Читать онлайн «Из истории русской, советской и постсоветской цензуры». Страница 7

Активность Синода в вопросах цензурного надзора все усиливается. В 1743 г. его доклад Елизавете Петровне о вредности перевода Семеном (Симоном) Тодорским книги Арнда «Учение о начале христианского жития». Среди подписавших доклад членов Синода и сам Тодорский, архимандрит. Ипатьевского монастыря, ходатайствующий о запрещении своего перевода; в конце 1743 г. тот же Тодорский подает рапорт начальству об изъятии его книги (12). Видимо, «осознал» ее вред или соратники по Синоду надоумили.

9 декабря 1743 г. вышел именной указ, запрещающий привозить из заграницы без разрешения Синода книги, напечатанные на русском языке и переводить иностранные книги (речь идет, в основном, о богословских изданиях, но не только). Синод вновь проявляет внимание к лубочным картинкам, выходящих без разрешения. 18 октября 1744 г. Синод подтверждает запрещение требников, приказывает, чтобы епархиальные архиереи контролировали их издание, а, по напечатании, они должны получать первый оттиск для проверки (12). Синод подвергает надзору и все иконы, печатные и писанные. Знаменитый его указ 10 мая 1744 г: в деревенских крестьянских избах иконы закопчены, грязны, на них часто не видно ликов; это может привести к насмешкам заходящих в избы иноземных путешественников; поэтому Синод требует от священников, наблюдателей церковного благочиния смотреть, чтобы поселяне держали иконы в чистоте, мыли их, обтирали пыль, обновляли закоптелые иконы, а там, где изображения совсем не видно, иконы отбирались; при этом Синод настаивал, чтоб поселянам «никаких обид и озлоблений» не причиняли, взяток не брали, под опасением без всякой пощады «лишения священства и тяжкого в светском суде истязания» (12–13). Из приведенных внушений ясно, что Синод понимал: его указ — еще один повод брать взятки.

3 ноября 1751 г. запрещено печатать в газетах сообщения о придворных событиях без высочайшей апробации (Сборн15-16). Позднее Академия Наук публикует ряд цензурных предписаний, не столько строгих, сколько непредвиденных, имеющих случайный характер, относящихся к светской литературе (об отдельных книгах и журналах). В это же время учреждена регулярная цензура заграничных книг.

21 мая 1746 г. президентом Академии Наук назначен Кирилл Разумовский, много для нее сделавший. Новый ее устав (1747 г.) разделял Академию на Академию и Университет. Все больше становится академиков, в том числе русских. В конце 1740-х, особенно в 1750-е гг. положение науки, просвещения меняется к лучшему. Увеличивается издание книг, потребность в них. Распространяются занимательные книги, литература для легкого чтения. От основной типографии Академии, публикующей ученые книги, отделяется так называемая «новая», печатающая занимательное чтение (перечень того, что напечатано см. Ск. с.14). 27 января 1748 г. Разумовский объявляет указ императрицы, где выражается желание, чтобы Академия старалась переводить и печатать книги разного содержания, в которых польза и забава соединялись бы с пристойным нравоучением. В газете «Санкт Петербургские Ведомости» напечатан призыв к людям, знающим иностранные языки, желающим переводить, явиться в канцелярию Академии; сначала они подадут пробы своих переводов, а затем получат для перевода книги; за труды им обещано 100 экземпляров переведенной книги.

Всё издаваемое передается под ответственность Академии, за исключением «Санкт Петербургских Ведомостей», которые остаются под контролем Сенатской конторы. Вообще с «Санкт Петербургскими Ведомостями» происходят важные события, относящиеся и к нашей теме. Для понимания их необходимо вернуться к прошлому. Газета выходила с января 1728 г. при Академии Наук, под ее ответственностью. С 1728 г. конференц-секретарь академии Г.-Ф. Миллер, по сути руководивший газетой, начал издавать, как приложение к ней, «Примечания к ''Санкт Петербургским Ведомостям''», печатая там популярные статьи самого разного содержания, переводные и оригинальные. В 1742 г., когда «Санкт Петербургские Ведомости» попали под сенатский контроль, «Примечания…» перестали выходить. В середине 1750-х гг. о них вспомнили снова. По предложению Разумовского они превратились в ежемесячный журнал «Санкт Петербургские академические примечания», который начал издаваться с 12 декабря 1754 г. (позднее в «Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие»). Редактором всё время оставался Миллер, вполне независимый, утверждавший статьи журнала своей подписью. Решено не включать в «Ежемесячные сочинения…“ ничего специфически ученого, богословского, относящегося к вере, а также критические статьи, которые могли бы кого-либо обидеть. Благое начинание. В духе реформ Разумовского, направленных на развитие просвещения, формирование образованного общества.

