Читать онлайн «Приживется ли демократия в России». Страница 31

Замечу, что если партия при таком порядке вещей получит в регионе 50% голосов, а в целом по стране не преодолеет 7-процентный барьер, то в Думе от этого региона будут заседать представители другого политического объединения.

Этот пакет вызвал волну негативных откликов со стороны демократических кругов в России и за рубежом. Здесь мы попытаемся отойти от эмоций и здраво оценить суть этого предложения.

Я не исключаю, что при всей своей склонности к усилению «управляемой демократии» и даже авторитаризму Путин был обеспокоен результатами парламентских выборов, полагая, что его манипуляторы перестарались. Кажутся неслучайными его сожаления о поражении на выборах правых, несмотря на то что вина за это целиком лежит на них самих. К тому же, я думаю, либеральное крыло его окружения старалось убедить президента в том, что его имиджу демократического лидера нанесен ущерб и что настало время сделать определенные шаги в сторону демократизации.

В послании Федеральному собранию 2004 года Путин в не совсем свойственных ему терминах заговорил о демократических свободах, о свободе печати (правда, в сочетании с ответственностью) и даже о политической конкуренции. В этом контексте также следует вспомнить президентские тезисы о повышении роли политических партий и формировании правительства парламентского большинства.

Разумеется, все вышесказанное не исключало, а, быть может, даже предполагало дальнейшее усиление управляемости демократии. Учитывая трагические события в Беслане 1–3 сентября 2004 года, именно такая позиция имела все шансы возобладать. При этом подобные решения не принимаются в оперативных целях, в данном случае давно было известно о подготовке соответствующих законопроектов. Так что к этому решению следует отнестись как к основательно выношенному и имеющему стратегическое значение.

На первый взгляд предложение о полном переходе к пропорциональной системе на фоне описанной выше ситуации выглядит весьма привлекательно. Следует также иметь в виду многообразие пропорциональных систем – их вариантов больше сотни, – а главное, в какую среду система будет помещена. Если речь идет о стране, где в парламент в результате выборов приходит множество партий, которые не могут образовать устойчивых коалиций, то для повышения работоспособности парламента более адекватна система, уменьшающая представительность и отдающая предпочтение крупным партиям (высокий избирательный барьер или и вовсе переход к мажоритарной системе). Но это не случай России с ее послушным парламентом, где повышение барьера с 5 до 7% – мера явно излишняя. Если, напротив, задаться целью содействовать укреплению партий на начальном этапе их становления, дать возможность определиться всем идейным и политическим течениям в обществе, как было у нас в начале 1990-х годов, степень представительности должна быть более высокой.

В нынешней России основной угрозой демократии является манипулирование административным ресурсом, низкое влияние избирателей на результаты выборов, отсутствие политической конкуренции. Отсюда – апатия избирателей, недоверие к демократическим институтам.

Приведу мнение Георгия Сатарова: «Сегодня избирательная кампания в отношении „партийной части депутатов“ – это пропаганда в федеральных СМИ. То есть система, при которой избиратели не влияют на то, кто займет депутатские места „от партий“. Значит, этими местами можно приторговывать, протаскивать в Думу кого угодно, и т. д. Эта система – один из самых порочных вариантов применения пропорционального принципа. В том виде, в каком она реализована у нас, она мало где существует.

В „вешняковском“ варианте полностью убирается мажоритарная часть. Это значит, что все пороки нынешней пропорциональной системы как бы удваиваются. Но у этого варианта есть еще одна особенность: коль скоро вся избирательная кампания осуществляется через официальные СМИ, это очень удобно для централизованного управления политической конкуренцией» (Московские новости. 2004. № 26).

Сторонники перехода к пропорциональной системе подчеркивают, что если бы последние выборы проводились по предлагаемому ими принципу, то монополии «Единой России», сложившейся вследствие присоединения к ней большинства одномандатников, не существовало бы. В распоряжении партии власти имелось бы не 306, а всего 239 мест: тоже большинство, но уже не конституционное. В то же время другие партии, преодолевшие 5–7-процентный барьер, имели бы бóльшее число мест: КПРФ – 80 вместо 51; ЛДПР – 73 вместо 36; «Родина» – 58 вместо 39. Замечу, что из них только одна – КПРФ – является оппозиционной партией. Остальные, как говорят разведчики, – «стратегическая деза» для избирателей, оппозиция до первого поворота.

