Читать онлайн «Советское военное чудо». Страница 39

* О том, что танки не являются противотанковым средством и могут использоваться в этом качестве лишь при исключительных обстоятельствах, указывалось еще в упомянутом выше приказе Сталина № 325 от 16 ноября 1942 года. (Прим. ред.)

После внедрения новой концепции массированная фронтовая, армейская, корпусная и дивизионная артиллерия смогла организовывать хорошо скоординированный и распределенный по времени огонь в поддержку своих частей, используя такие методы, как огневой вал - сосредоточение огня, сопровождающее атакующую пехоту и танки во время прорыва тактической обороны, а в ряде случаев и при последующем развитии наступления на оперативную глубину. В результате описанных мер оперативная плотность поддерживающей артиллерии в 1943 году резко усилилась, составив несколько сотен орудий и минометов на километр фронта. В то же время продолжительность артиллерийской подготовки и глубина ее опустошительного воздействия увеличилась с 80-90 минут и 2,5-5 километров в 1941 и 1942 годах до 140-175 минут и 10-15 километров в середине 1943 года.100 И наконец, в 1943 году НКО начал придавать своим танковым армиям, танковым, механизированным и кавалерийским корпусам самоходную артиллерию, а также противотанковую артиллерию на механической тяге, реактивные установки, отдельные подразделения противотанковой артиллерии с целью обеспечить их артиллерийской поддержкой в ходе операций по развитию наступления.

В первый год войны военно-воздушные силы (ВВС) Красной Армии использовали 60 процентов своей боевой авиации децентрализованно, под армейским командованием. Ввиду огромных потерь самолетов в начальный период войны, фронты и армии редко сосредотачивали свою авиацию в одном месте, обычно распыляя ее по всему фронту для поддержки отдельных акций. Естественно, что это приводило к неадекватной воздушной поддержке решающих операций - как оборонительных, так и наступательных.

Для исправления этой проблемы Ставка осенью 1942 года в дополнение к недавно сформированным новым воздушным армиям фронтового подчинения ввела концепцию «воздушного наступления». Впервые примененное в ноябрьских наступлениях под Ржевом и Сталинградом, воздушное наступление требовало централизованного и сосредоточенного применения всей авиации, подчиненной действующим фронтам. Как и в случае с артиллерийским наступлением, воздушное наступление предписывало распределять по времени воздушную поддержку атакующих наземных войск путем проведения все более сложных воздушных прорывов и операций развития наступления.

К концу 1943 года, чтобы обеспечить координацию воздушной поддержки наземных сил при глубоком оперативном наступлении, воздушные армии фронтов также выделяли из своего состава отдельные авиационные соединения, имеющие задачу поддерживать конкретные танковые армии и конно-механизиро-ванные группы в ходе операций в глубине вражеской обороны.

Все эти перемены в оперативном применении артиллерии и военно-воздушных сил преобразовали первую в наиболее действенную и страшную силу поддержки наступлений на их первом этапе, а вторую - в эффективное средство, с помощью которого фронты и армии постоянно увеличивали оперативную глубину своих наступательных операций.

Оперативная маскировка и внезапность. Во многих операциях 1941 и 1942 годов советские войска пытались для достижения внезапности осуществлять оперативную маскировку*; однако, за несколькими примечательными исключениями, большинство этих попыток оказалось безуспешно.101 После такого удручающего начала стала ясна важность достижения оперативной внезапности путем применения активной и пассивной маскировки, поскольку фронтам и армиям раз за разом приходилось прорывать более прочную и глубокую оборону вермахта.

Начиная с наступлений в ноябре 1942 года под Ржевом и Сталинградом советские войска проводили планирование наступательных операций под покровом драконовских мер обеспечения секретности. В то же время они гораздо более широко и эффективно использовали ложные атаки и демонстрации, стандартно применяя как активную, так и пассивную маскировку для достижения внезапности в отношении времени, места и формы своих атак. В сочетании с более основательным изучением советским командованием немецких оперативных методов зти меры дали фронтам и армиям возможность быстрее преодолевать оборону вермахта, при этом сократив их потери, а со временем дали наступающим фронтам возможность предвосхищать или парировать неизбежные контратаки и контрудары вермахта.

