Читать онлайн «Тайны древних бриттов». Страница 50

Мы можем с уверенностью заключить, что материалы, содержащиеся в «Барддас», несомненно, пришли из очень древних источников. У нас есть свидетельства того, что рукописные материалы и предания передавались потомству из века в век при гораздо менее цивилизованном историческом порядке, чем тот, что установился в Уэльсе с VI века, так что у нас нет никаких оснований с сомнением относиться к сборнику Барддас. Он представляет собой именно то, что можно ожидать от собрания рукописей, связанных с национальным культом и передающихся по наследству век за веком, то есть он являет собой странную смесь «периодизированных» идей. Он несет на себе отпечаток многих столетий, и проницательный исследователь обратит внимание на то, что здесь обнаруживаются следы не только частого переписывания, но и различных стилей, связанных с теми или иными эпохами.

Определенное сходство между философией, изложенной в «Барддас», и некоторыми системами Востока едва ли можно объяснить какими-то притянутыми теориями о древних восточных влияниях в Британии. Мы, конечно, имеем сведения о митраизме, о культе Сераписа и о проникновении других восточных культов в римскую Британию, и нет ничего невероятного в том, что друидизм мог до определенной степени окраситься этими идеями. Более того, друиды Марселя, несомненно, соприкасались с греческой мыслью, которую несли дальше, своим галльским и британским братьям. Но от этого еще далеко до утверждения, что подобные культы имели мощное или продолжительное воздействие на все здание друидической веры. Друиды никоим образом не были варварами, возможно, они были столь же сведущи в религиозных науках, что и жрецы митраизма или любого иного современного им культа. Исходя из этого, мне представляется абсолютно невероятной мысль, что они могли воспринять догматы чужой веры, предпочтя ее своей собственной. Конечно, здесь присутствуют и черты сходства, но что касается меня, то я ни в коем случае не подпишусь под мнением, что друидическая религия представляла собой нечто текучее, непостоянное в своей обрядовой стороне и расплывчатое в плане мифологии. Все свидетельства, несомненно, указывают на иное положение вещей. Действенность ритуалов заключалась именно в национальной традиционной манере их проведения. И для меня невозможно и помыслить, что друиды могли намеренно заимствовать митраические, серапические или какие-то иные экзотические ритуалы. «Заморские» влияния имели место за столетия до прихода римлян, и сходство между друидизмом и некоторыми другими религиозными системами, очевидно, объясняется наличием у них очень древнего общего источника.

Возможно, реконструировать основные аспекты древнего британского мистического культа можно по следующей схеме: Солнце считалось престолом божества — Ху, Езуса или Талиесина, — который, как считалось, восседал на троне в ступице золотого колеса. Его демиурги, Сели и Керридвен, были ответственны за тяжелую работу по созданию материального мира. Земля была котлом Керридвен, маткой божественной матери, в которую вливалась оплодотворяющая эссенция Сели. В других своих аспектах этот котел представлял собой священную ивовую лодку, луну, переносившую зародышевую материю к земле через океан. Символично также, что солнце представлялось белым быком, а земля — белой коровой. Весь этот спектр идей ясно показывает изучающему мифологию, что культ, вобравший их в себя, должен был проделать это на длительной исторической дистанции, включавшей в себя различные периоды, что все эти мифы были смонтированы талантливым и очень компетентным жречеством так, чтобы один соответствовал другому. Подобные феномены можно высмотреть почти во всех ранних традициях. Миф о быке, вероятнее всего, является северо-африканским или ориньякским, он носит вполне первобытный характер. Образ луны-лодки находит себе соответствие в египетской и англосаксонской мифологиях, но это не значит, что последние были источником наших мифологических мотивов, хотя, возможно, имели общее с друидизмом происхождение. Начало истории о котле неоднократно связывалось кельтскими учеными с норвежским влиянием, имевшим место в прибрежных районах Уэльса. Но существует не одно серьезное возражение против подобной теории, главное из которых заключается в том, что эта теория никак не объясняет существование подобного же мифа в Ирландии, появившегося там задолго до норвежского вторжения в Ирландию и Уэльс.

