Читать онлайн «Хождение по катынским мифам». Страница 51

Разве редакции ничего не известно также и о так называемом процессе 16-ти? Процесс 16 руководителей АК, которых судили в Москве в 1945 году, а недавно они были реабилитированы…Понятие «реабилитация», наверное, о чем-то говорит: это означает, что руководителей АК несправедливо обвинили в так называемой стрельбе в спину в тылу Красной Армии».

Опять ощущается передёргивание в словах Чулиньски. В своей статье Степанов говорил не вообще об Армии Крайовой, а о его радикально настроенных отщепенцах, националистах боевиках, которые действительно стреляли не только в спины советских солдат и офицеров, но и своих земляков — местного населения. Если это делали не они, тогда кто убивал их на польской земле ежедневно, еженощно?

От кого выставлялись заслоны из состава советских войск и польских воинов вдоль железных дорог, когда из Германии возвращались на Родину демобилизованные советские солдаты и офицеры?

Официально Армия Крайова действительно была распущена в январе 1945 года. Но из её реакционной части была создана подпольная террористическая организация «Вольность и неподлеглость», которая боролась против народной власти. Эту организацию разгромили органы государственной безопасности народной Польши только в 1947 году. А до этого её боевики действительно стреляли в спины своим ни в чем не повинным жертвам, подрывали эшелоны с народнохозяйственными грузами, держали в напряжении целые районы в глубинке страны.

А теперь о степени участия Армии Крайовой в штурме Берлина. Польское правительство в эмиграции попыталось вернуться в страну на плечах неудержимо наступавшей Красной Армии. Из Лондона без согласования с советским командованием подпольным организациям в Варшаве был торопливо отдан приказ — поднять восстание против гитлеровцев. Но операция была не подготовлена, её антисоветский характер был очевиден, и потому героический порыв варшавян закончился кровавым разгромом.

На последнем этапе войны рядом с Красной Армией появились части Армии Людовой, сформированные по приказу советского верховного главнокомандования. Солдаты этой Армии, а не Армии Крайовой участвовали во взятии Берлина. Недаром над поверженным Рейхстагом был водружен рядом с советским красным флагом, бело-красный польский флаг.

А Армия Крайова, сформированная из большей части польских военнопленных, отправленных в сибирские лагеря, влилась в отряды так называемой армии Андерса, которую польское правительство в лондонской эмиграции планировало использовать против Германии на Западном фронте. СССР отпустило это польское, непотребное воинство на все четыре стороны — и дармоедов переправили через Иран на «войну со своими обидчиками». Но большинство солдат и офицеров отстало от своих отрядов и осело в теплых краях Ближнего Востока, Италии и других тихих регионах. Вот и все «великие подвиги» Армии Крайовой.

Чулиньски в письме благодарил человека, который передал ему статью Степанова:

«Получением этого экземпляра газеты я обязан Э.С. Менделевичу, члену «Мемориала». За это я благодарю его отдельно и одновременно заслуженный «Мемориал», который, осуждая сталинские злодеяния, не только не обливает грязью историю СССР, как этого хотел бы Степанов, но хочет очистить историю от этой грязи…».

Конечно, правдивая и патриотическая статья всполошила местного активиста «Мемориала», и он решил пожаловаться на эту правду в посольство Польши. Решил тоже прогнуться.

Своё письмо-окрик советник заканчивал в какой-то степени угрозой: «Подчеркиваю, что копии этого письма-протеста я посылаю также в некоторые редакции в Москве». Как говорится — не грозись: это дело бабье. Трус посылает угрозы только тогда, когда он уверен в безопасности. Кому он грозил? Наверное, надеялся, что ветеран войны Степанов, не раз, глядевший в очи смерти, испугается «желтой прессы»? Конечно же, — нет!

Прошло немного времени и после ряда публикаций в «Военно-историческом журнале» под рубрикой «Бабий Яр в Катыни» пришел на имя редактора журнала очередной окрик советника по печати посольства Республики Польша в СССР А. Магдзяк-Мишевской.

Она раскритиковала версии российских авторов о вероятности расстрела военнопленных польских офицеров гитлеровцами. Дама утверждала, «что вопрос ответственности советской стороны подтверждается не только сообщением ТАСС, но также и следствием, проводимым Главной военной прокуратурой СССР.

