Читать онлайн «Военное искусство в Средние века». Страница 6

Таким было оснащение армий, которые Теодеберт, Буккелин и Лотарь водили в Италию в середине VI века. Прокопий сообщает, что первый из названных брал с собой немного конницы; правда, численность ее была незначительной, несколько сотен в армии из 90 тысяч воинов[14]. У них были копья и небольшие круглые щиты, и служили они телохранителями царственной персоны. Их наличие, хотя и указывавшее на новое отклонение в рядах франков, лишь служит свидетельством преобладания пехоты в их армиях.

Был обнаружен интересный для историка случай, когда в 554 году пехота Буккелина (30 тыс.) встретилась с римской армией Нарсеса (18 тыс.) в битве при р. Касулине. Превосходство имперских войск в тактике и вооружении было очевидным. Построившись в одну глубокую колонну (в форме пустого внутри клина. – Ред.), франки двинулись в центр полукруга, которым Нарсес построил своих воинов. Римская пехота и спешившаяся тяжелая конница из вспомогательного отряда герулов (герулы перед боем отказались сражаться, но потом в ходе боя вернулись) сдерживали их с фронта, тогда как конные лучники сконцентрировались на флангах, приготовив франкам ту же судьбу, что выпала армии Красса (уничтоженной парфянами при Карах в 53 г. до н. э. – Ред.). Вряд ли кто-либо из людей Буккелина ушел живым с поля боя (кто не пал в бою, утонул в реке). Дни пехоты ушли навсегда как для франков, так и для остального мира.

Поэтому мы не удивляемся, обнаруживая, что с VI по IX век в войсках франков непрерывно росла доля конницы; соответственно росло применение защитных средств. Становится обычным снабженный гребнем шлем классической формы, а вскоре вводится и кольчуга, закрывавшая и бедра. Император Карл Великий лично участвовал в оснащении своей конницы, введя защиту рук и бедер[15]. Правда, многие франки поначалу отвергали такие доспехи, жалуясь, что в них неудобно сидеть в седле.

У Тура (чаще пишут при Пуатье, 732 г.), хотя большая часть франкского войска, возможно, и была в седле, тактика была, как прежде, оборонительной в характерном для пехоты построении (фаланга). (Подавляющая часть франкского войска (ок. 30 тыс.) была представлена пехотой, которая и вынесла основную тяжесть боя, отбив все атаки арабской конницы. – Ред.) Даже отступление сарацин (арабов и др.) под покровом темноты не побудило франков к преследованию (каким образом тяжелая конница и пехота могли преследовать легкую конницу арабов?). Утверждают, что во времена Карла Великого все важные персоны и их ближайшее окружение были приучены нести службу в седле, и к концу его царствования большая часть франкских новобранцев должна была состоять из всадников, тогда как пехота все больше и больше теряла значение. Карл также пытался лучше, чем раньше, оснастить рекрутов оружием и доспехами. В королевских указах подробно говорилось, что местным военачальникам «следует тщательно следить, чтобы воины, которых они должны вести в бой, были полностью снаряжены: то есть чтобы у них были копье, щит, шлем, кольчуга, лук, две тетивы и двенадцать стрел»[16]. По этой причине франки в первые годы IX века начали отходить от своего обычая сражаться исключительно пешими и стали поручать коннице все важные операции.

Этот процесс можно считать завершенным, когда Карл Лысый издал соответствующий указ[17]. То ли лишь утверждая существующее положение вещей, то ли учреждая новый порядок, этот указ весьма характерен для времени, когда страна оказалась полностью в руках конницы. Из причин, которые привели к такому завершению, самой важной были особенности противников, с которыми франкам приходилось иметь дело в IX и X веках. Норманны в западных франкских королевствах (Франция) и мадьяры в восточных франкских королевствах (Германия) совершали грабительские набеги; успех в них зависел от быстроты передвижения. Отряды викингов, высадившись со своих дракаров, как правило, захватывали коней страны, в которую вторгались, а потом разъезжали повсюду, всегда оставляя далеко позади медленно передвигавшихся местных жителей. Венгерские конные лучники совершали набеги в самое сердце Германии (доходили даже до Центральной Франции, юга Италии (южнее Неаполя), а также Фландрии. – Ред.) и все же успешно избегали преследования. Для противодействия подобным набегам пехота была совершенно бесполезна; как и римлянам в IV веке, франкам нужно было полагаться на конницу.

[Этот перелом в военной истории Европы совпал с распадом всей центральной власти в ходе крушения династии Карла Великого (Каролингов). В отсутствие какого-либо организованного центра сопротивления оборона империи легла на плечи местных графов, которые теперь становились полунезависимыми суверенами. Чтобы получить защиту на время войны и анархии, владельцы или арендаторы земельных участков стали повсюду отдаваться под покровительство этим мелким правителям. Одновременно и по тем же причинам свободные граждане победнее тоже отдавались под покровительство землевладельцев. Так установилась феодальная иерархия и возникла новая военная система, когда граф или герцог вели в бой своих пеших или конных вассалов.]

