Читать онлайн «Походы норманнов на Русь». Страница 40

Кнут Йогансен через три года был коронован, но недолго продержался у власти. Во-первых, многие в Швеции после восстания продолжали держать сторону свергнутого короля, а во-вторых, в самом семействе Фолькунгов не было согласия. Один из них, ярл Биргер, женатый на сестре Эйрика Шепелявого Ингеборге, поддержал низложенного короля. Через пять лет Эйрик вернулся из Дании и после года жестоких сражений разгромил повстанцев, попытавшихся отнять законную власть, сам Кнут был убит. Его место в этом семействе занял ярл Биргер, ставший с 1234 года первым человеком в Швеции после короля во всех делах.

Именно в годы опекунства короля Эйрика ярлом Биргером было организовано очередное нападение на Новгородские земли. Одной из причин таких глубоких рейдов свеев на территорию Северной Руси явилось продолжение той политики насильственного крещения языческих народов, начатой еще в середине XII века в южной Финляндии, подвластной Новгороду. Шведская католическая агрессия распространялась все дальше на восток, перенесясь с Финляндии на искони русские земли. Одним из таких важных и переломных моментов в истории шведско-русских войн стала Невская битва.

В целях продолжения своей агрессивной политики было направлено в Гардарики в 1240 году объединенное шведско-норвежско-финское войско крестоносцев под предводительством епископа Финляндии англичанина Томаса и шведских рыцарей. Несмотря на утверждение инока Владимирского монастыря, автора «Жития Александра Невского», написанного в XIII веке, оказывается, никакого ярла Биргера в качестве предводителя неприятельского войска в этом сражении не было. По утверждению историка В. В. Похлебкина, это чистейший вымысел составителя «Жития». Ссылаясь на «Историю Шведского государства» Далина Олофа (1805), он указал, что правитель Швеции ярл Биргер находился в то время в Стокгольме и не покидал его в течение всего 1240 года. Но, не исключено, шведский историк тоже мог ошибаться.

Уведомленный начальником дозорного отряда в ижорской земле Пелгусеем (местным воеводой, ижорцем) о приходе в устье Невы на большом числе судов значительных сил шведов и финнов, а их насчитывалось около 5000 человек на 50 судах, новгородский князь Александр Ярославич (после канонизации в качестве святого в 1547 г. получил прозвание Невский) со своей дружиной выступил против неприятеля. Княжеская дружина состояла примерно из 1000 профессиональных наемников. Новгородское ополчение, как это было раньше, не принимало участия в Невском сражении. Вспомогательную роль играл отряд ладожан и ижорцев около 300–400 человек.

Сражение произошло 15 июля 1240 года на левом берегу Невы, при впадении реки Ижоры, на полпути между Финским заливом и Ладожским озером. В ожесточенном бою противник был разгромлен. Подробности этого боя Н. М. Карамзин донес в своей «Истории государства Российского». По его словам, Александр, появившись, как молния устремился на шведов. Исход боя решили внезапность и быстрота удара, приведшие неприятеля в замешательство. После того как Александр копьем возложил печать на лице Биргера, хотя тот, как уже знаем, в битве не принимал участия, новгородский дружинник Гавриил Олексич «гнал принца, его сына, до самой ладии», упал вместе с конем в воду, остался невредим и сразился с «воеводой шведским». Другой новгородец, по имени Миша, с отрядом пехоты «истребил» несколько шведских шняк. Княжеский ловчий Яков Полочанин с горсткой смельчаков сражался, по словам историка, против неприятеля сразу трех шняк. Верный слуга князя Ратмир, несмотря на страшные раны, храбро бился с врагом до тех пор, пока совсем не обессилел и не упал замертво от потери крови. Родич Александра, по имени Савва, с топором пробился до шатра предводителя вражеского войска и подсек центральный столб, после чего шатер упал и новгородцы провозгласили победу.

Только темная ночь спасла остатки свеев. Потери врага были велики, среди погибших оказался и сам епископ. По свидетельству летописца, телами только одних убитых рыцарей знатных родов были нагружены три судна и затем потоплены в море. Оставшиеся в живых спаслись бегством. Таков печальный конец Первого крестового похода.

Несмотря на такой жестокий урок, после окончательного захвата южной Финляндии (Тавасланда) и основания там крепости Тавастехус в 1250 году, шведы совершают Второй крестовый поход на новгородские земли. Вторжение свеев было отражено новгородскими дружинами без больших сражений и потерь. В это же время после длительного перерыва в Новгороде снова появились норманны.

