Читать онлайн «Большой полёт крылатого коня». Страница 18

В самом Хорезме, уже подорванном политическими потрясениями во времена манихейско-иудейского заговора, милитаризация жизни при Мухаммеде II отозвалась огрублением и одичанием нравов. В 1335 году побывавший здесь латинский монах Паскаль хотя и отмечал почитание могилы святого Патриарха Иова в Гургандже, но называл всех вообще хорезмийцев "людьми без религии".

Мухаммеду II удалось одержать победу над кара-киданями, но в Семиречье он не пошел, ограничившись утверждением своего владычества над Маверроунахром. Кучлук же продолжил гонения на семиреченских мусульман, прибегнув к "вывернутому наизнанку" приему арабов: он размещал в мусульманских домах воинов-язычников, которые не позволяли мусульманам совершать намаз.

Весть о том, что какой-то правитель на Востоке воюет с мусульманами, достигла Европы и дала пищу разрастанию слухов о "папе Иоанне". Теперь уже Кучлука, этого вероотступника, объявили "царем-первосвященником Иоанном", а в придачу ещё и "царем Давидом". В западных хрониках писали: "Во всем христианском мире ходили слухи, что индийский царь Давид, называемый священником Иоанном, приближается с большим войском, покорил Персию, Медию (имелся в виду Маверроунахр) и много других сарацинских земель и известил халифа Багдадского Балдаха (?), верховного папу сарацин, что хочет идти войной на него и на все язычество (?), если тот не перейдет в христианскую веру. А христианскому войску в стране Иерусалимской (то есть папским "крестоносцам") он обещал прийти на помощь".

Однако подданные Кучлука гораздо лучше, чем легковерные европейцы, знали, что на самом деле представляет из себя их правитель. При первом же известии о приближении монголов и несториане, и мусульмане Семиречья восстали против своего гурхана. Кучлук бежал на Памир, там был настигнут монгольским отрядом и убит. Семиречье приветствовало монголов, как освободителей. Армия кара-киданей влилась в войска Чингисхана. Завоевание прошло совершенно мирно, ни один город Семиречья не пострадал. Монголы вообще никогда не совершали насилий в краях, подчинившихся им без сопротивления.

Иначе развивались события во владениях Хорезма. Чингисхан поначалу вовсе не собирался воевать с Мухаммедом II; между монголами и хорезмийцами завязались мирные торговые отношения. Надменный хорезмшах сам спровоцировал монгольское нашествие, - сначала одобрил разграбление монгольского купеческого каравана, а затем казнил послов, прибывших для разъяснения случившегося. Убийство послов, по законам монгольской "Великой Ясы", считалось самым страшным преступлением, - город, где произошло такое, должен был быть стерт с лица земли. Чингисхан бросил все имевшиеся у него силы в карательную экспедицию на владения хорезмшаха.

Народы, становившиеся жертвой монгольского нашествия, вряд ли понимали, какого рода сила на них обрушивается и по каким правилам действует эта сила. Орда Чингисхана щадила только тех, кто сдавался на милость победителей: покорившихся присоединяли к себе, и так увеличивали ордынское могущество. Но с оказавшими сопротивление расправлялись беспощадно. Приверженец "черной веры", Чингисхан сделал девизом своих походов свирепое заявление: "Милосердие не приносит ничего, кроме вреда". В отношении нарушителей "Ясы" (ничего о "Ясе" не ведавших) монголы применяли тот самый жуткий способ ведения войны, который прежде пытался применить к ним Китай: "заклание", геноцид.

