Читать онлайн «ФБР. Правдивая история». Страница 19

Тем не менее он удовлетворил требования министра юстиции. 10 декабря 1924 года Стоун сказал, что тот прошел испытательный срок. Гувер стал директором Бюро расследований.

Замечательно, что в ту же неделю Гувер нашел юридическую базу для ведения тайной разведки против американских «левых». Она была скрыта в законопроекте восьмилетней давности, санкционировавшем бюджет министерства юстиции. В 1916 году администрация Вильсона, бдительно следившая за иностранными дипломатами, ведущими шпионскую деятельность, начала использовать агентов Бюро с целью прослушивания разговоров в посольстве Германии. Администрация потихоньку внесла строку в бюджет министерства юстиции, предоставляя Бюро полномочия расследовать «официальные вопросы под руководством министерства юстиции и Госдепартамента»[113]. Этот законопроект стал законом, и его положения остались. Когда сенат проводил слушания по вопросу о признании Советской России в 1924 году, госсекретарь Чарльз Эванс Хьюз попросил Гувера подготовить доклад о влиянии Москвы на американских коммунистов. Гувер ответил почти пятьюстами страницами, подробно изложив свою веру в то, что советский коммунизм стремится проникнуть во все стороны американской жизни.

Он утверждал, что продолжающиеся дипломатические и политические разногласия дали ему разрешение на сбор информации о коммунистах в Соединенных Штатах. Гувер сделал эту часть предложения основой работы своей тайной разведывательной службы.

Харлан Фиске Стоун теперь поднялся по служебной лестнице в Верховный суд, где служил до конца жизни, закончив карьеру председателем Верховного суда. Он наблюдал за Гувером, и новый директор знал это. С этой целью Гувер следовал указам Стоуна. Ему приходилось избегать малейшего намека на нарушение закона, если он хотел поднять Бюро заново из руин, доставшихся ему в наследство. «Это Бюро не может позволить себе оказаться замешанным в публичный скандал, — написал Гувер в «личном и конфиденциальном» сообщении, посланном всем особым агентам в мае 1925 года. — Я лишь стараюсь защитить Бюро расследований от внешней критики и дурной славы»[114].

Он уволил махинаторов и некомпетентных людей, сократив число своих подчиненных настолько, что у него осталось меньше трехсот достойных доверия особых агентов. Он запретил распивать спиртные напитки на работе и в нерабочее время. Со временем он ввел единообразные формы отчетов о преступлениях, построил современную криминальную лабораторию, учебную академию и собрал архив отпечатков пальцев. А в течение следующих десяти лет его шпионские операции были невелики по масштабу и узконаправленны.

Риск быть пойманным на шпионаже за американцами был велик. Гувер подвергал себя ему. Риск не заниматься слежкой казался еще больше. На протяжении второй половины 1920-х годов Гувер и Бюро следили за работой американских коммунистов с помощью платных осведомителей — перебежчиков (отступников), полицейских детективов и чиновников Госдепа.

Гувер собирал сведения о национальном движении, чтобы в 1927 году остановить казнь итальянских анархистов Сакко и Ванцетти. Их осуждение на смерть рассматривалось либералами по всей стране как тайный сговор, и главный среди них был старый заклятый враг Гувера Феликс Франкфуртер, который бился с Гувером лицом к лицу во время депортаций на Олений остров. Он проинструктировал своих агентов «быть полностью в курсе» того, что происходит в местных комитетах по защите Сакко и Ванцетти, и «уведомлять меня», но «следить, чтобы вся секретность была соблюдена»[115]. Гувер всегда подозревал, что именно итальянские анархисты осуществили теракты в 1920 году, которые были нацелены на руководителей США и залили кровью Уолл-стрит. Но он никогда не мог доказать этого; эти дела навсегда остались незаконченными.