Какой бы политически ретрогрессивной ни была эта система, у нее были и свои успехи: мадьяры были разбиты близ Мерзебурга (так у автора. См. приложение. – Пер.) (933) и в сражении на р. Лех (у Аугсбурга, 955) и оттеснены на Среднедунайскую низменность, где истребили славян, живших здесь до прихода венгров, историческая родина которых – Зауралье (ближайшие «родственники» венгров – ханты и манси. – Ред.), скоро приняли христианство и стали порядочным членом европейского сообщества. («Порядочным членом» венгры стали после того, как захваченных в плен в битве на р. Лех венгерских короля и представителей венгерской знати немцы повесили. После этого венгры стали потише, приняли христианство и т. д. – Ред.) Грабительским набегам викингов положили конец, изгнали их из опорных пунктов в устьях рек и ограничили единственным владением – Нормандией, где скандинавы, как и мадьяры, ассимилировались с остальным феодальным обществом. Силой, которая одержала эти победы и спасла Западную Европу от возврата ее севера и востока к дикости и язычеству, был одетый в доспехи всадник. Чему же тогда удивляться, если современники прославили этого конного воина, возвеличили рыцарское сословие и полагали, что никакая иная форма боеготовности не заслуживала развития? Увековечение феодального рыцарского духа на четыре сотни лет послужило наградой за его триумфальные действия в конце раннего Средневековья.

За Английским каналом (Ла-Маншем) военная история развивалась параллельно с той, что имела место на континенте, за исключением формы, которую приняло ее развитие. Подобно франкам на континенте, англы и саксы во время завоевания ими Британии были народом пеших воинов, вооруженных длинными ясеневыми копьями, палашами, широкими колющими кинжалами и изредка боевыми топорами[18]. Защитным средством почти исключительно служил щит, или «круглая боевая доска» с большой железной розеткой (умбоном). Кольчатая рубаха, хотя и известная им с давних времен, встречалась, по всем свидетельствам, крайне редко. «Серая боевая накидка» или «кольчуга из сомкнутых колец», магическая принадлежность Беовульфа, была доступна только королям и принцам. И шлемом, «кованным из железа, с мордой вепря», обладал крайне ограниченный круг воинов. Если монарх и его гезиты (дружинники) имели такое оснащение, то набиравшиеся по всей стране и составлявшие главную боевую силу союза англов и саксов рекруты были полностью лишены всего этого.

Оставленные в покое в своем доме-острове, англичане (практически вырезав или загнав в гористые местности местных жителей, кельтов. – Ред.) держались старых германских военных обычаев дольше других европейских народов. Когда возник конфликт между Мерсией и Уэссексом, в военных действиях участвовали наспех собранные в разных областях отряды воинов, возглавлявшиеся олдерменами и главными магистратами городов. Отсюда война была хаотичной и непоследовательной, в результате чего эти армии носили временный характер. С такой слабой военной организацией не было возможности задумывать планы широких, надежных завоеваний. Стычки различных графств, какими бы ожесточенными и беспрерывными они ни были, не приводили к определенным результатам. Если в IX веке в Англии стала проявляться тенденция к объединению, то вызвана она была не военным превосходством Уэссекса, а вымиранием царствовавших линий и неудачным внутренним положением других государств.

В то время как нарастала эта предрасположенность к объединению, весь остров подвергся такому же испытанию иностранного нашествия, какое потрясло до основания и франкскую империю. На Англию внезапно напали и своими ужасными набегами продемонстрировали, что старая германская система не отвечает потребностям дня. Викинги во всем превосходили противостоявшие им силы – в тактике, вооружении, боевой подготовке, мобильности. Датчанин уже сам по себе был членом старой воинственной шайки, нападавшей на крестьянина, только что оставившего плуг, испытанным в боях воином, мерившимся силами с необученным ополченцем. Будучи профессиональным воином, датчанин обеспечил себя снаряжением, с которым в английской армии могли соперничать только старшие командиры. Кольчуга была скорее правилом, чем исключением, а уж шлем имелся практически у всех датских воинов. Фирд (ополченец из свободных английских крестьян), с другой стороны, выступал против него, лишенный защиты и обремененный разношерстным набором оружия, где копье и меч соседствовали с дубиной и каменным топором[19]. Правда, если датчане давали возможность местным ополченцам собраться, то последние, не уступая датчанам в храбрости и превосходя численно, иногда сводили на нет преимущество в вооружении. Однако целью викингов скорее был грабеж, нежели схватка; их отряды высаживались на каком-нибудь участке английского побережья, «уже на конях»[20], и затем разъезжали повсюду, круша все подряд. Обладание захваченными викингами лошадьми давало возможность быстро передвигаться, на что не могли надеяться ополченцы; когда местные ополченцы, собрав силы, прибывали к месту, где последний раз видели захватчиков, вместо противника они видели только дым и развалины. Когда викингов прижимали к стене – что, несмотря на их обыкновение вовремя скрыться, иногда случалось, – датчане демонстрировали врожденные тактические способности, создавая полевые укрепления, с которыми англичане не привыкли иметь дело. Захватчики могли месяцами ждать в такой фортификации на какой-нибудь господствующей высоте и другом удобном для обороны месте, пока ополченцы не разойдутся по домам.