерево или животное. И невозможно ничем унять этот огонь, лишь только большим количеством глины, причем густой».

Подобных «червей», но только обитающих в водах Ганга описывает Солин. Он сообщает: «У этих червей два щупальца каждое семи локтей в длину. Червь этот настолько силен, что мертвой хваткой вцепляется в хобот слона, пришедшего на водопой, и увлекает его в пучину».

В «Собрании достопамятных сведений» Солин уделил животным Индии небольшую главу. Он описывает гигантских змей, попугаев, единорога (так он, вероятно, называет носорога), угрей, достигающих трехсот футов (около 90 м) в длину… Солин пишет: «Водится здесь животное эал, похожее на лошадь. Хвост у него, как у слона, цвет черный, челюсти кабаньи. Рога у него больше локтя длиной, причем они подвижны, так что ими можно управлять в зависимости от избранной эалом тактики боя. В бою эал один свой рог выдвигает вперед, а другой отодвигает назад, поэтому, если при ударе первый рог на что-нибудь наткнется, острие второго довершит дело. Его сравнивают с гиппопотамом: действительно, он очень любит плескаться в речной воде».

Не исключено, что прототипом эала тоже послужил носорог. Более загадочным животным выглядит описанная Солином левкрокота: «Левкрокота всех животных превосходит быстротой. Величиной она с дикого осла, круп — как у оленя, грудь и голени — как у льва, голова куницы, копыта раздвоенные, пасть разверста до самых ушей, вместо зубов — сплошная кость. Таков ее внешний вид, голосом же она подражает человеческой речи».

Но самым, наверное, интересным из мифозоев Индии, о которых рассказывается в книге Солина, была мантикора (некоторые называют ее мантихорой или мартихорой): «Водится здесь и зверь, называемый мантихора. У него три ряда зубов, которые при смыкании челюстей заходят друг за друга. У мантихоры человеческое лицо, глаза серые, схожее со львом тело кроваво-красного цвета, а хвост с жалом, словно у скорпиона. Он издает свист, напоминающий звучание согласно играющих свирелей и труб. Мантихора обожает человеческое мясо. Ноги у него так мощны, прыжок так далек, что его не может остановить никакое удаление, никакое препятствие».

О мантикоре писали очень многие античные авторы. Первым, чье воображение поразил этот замечательный зверь, был, вероятно, Ктесий — именно на него очень часто ссылаются более поздние авторы. И описания мантикоры у них — и у Аристотеля, и у Плиния, и у Элиана — очень похожи на описание Ктесия. Правда, некоторые, наиболее скептически настроенные, авторы не рискнули повторить рассказ Ктесия о том, что мантикора «поднимает хвост и мечет свои жала подобно стрелам», но в остальном их сообщения почти совпадают. Сам же Ктесий, в пересказе все того же Фотия, сообщает об этом хищнике:

«Лицо его подобно человеческому. Это животное размером со льва, а цветом красное, как киноварь. У него три ряда зубов, уши как у человека. Хвост скорпионий, на его конце находится жало размером более локтя. По обеим сторонам хвоста расположены боковые жала, и, как у скорпиона, имеется жало и на голове. Итак, любого, кто к нему ни приблизится, он убивает своим смертоносным ядом. Если кто-либо издали угрожает ему, то это животное защищает себя и спереди — поднимает хвост и мечет свои жала подобно стрелам, — и сзади, вытянув хвост. Жала же его летят на расстояние одного плетра (более тридцати метров. — О. И.), и все, кого оно таким образом ранит, умирают, за исключением слонов. Жало мартихоры длиной около одного фута, а толщиною с тончайшую тростинку… Мартихора в переводе на греческий означает “антропофаг” (человекоядное), поскольку оно чаще всего убивает и пожирает людей; однако питается оно и другими живыми существами. Сражается мартихора и когтями, и при помощи жал. На месте тех жал, которыми оно выстрелило, вырастают новые. Эти животные многочисленны в Индии. Убивают же их, метая в них копья со спин слонов».

Эдвард Топселл, автор знаменитых бестиариев начала семнадцатого века, предположил, что мантикора Ктесия — это то самое существо, которое Авиценна зовет «марион», или «марикоморион». Топселл, ссылаясь на Авиценну, сообщает, что, когда индийцы ловят детенышей этого замечательного животного, они бьют их по заду и хвосту, с тем чтобы прекратить рост ядовитых жал. Только после этого зверей можно приручать без опасности для себя. Кроме того, Топселл высказывает неожиданное предположение, что мантикора и левкрокота — одно и то же животное. Впрочем, авторы настоящей книги не разделяют этой точки зрения.