Показатели Ф. Алескерова для предлагаемой пропорциональной системы выборов по партийным спискам:

Учитывая аргументы, выдвигаемые сторонниками предложений власти по переходу на пропорциональную систему, интересно посмотреть, как сложились бы итоги выборов 2003 года, если эти предложения были бы реализованы. Используем любезно предоставленные нам профессором Ф. Алескеровым расчеты предложенных им индекса удельного представительства (R) и индекса представительности парламента (ρ).

Приведенные выше цифры показывают, сколько мест получили бы партии, участвовавшие в выборах 2003 года, если бы тогда действовала только пропорциональная система. Предполагается, что места, ныне занятые одномандатниками, распределились бы между думскими партиями в тех же долях, что и в другой половине мест, ныне занятых депутатами, прошедшими по партийным спискам. Алескеров показывает, что это не так.

Во-первых, новые выборы будут в 2007 году, уже поэтому пропорции претерпят определенные изменения. Во-вторых, при переходе от мажоритарной системы к пропорциональной наблюдается перетекание голосов части избирателей от более сильных партий, кандидаты которых имели больший шанс быть избранными, к менее сильным, но предпочтительным в зависимости от убеждений или привлекательности лидеров. Кроме того, партии, преодолевшие 7-процентный барьер, делят голоса, отданные за тех, кто не прошел в парламент. Расчеты с учетом этих факторов, выполненные Алескеровым по разным сценариям и по разным значениям факторов для 8–9 партий, набравших наибольшее число голосов, показали очевидное преимущество новой системы для более крупных партий при ухудшении представительности.

В таблице 8. 3 приведены данные расчетов для разных порогов отсечения и одного наиболее вероятного сценария. Проценты голосов – расчетные.

Таблица 8. 3. Гипотетические выборы 2003 года по пропорциональной системе.

В таблице 8. 4 приведены индексы удельного представительства (R) и представительности парламента (ρ), о которых речь шла ранее при тех же предположениях. Для сравнения повторены индексы предыдущих выборов.

Таблица 8. 4. Индексы удельного представительства и представительности парламента при новой пропорциональной системе.

Если принять во внимание стремление к увеличению представительности, то при 7-процентном пороге улучшения относительно результатов выборов 1999 года не происходит. Кроме того, в реальности избиратели вообще лишаются права выбирать конкретных кандидатов.

Чувствуя несоответствие своего проекта чаяниям избирателей, Вешняков стал говорить об открытых списках: они предоставляют возможность избирателям повлиять на партийный рейтинг кандидатов и, стало быть, на состав избранных депутатов. Открытые списки применяются в Дании, Бельгии, Австрии, Нидерландах и других странах в рамках так называемой преференциальной системы (Российское народовластие 2003: 29). Чтобы усилить влияние избирателей в процессе выборов, Вешняков предложил: пусть в каждом списке федеральная часть занимает всего три первых места, остальные следует разделить по регионам.

Думается, эти идеи не решают проблемы; избиратели рано или поздно поймут, что не они выбирают конкретное лицо, что выбор уже сделан, а им остается присоединиться к тому, что заранее определено в Москве. Остается неясным, каким образом их голос сможет повлиять на позицию их кандидата в списке. Манипуляции здесь вряд ли поддаются проверке. Не случайно преференциальная пропорциональная система применяется только в небольших странах с высокой политической культурой.

Хочу сразу отметить, что отмена губернаторских выборов резко меняет ситуацию и ее оценки. Прежде можно было говорить о том, что губернаторы используют свой административный ресурс и таким образом помогают угодным им кандидатам. Однако теперь они будут лоббировать интересы угодных центру, во всяком случае – согласованных с ним, персоналий, аналогично тому, как это происходило при советской власти, когда административный ресурс был вправе использовать только Кремль.