* Написано по-русски. Наилучшие примеры успешного использования Советами оперативной маскировки для достижения внезапности имели место в августе 1943 года перед наступлением Воронежского и Степного фронтов на Белгород-Харьков и во время наступления 1-го Украинского фронта на Киев в ноябре 1943 года. Кроме того, Ставка и ее действующие фронты в нескольких случаях намеренно проводили полнокровные наступления отвлекающего характера с целью отвлечь внимание вермахта и его оперативные резервы и другие войска от своих настоящих целей.102

Согласно советскому определению, «тактика - зто шаги, из которых собираются оперативные прыжки; стратегия указывает путь».103 Это соотношение между стратегией, оперативным искусством и тактикой утверждает, что как в наступлении, так и в обороне успех операций фронтов и армий зависит от эффективности тактики, применяемой подчиненными им корпусами, дивизиями, бригадами и полками.

Когда началась война, тактика Красной Армии страдала во многом теми же проблемами, что и ее оперативное искусство. Лишь часть корпусов и дивизий первой линии были полностью или почти полностью укомплектованы личным составом, в большинстве же дивизий имелось от 7 до 11 тысяч бойцов вместо

14 тысяч по штату. Во многих дивизиях, особенно второй линии, имелось лишь по 5-6 тысяч бойцов. Все корпуса и дивизии страдали от недоукомплектованности специальных частей и подразделений, многие из офицеров и солдат были плохо обучены, а современного тяжелого вооружения не хватало. И что еще хуже - дивизии второй линии, получившие личный состав по мобилизации, страдали от острой нехватки вооружения и обученных кадров. Хаотическая мобилизация, развернувшаяся после начала войны, лишь усугубила эти трудности.

При ведении боевых действий стрелковые корпуса и дивизии развертывались в негибкие линейные боевые построения и вели свои действия чаще всего стереотипно, мало прибегая к маневру или импровизации. В обороне стрелковые корпуса располагались в один эшелон на фронте, по теории составлявшем всего 25 километров, на практике же - от 20 до 60 километров. В глубину оборона корпусов должна была составлять 15-20 километров, фактически же колебалась от 20 до 40 километров. В первом эшелоне корпус имел две-три стрелковых дивизии, в резерве - один стрелковый полк. Теоретически стрелковым дивизиям полагалось развертываться для боя в два полковых эшелона на фронте в 8-12 километров шириной и 5-8 километров глубиной. Однако на практике им пришлось образовывать боевые порядки в один эшелон на фронте в 14-20 километров шириной и лишь 3-5 километров глубиной, оставляя лишь небольшой резерв численностью в батальон. Резервы корпусов и дивизий были не только малы, но и недостаточно мобильны для проведения эффективных контратак, а артиллерийские группы поддержки пехоты в корпусах и дивизиях, если такие вообще имелись, оказались слишком слабы, чтобы обеспечить пехоту адекватной артиллерийской поддержкой.

В результате тактическая плотность пехоты и поддепржива-ющей ее артиллерии в среднем составляла от Ч2 до 2/3 стрелкового батальона и 3 орудия и миномета на километр фронта. Этого явно не хватало для ведения эффективной обороны. И что еще хуже, оборона стрелковых дивизий обычно состояла из независимых батальонных оборонительных районов, обладавших лишь слабой противотанковой и инженерно-саперной поддержкой.104

Возросшая численность Красной Армии в конце 1941 года и в 1942 году улучшила оборонительные возможности стрелковых дивизий. Например, к концу 1941 года увеличившаяся инженерно-саперная поддержка позволила командирам дивизий сооружать линии окопов и возводить более сложные оборонительные позиции с большим числом взаимосвязанных батальонных оборонительных районов. Дальнейшее увеличение количества живой силы и вооружения в начале 1942 года позволило стрелковым дивизиям увеличить плотность батальонных оборонительных районов в полках первого эшелона, создавать новые батальонные оборонительные районы во вторых эшелонах передовых полков, а в некоторых случаях даже формировать небольшие танковые и противотанковые резервы и сильные артиллерийские группы. К концу 1943 года дивизии уже имели возможность создавать полностью подготовленные вторые и третьи оборонительные позиции.