Что касается «топографии» различных циклов, сфер или планов, упоминаемых в бриттских мистических писаниях, то мы полагаем, что в самом начале она ориентировалась на траекторию продвижения солнца по небу. Считалось, что человек на этой траектории занимает равноденственную линию; Солнце поднимается из Аннуна, который имеет большое сходство с египетской бездной Ну, через которую Pa-Осирис, бог-Солнце, проходил ночью. Оно пересекало Абред, или физический мир, и погружалось ночью в Гвинуид. Возможно, это был самый ранний и самый материалистический вариант мифа, позднее эти области, или планы, приобрели более размытый характер. Более того, в последующие века Аннун стал располагаться на юге, а Гвинуид — на севере. Это прямо противоположно представлению скандинавов о расположении мест вознаграждения и наказания. Почти несомненно, что в еще более поздний период Аннун и Гвинуид были локализованы не более, чем рай или ад в викторианской теологии, хотя уже в период заката мифа фольклор помещал Гвинуид в различные валлийские местечки.

Все это лишь грубые наметки нашей британской мистической системы, к каковым относится и концепция земли как «бардовского бычьего загона». Ученые жрецы тайной традиции друидизма к XII веку, несомненно, поднялись много выше таких примитивных представлений и пришли к заключению, что вся мистическая топография их предшественников имеет смысл лишь в аллегорическом аспекте. Все эти сферы, скорее, стали обозначать состояния души, психологические планы, чем точно определенные космографические области. Если представить эту космогонию коротко, то все выглядело так, что жизнь начинает развиваться из низших форм на плане Аннуна — великого котла, или бездны стихийных сил, — и потом материализуется на земном плане Абреда, сферы испытаний и эксперимента. На этом плане разыгрывалась вся драма материальной эволюции: от животной к человеческой форме. Если эволюция считалась успешной, то душа переходила в Гвинуид — сферу сознательного, высокоразвитого духа.

Схема, лежащая в основе всей этой концепции, достаточно очевидна. Аннун — это сфера, в которой хранится и создается сырой материал души, или сила души, в Абреде происходит ее физическое оформление, на этой стадии она, в результате довольного грубого выковывания, обретает форму, а Гвинуид — это план, на котором она достигает совершенства. Таким образом, видно, что первые две сферы не являются предельными, они лишь способствуют достижению последней. Друидическая философия не считала, что человек — венец творения, но рассматривала его лишь как фазу в процессе духовного созидания и совершенствования. Целью Творца было оформить и облагородить дух человека в ходе различных тяжелых испытаний. Это был процесс духовного совершенствования, осуществлявшийся в руках умелого и знающего художника-создателя, человек мог поспособствовать этому, приобретая тайные знания.

Из сказанного выше видно, что все значение инициационных церемоний наших британских предков должно было заключаться в попытке помочь душе пройти через родовые муки на земном плане Абреда и вырваться в Гвинуид. Также очевидно, что необходимо было подготовить человеческий дух к прохождению в Гвинуид еще во время жизни; и из того, что мы знаем о друидическом курсе обучения, который часто растягивался на двадцать лет, можно заключить, что эта инициация зачастую могла происходить на довольно позднем сроке жизни. И действительно, точно так же, как барду не дозволялся вход в высшие круги общества, пока у него «не отрастала длинная борода» — и религиозная инициация, по всей вероятности, не осуществлялась до тех пор, пока человек не достигал достаточно зрелого возраста. Инициационная церемония, по сути, обозначала конец длинного духовного пути обучения и медитации, который подготавливал неофита к высшей жизни в духе.

Как мы уже видели, аллегория схождения в Аннун разыгрывалась во время празднования малых мистерий, и можно предположить, хотя у нас нет этому доказательств, что высшие мистерии открывали адепту духовные врата Гвинуида. Мы должны иметь в виду, что котел вдохновения хоть и находился в Аннуне, содержал три капли, которые достались от творящего божества; позднее, благодаря искусной жреческой интерпретации мифа, эти капли были определены как три золотых яблока и три священных быка. Эти капли содержали логос, или Слово бога, позднее преобразованное христианской системой символики в сакраментальные яства Грааля. Именно мистическое влияние этой божественной эссенции, принимаемой во время ритуала инициации, делало инициата свободным в передвижении по сферам.