Насколько мне известно, специальная группа под руководством прокурора А.В. Третецкого, занимающаяся делом о смерти польских офицеров… имеет в своём распоряжении (???) показания настоящих свидетелей, занимавших во время второй мировой войны ответственные посты в НКВД».

Напрашивается вопрос: откуда она узнала, что хранил в своем сейфе военный прокурор Третецкий? Не стал ли он за время следствия паном вместо господина?!

Письма советников — это не что иное, как беспочвенная, крайняя гордыня, которая заставляет человека быть учителем лжи и обмана, чем учеником в школе истины. И действительно, что самая свирепая гордыня рождается прежде всего из чувства бессилия.

По поводу первого окрика хорошо сказал тогдашний редактор «Военно-исторического журнала» генерал-майор Виктор Филатов:

«Давно известно, что демократия без диктатуры вырождается в анархию, а диктатура без демократии — в диктатуру личности. Кажется, мы опровергаем истину: у нас плюрализм стремительно перерождается не в анархию, а в самую махровую диктатуру личности или группы личностей. Сегодня на нас делает «топ» советник чужого посольства. А завтра? Посольские только в двух случаях храбрые: от бескультурья и когда за спиной чувствуют силу вооруженную. Плохи наши дела, если нашим областным газетам уже делают выволочку и предписывают, что им можно печатать, а чего нельзя. Да ещё в какой форме! В форме директивного письма на официальном бланке. Будто из какого-то департамента цензуры.

Я уверен, если бы у нашего МИД имелась более патриотическая позиция, ни один бы не токмо советник посольский, а чужой президент не посмел бы отправить в наш Орел подобное письмо. Или МИД считает, что у нас уже нет ничего за спиной? Как говорится, за что боролись, на то и напоролись?»

А что касается второго окрика, редакция тоже ответила достойно:

«Однако, познакомившись с другими материалами, мы усомнились в этой версии, поделились сомнениями с читателями. Теперь получив много новых фактов и свидетельств, полагаем: «катынское дело» — это большая ложь, запущенная в обращение Геббельсом и омрачающая отношения между нашими народами почти полвека».

Достойная отповедь нахрапистому советнику по печати.

Силу, ум, мощь нельзя унизить, ему мстят, поднимая на него пыльную бурю словесного гонения, но она, эта буря, не разрушительна для страны-победительницы. Советский Союз доказал это Победой в 1945 году.

Польша же жизнями многих советских солдат и офицеров, силой нашего оружия обрела второе рождение — стала опять независимым государством. А горькие и обидные слова в адрес своих освободителей — это от отчаянья, а отчаянье, как известно давно, — горе слабых.

Конечно, надо признать и то, что проводимая сразу же после войны Советским Союзом политика навязывания собственных экономических стандартов, политического опыта странам народной демократии вызывала у многих сомнения в правильности пути, а порой и открытого неприятия.

Тон назойливых, а порой менторских поучений из Москвы, не всех устраивал. Наиболее это проявилось в Польше в силу особенностей национального менталитета, а также непростых исторических взаимоотношений с Россией на протяжении многих столетий.

Когда коммунистические руководители Польши стали всё чаще и чаще заявлять о строительстве «социализма с национальным лицом», тут же подняли голову скрытые и явные недоброжелатели — националисты.

Под видом любви к стране, не квасного патриотизма, самоуважения «польскому обществу стал навязываться искаженный взгляд на мир, в котором Польша занимала центральное и исключительно героическое место, а во всех её несчастьях обвинялись другие страны, прежде всего соседи».

Польские легенды о силе и мощи страны, о её освободительных войнах и героическом и умном народе с годами массово отливались в бронзу, высекались в камне, печатались в книгах, тиражировались в киношных эпопеях и прочнее.

Советский Союз, хотя и победителем вышел из войны, был сам гол, как сокол, поэтому той жизни, как на Западе, он Польше, как и другим странам, обеспечить не смог. Выбитое войной трудоспособное мужское население заменяли женщины и дети. После такой тяжелой сечи советские люди опять вынуждены были воевать на фронте, только теперь — на трудовом.

Голод и холод, беспризорники и проблемы с жильём сопровождали страну на протяжении нескольких лет. Но несмотря на это Польской народной республике только в послевоенное время была оказана солидная помощь.