Но вскоре небольшая кучка литераторов и ученых (всего-то их было немного!) перессорилась друг с другом. Образовались немецкая (академики Миллер, Шумахер) и русская (во главе с Ломоносовым) партии. Появились устные и письменные доносы, обвинения в политической неблагонадежности. Немецкая партия, в отличие от русской, выступала единой силой. Члены русской (Ломонсов, Тредьяковский, Сумароков), ненавидя немцев, враждовали и друг с другом. Литературные и научные самолюбия привела их к ожесточенной борьбе, к резкому неприятию журнала “'Ежемесячные сочинения…». Большинство академиков к спору относились безучастно, но партии начали большую склоку. Сперва возникла ссора Миллера с Тредьяковским. Последний — вначале очень деятельный участник «Ежемесячных сочинений» (16–17). Но он хотел слишком много печататься в журнале, а редакция против этого возражала. Тредьяковский обиделся и послал в Синод донос, направленный против Миллера и Сумарокова: последний-де «от себя» большинство псалмов пишет, а не подлинные печатает (18. см. П. Пекарский. Редакторы, сотрудники и цензура в рус. журналах). Синод на донос особо не реагировал, но все же передал его в академическую канцелярию. Позднее, в декабре 1756 г., Синод подал доклад на высочайшее имя: о том, что в «Литературных примечаниях» «много честным нравам и житию христианскому, и вере святой противного пишется» (18). Синод просит о запрещении по всей России писать и печатать о множественности миров, конфисковать «Ежемесячные сочинения» и перевод Кантемиром сочинения Фонтенелля о множественности. миров. Доклад оставлен без последствий, видимо, не без влияния Разумовского (19).

Враждебно относится к журналу Миллера и Ломоносов. Началось тоже с придирок, а кончилось доносами. Ломоносов уязвлен тем, что редактором «Ежемесячных сочинений» назначен не он, а его злейший враг Миллер, с которым ведется спор о происхождении Руси. Миллер — сторонник варяжской теории. Ломоносов — противник ее. Но в полемике о журнале Миллера спор идет не о варягах. Ломоносов требует предварительного просмотра академическим собранием содержания «Ежемесячных сочинений» (Тредьяковский в данном вопросе либеральнее Ломоносова, он выступает против него, против академической предварительной цензуры). Разумовский поддерживает Тредьяковского. 12-го декабря 1754 г. принято решение, что журнал поручается «под смотрение» Миллера. 14-го декабря тот в академическом собрании читает статью-предисловие к № 1 журнала и показывает его титульный лист. Академики, в том числе Ломоносов, не возражают. Но 11-го января 1755 г. Ломоносов потребовал исправления заглавного листа и предисловия. Он заявил в академическом собрании, что титул и предисловие сильно раскритиковали при дворе и надо их переменить. Миллер язвительно отвечал, что, если Ломоносов хочет стать редактором «Ежемесячных сочинений», то он, Миллер, против этого не возражает. Миллер предложил передать журнал в руки Ломоносова, если тот гарантирует его регулярный выход; если же нет, то пусть он не вмешивается в дела редактирования. В итоге Ломоносов редактором не стал, но название, предложенное Миллером, пришлось изменить, изъяв слово «Ученые». Журнал стал называться «Ежемесячные сочинения». Скабичевский довольно подробно рассказывает о полемике, которая велась с переменным успехом между редакцией журнала и Ломоносовым (22…). Спор завершается тем, что журнал попадает под контроль академической канцелярии, куда входил и Ломоносов. Но Ломоносов не пренебрегает и доносом. В январе 1761 г. он подает представление в президиум Академии, где утверждает, что Миллер — политический злоумышленник, ненавистник России, стремящийся к ее унижению. В пользу своих обвинений Ломоносов указывает на конкретные факты. По его словам, Миллер подробно останавливается на смутном времени, на правлении Годунова, самозванцев, на самой мрачной части истории России, акцентируя «пятна на одежде российского тела», не желая замечать «многие истинные ее украшения'» (25-6). Начальство согласилось с обвинениями Ломоносова, пришло к выводу, что изложение русской истории должно оканчиваться смертью Федора Иоанновича, а о дальнейших ее событиях, о смутном времени лучше молчать. Миллеру был сделан строгий выговор и он приостановил свою работу над историей России (26). Рассказав об этом, Скабичевский отмечает, что уже в то время «доносы оседлали конька горячего патриотизма». Можно бы добавить. что обвинения в отсутствии патриотизма, в очернительстве дожили до советских дней, и даже более поздних времен.