Столкнувшись с монголами, Хорезм заплатил за свое свободолюбие гибелью своего народа. Хорезмшах был виновен в убийстве монгольских послов, но месть за это нарушение "Ясы" войска Чингисхана обрушили на ни в чем не повинное население края. Не щадя ни младенцев, ни женщин, ни стариков, монголы стремились истребить всех жителей Хорезма: уцелели лишь спасавшиеся бегством, и из этих беглецов вряд ли многие решились вернуться на "закланную" родину. В боях с монголами полегла степная туркменская гвардия, затем настала очередь городов. После взятия столицы Хорезма Гурганджа (Ургенча) - этот город был затоплен водами Амударьи. В то время в Гургандже существовал целый квартал, населенный русскими купцами, ведшими торговлю с Хорезмом. Как сообщают мусульманские авторы, во время нападения монголов все эти русичи вышли на стены Гурганджа с мечами в руках, проявляли чудеса героизма при обороне города и пали вместе со всеми его защитниками. Очевидно, при "заклании" Хорезма погибла вся его православная община, включая духовенство и архиепископа. Это произошло в 1219 году. Успевший отступить с частью войска хорезмийский царевич Джалаль-ад-Дин стал главным вождем сопротивления монголам, - и это ещё более усугубило бедствия его родного края. Монголы называли Хорезм "злой землей" и охотились на хорезмийских туркмен и на горожан-хорезмийцев, как на диких зверей, стремясь превратить край в пустыню. Так погиб хорезмийский этнос и безвозвратно исчезла древняя "гирканская" культура. Впоследствии хорезмийские города начали восстанавливаться, край вновь заселился - но уже в основном выходцами из Маверроунахра, не столь пострадавшего от монголов. Еще несколько столетий спустя новый хозяин Средней Азии, Амир Темур, перенявший многие советы "Великой Ясы", вновь подверг геноциду непокорный Гургандж, приказав сровнять его с землей и распахать эту землю, а затем велел восстановить город; но заселяли его опять-таки согдийцы. С тех пор, хотя туркменская компонента в некоторой степени и сохранилась в этническом облике Хорезма, этот край уже нельзя было называть кровно родственным Туркменистану.

Туркменистан также оказал упорное сопротивление монгольским завоевателям - и также подвергся страшному разрушению, хотя и не в столь жуткой степени, как Хорезм. Был разграблен и сожжен центр древнейшей цивилизации - Мерв, о котором географ Якут писал: "Мерв - знаменитейший из городов Хорасана. В городе десять библиотек, подобных которым я не видел нигде в мире". Погибли не только сокровища книжных знаний, но и сами деятели науки и религии. В частности, последнее письменное упоминание о Мервской митрополии относится к началу ХIII века, то есть к домонгольскому периоду: по всей видимости, кафедра митрополитов Мерва рухнула вместе с падением города. Хотя несториане в монгольской империи непомерно возвысились, эту кафедру восстанавливать они не сочли нужным - в мусульманском Туркменистане оставалось слишком мало несторианских общин, и управлять ими было поручено архиереям Самарканда.

После смерти Чингисхана монгольские завоевания не только не остановились, но приобрели грандиозный размах. В 30-х годах ХIII века степные армии закончили покорение Северного Китая, завоевали Иран, Армению, Грузию, Русь, разгромили Польшу, Венгрию, Болгарию. Держава ханов-Чингисидов, Великая Орда, становилась одной из величайших во всемирной истории империей.

Чингисхану удалось не только основать империю, но и обеспечить для неё государственное управление. Ближайшим его советником был царевич из киданьской династии, Елюй Чуцай, сказавший: "Можно завоевать весь мир, сидя на коне, но управлять им с коня невозможно". Чингисхан воспринял этот совет: уже при объединении Степи начали формироваться монгольские "министерства" (среди них было и "управление по религиозным делам"). При комплектовании штатов советников не обращали внимания ни на национальность, ни на вероисповедание, смотрели только на деловые качества. Какой-нибудь грамотный найман или тюрк, только что взятый в плен ханскими войсками, мог сразу же занять видный пост в государстве. Естественно, что выдвигались прежде всего выходцы из самых культурных областей: Уйгурии, Маверроунахра, Маргианы.

Сами себя завоеватели именовали "моалами" (монголами), но в покоряемых ими странах их чаще называли "татарами". Для Китая называть так всех степняков было традиционным. Для других краев сыграло свою роль то, что отряды монгольского народа татар обычно шли в авангарде монгольских армий. Татары дольше других степняков сопротивлялись Чингису и примкнули к нему в числе последних, поэтому из них формировали "штрафные батальоны", которые шли впереди войск и направлялись в самые опасные места. Первыми из завоевателей, с которыми сталкивались народы Европы и Малой Азии, оказывались татары. Оттого имя "татар" стало применяться ко всем ханским воинам, а впоследствии, как говорит летописец, "сделалось славным и грозным". Называли их и двойным именем "татаро-монголы".

Однако ко времени расширения империи именовать ордынцев "татаро-монголами" можно было лишь весьма приблизительно. В армиях Великой Орды появились полки тюрок, чжурчженей, тибетцев, китайцев, славян. Формировались войска исключительно из добровольцев. Сплачивало эту разноверную и разноязычную массу воинов то, что монгольские ханы умели не только быть беспощадными к противникам, но и награждать своих сторонников.

Разумеется, принципом руководства таким войском и управления таким государством должна была явиться веротерпимость.