Гувер вел слежку за Уильямом З. Фостером — многолетним кандидатом в президенты от коммунистической партии, любимым организатором американского рабочего класса у Коминтерна и главой партийной Лиги профсоюзов образования. В досье ФБР от 1927 года, подробно описывающих тайные заседания лидеров коммунистической партии в Чикаго и Нью-Йорке, сообщалось о решимости «красных» удвоить численность и внедриться в ряды Американской федерации труда. Гувер сказал своим самым доверенным лицам в Госдепартаменте США, что коммунисты полностью контролируют «членство во всех нью-йоркских профсоюзах»[116] и строят заговор «с целью захвата исполнительной власти профсоюзов в этой стране». Он был в полной готовности, когда Фостер и его сподвижники отправились в Москву в мае 1929 года. Он отметил, когда Сталин прямо обратился к американской делегации, и продолжал вести это досье, которое было у него под рукой, до конца своих дней.

«Недалеко тот миг, когда революционный перелом произойдет и в Америке, — сказал Сталин. — Все усилия и все средства должны быть использованы для подготовки этого, товарищи».

Перелом наступил быстро. Он начался с обвала Уолл-стрит в ноябре 1929 года, мощно развивался вместе с Великой депрессией и длился до Второй мировой войны.

«Американские рабочие считают Советский Союз своей страной, это так? — спросил конгрессмен Гамильтон Фиш из Нью-Йорка лидера американских коммунистов Уильяма З. Фостера. — Они считают советский флаг своим флагом?»[117]

«У американских рабочих, — ответил Фостер, — есть только один флаг, и он красный».

Разорение, вызванное Великой депрессией, дало коммунистическому движению опору. Около 8 миллионов человек потеряли работу в 1930 году. Обанкротились тысячи банков. Остановилась четверть производственных линий страны. Президент Герберт Гувер, казалось, не хотел или был не способен действовать. Конгресс почти ничего не сделал для оказания помощи. Коммунистическая партия Соединенных Штатов, несмотря на ужасные внутренние распри, начала оказывать значительную поддержку профсоюзам и потерявшим работу рабочим.

Конгресс ответил первым официальным расследованием деятельности американских коммунистов в 1930 году. Комитет по расследованию деятельности коммунистов палаты представителей разыграл длинный спектакль, но безуспешно. Люди, занимавшиеся расследованием от конгресса, с самого начала получали поддельные документы, ложные улики и подставных свидетелей.

Дж. Эдгар Гувер пытался держаться на расстоянии от публичного крестового похода, возглавляемого конгрессменом Фишем — вздорным республиканцем, который представлял родной округ Франклина Д. Рузвельта в штате Нью-Йорк. Но он все же согласился дать показания комитету по расследованию и поделился некоторыми из своих объемных папок, заведенных на американских радикалов. Гувер выступил с целенаправленным предостережением относительно силы коммунистической пропаганды, которую он назвал новым инструментом в вооруженном конфликте между рабочими и хозяевами, в классовой борьбе, которая могла угрожать шатким основам американского капитализма.

Но он сказал, что Бюро не может вести наступление на американских коммунистов до тех пор, пока конгресс снова не запретит революционные речи. Он хотел, чтобы согласно федеральным законам коммунизм сам по себе стал преступлением.

В 1931 году по мере распространения Великой депрессии и роста антиправительственных выступлений конгрессмен Фиш в гневе закончил слушания. Он пришел к заключению, что «ни один департамент нашего правительства не обладает какими-либо полномочиями или финансовыми средствами от конгресса для расследования коммунистической деятельности, и ни один департамент правительства, особенно министерство юстиции, не знает ничего о революционной деятельности коммунистов в Соединенных Штатах. У нас в Нью-Йорке около 100 тысяч коммунистов, и, если бы они захотели, они могли напасть на Белый дом и похитить президента, и ни один департамент правительства ничего не узнал бы об этом, пока об этом не напечатали бы в газетах на следующий день»[118].

Но конгресс не дал Гуверу свежих боеприпасов для войны с коммунизмом; не сделал этого и Верховный суд. Новый министр юстиции Чарльз Эванс Хьюз, бывший госсекретарь, был из прогрессивного крыла Республиканской партии. Он считал, что даже у коммунистов есть гражданские свободы. Председатель Верховного суда письменно изложил мнение большинства в пользу отмены признания виновной в Калифорнии Йетты Стромберг, девятнадцатилетнего консультанта в летнем лагере коммунистической партии, которая была приговорена к пяти годам тюремного заключения за то, что каждое утро поднимала красный флаг. Суд решил, что признание ее виновной нарушает Конституцию и Билль о правах. Красный флаг может свободно развеваться в Америке.