Походы норманнов (норвежцев) возобновились в Хольмгардию, или Новгородское княжество, во время княжения Александра Невского. Об этом можно узнать из содержания «Саги о конунге Хаконе Хаконарсоне», правившем в Норвегии с 1218 по 1263 год. Это произведение древнего скальда интересно тем, что носит документальный характер. Сага написана по горячим следам исторических событий в 1265 году исландцем Стурлой Тордарсоном (племянником Снорри Стурлуссона). И считается, что автор саги пользовался архивными документами и устными сообщениями своих современников — короля Хакона и его сына Магнуса, с которыми он был близок.

И наибольший интерес, конечно, представляет сообщение о переговорах короля Хакона с новгородским князем Александром Невским, происходившимх в 1251 году: «В ту зиму, когда Хакон конунг сидел в Трандхейме, прибыли с востока из Гардарики послы Александра, конунга Хольмгарда. Звался Микъял и был рыцарь тот, кто стоял во главе их. Жаловались они на то, что делали между собой чиновники Хакона конунга и его сына на севере в Марке (Финмаркен. — Авт.) и с востока Кирьялы, те, что платили дань конунгу Хольмгарда, потому что между ними постоянно было немирье — грабежи и убийства. Были тогда совещания, и было решено, как этому положить конец. Им было также поручено повидать госпожу Кристиан, дочь Хакона конунга, потому что конунг Хольмгарда велел им узнать у конунга, не отдаст ли он госпожу ту замуж за сына Александра конунга. Хакон конунг решил так — послал мужей из Трандхейма весной и поехали на восток в Хольмгард вместе с послами Александра конунга. Стояли во главе их Виглейк, сын священника, и Боргар. Поехали они в Бьюргюн (ныне Берген. — Авт.), а оттуда Восточным путем. Прибыли они летом в Хольмгард. И конунг принял их хорошо; и установили они тут же мир между своими данническими землями так, чтобы не нападали друг на друга ни кирьялы, ни финны; и продержалось с тех пор это соглашение недолго. В то время было немирье великое в Хольмгарде; напали татары на землю конунга Хольмгарда. И по этой причине не поминали больше о сватовстве том, которое велел начать конунг Хольмгарда. И после того, как они исполнили порученное им дело, поехали они с востока обратно с почетными дарами, которые конунг Хольмгарда послал Хакону конунгу. Прибыли они с востока зимой и встретились с Хаконом конунгом в Вике». («Сага о конунге Хаконе», перевод Е. А. Рыдзевской.)

Итак, в 1251 году между Александром Невским и норвежским королем Хаконом был заключен, по мнению специалистов (И. П. Шасколького, Е. А. Рыдзевской и других), какой-то не дошедший до нас, первый(?) русско-норвежский договор. Одновременно Александр Невский не упустил возможности породниться с норвежским королем, решив сосватать сына на его красавице дочери. Но как видно из текста саги, из-за набега татар на новгородские земли сватовство не состоялось. Правдиво ли это сообщение саги? Обратимся к отечественным историкам.

К сожалению, В. Н. Татищев в своей «Истории» ничего не сообщил о переговорах русского и норвежского правителей, а вот Н. М. Карамзин очень подробно рассказал о поездке новгородского посольства в Норвегию: «Александр выздоровел, желал оградить безопасностию северную область Новогородскую, отправил посольство к норвежскому королю Гакону в Дронтгейм, предлагал ему, чтобы он запретил финмарским своим подданным грабить нашу Лопь и Корелию. Послам российским велено было также узнать лично Гаконову дочь, именем Христину, на коей Александр думал женить сына своего, Василия. Король норвежский, согласный на то и другое, послал в Новгород собственных вельмож, которые заключили мир и возвратились к Гакону с богатыми дарами; но с обеих сторон желаемый брак не мог тогда совершиться, ибо Александр, сведав о новых несчастиях Владимирского княжения, отложил семейственное дело до иного, благоприятнейшего времени и спешил в Орду, чтобы прекратить сии бедствия». («История государства Российского», т.4, глава 2. Н. М. Карамзин.)

Из содержания приведенного текста можно сделать вывод, что в 1251 году действительно между российской и норвежской сторонами был заключен какой-то мирный договор («мир»), вероятно, определяющий границы двух государств, ставших соседями на далеком Севере в районе Финмарка и Лапландии, входившей к тому времени в состав Новгородского княжества. В указанных районах происходили постоянные стычки между сборщиками дани норвежских посыльных и саамами и карелами — даньщиками Великого Новгорода. Вероятно, иногда случались «грабежи», наоборот, и со стороны карел, выражающиеся попытками отбора пушнины у норвежских сборщиков дани. Поэтому потребовалось срочное государственное урегулирование отношений между северными странами.