Читать онлайн «История человеческих жертвоприношений». Страница 19

Как часто и по каким поводам приносились жертвы, неизвестно. Римлянин Силий Италик, автор историко-героической поэмы «Пуника», посвященной войне римлян с Карфагеном, уверяет, что жертвоприношения совершались ежегодно. Диодор писал, что во время осады Карфагена войсками сицилийского тирана Агафокла было принесено в жертву пятьсот детей. Из них двести было выбрано среди первенцев из аристократических семей, еще триста были пожертвованы гражданами добровольно.

Карфаген был республикой, и, хотя руководили государством олигархические советы и избираемые из числа богатых и знатных граждан магистраты, народ имел огромные права. Высшая власть принадлежала народному собранию; была очень развита общинная собственность, и даже имущество храмов контролировалось общиной. Это приводило к тому, что каждый карфагенянин чувствовал себя прежде всего частицей своего государства и ставил общественные интересы выше личных. Когда родине грозила опасность, большинство граждан были готовы пожертвовать ребенком ради общего дела. Тем не менее в условиях мира и благополучия все чаще случалось, что люди заменяли своего ребенка на купленного. Именно этим, по мнению карфагенян, и объяснялся гнев богов, которые позволили Агафоклу с четырнадцатитысячным войском высадиться в Северной Африке и овладеть подчиненными Карфагену морскими портами Гадруметом и Утикой. Следующий удар предназначался самому Карфагену. В городе началась паника, и пятьсот детей были уничтожены во имя спасения отечества.

Укреплению страшного обычая помогло то, что после этого жертвоприношения войска Агафокла действительно покинули Африку: пока сицилиец стоял под стенами Карфагена, на его родине произошло восстание и ему срочно пришлось перебросить свои войска обратно, после чего Карфаген заключил с Агафоклом мирный договор. С этого времени, судя по археологическим данным, карфагеняне настолько уверовали в действенность своего страшного ритуала, что он становится массовым, проникая в самые разные слои общества. Если раньше детей приносили в жертву прежде всего представители аристократии, которых принуждали к этому сограждане или собственный патриотизм, то уже в третьем веке до н. э. приносить в жертву детей стали даже рабы — их имена выбиты на посвятительных стелах.

Поначалу жители Карфагена, соблюдая древнюю финикийскую традицию, приносили детей в жертву Баалу-Хам-мону. До середины пятого века до н. э. территория карфагенского тофета была уставлена стелами с изображением солнечного круга и посвятительными надписями: «Господу Баал-Хаммону жертва-молк, которую пожертвовал такой-то». Но позднее здесь все чаще начинают встречаться стелы с перевернутым полумесяцем — знаком богини Тиннит. С четвертого века и вплоть до падения города в 146 году до н. э. Тиннит занимает ведущее место в пантеоне Карфагена.

Покровительница Карфагена Тиннит была богиней весьма противоречивой. Она была девственницей, но в то же время ведала плодородием. Символами ее были перевернутый полумесяц (иногда под ним изображался солнечный диск как знак ее «напарника» и, возможно, супруга Баала) и голубь. Но несмотря на такие мирные символы, Тиннит имела еще одну эмблему: так называемый «знак бутыли». Он представлял собой сосуд (яйцевидный или в форме конуса) с круглым колпачком наверху, причем сосуд этот со временем стал принимать антропоморфные черты. Исследователи делают вывод, что этот знак символизировал одновременно человека, приносимого в жертву богине, и урну, в которую его останки помещали после сожжения.

Известны случаи, когда карфагеняне уклонялись от принесения требуемой жертвы. К концу существования города в урнах вместо останков детей все чаще встречаются кости ягнят. А Силий Италик рассказывает, что Ганнибал Барка отказался возложить на алтарь своего сына, пообещав богам, что вместо этого принесет им роскошные жертвы после взятия Рима. Но военная удача оказалась не на стороне Карфагена.

Первая Пуническая война в середине третьего века до н. э. закончилась поражением Карфагена, который, впрочем, отделался относительно дешево — потерей Сицилии и контрибуцией. В конце третьего века Ганнибал Барка развязал Вторую Пуническую войну — но после многочисленных и блестящих побед в конце концов тоже потерпел сокрушительное поражение. Карфаген должен был отдать Риму Испанию и все острова, оставить из всего своего знаменитого флота лишь десять кораблей и выплатить огромную контрибуцию. Ганнибал после попытки политического переворота вынужден был бежать на чужбину и в конце концов покончить с собой. И, наконец, в Третьей Пунической войне (в середине второго века до н. э.) город Карфаген был стерт с лица земли, а территория государства стала римской провинцией, которой управлял наместник из Утики. Из полумиллиона жителей города в живых остались лишь пятьдесят тысяч. К этому времени в Карфагене уже давно усилилась позиция греческих и римских богов, которые были включены в состав официального государственного пантеона; человеческие жертвы им не приносили. Римская экспансия укрепила позиции античных богов в регионе, а римские власти положили конец традиции человеческих жертвоприношений.

На территории Финикии к этому времени страшный обычай уже не существовал. Последний раз он был упомянут в связи с осадой Тира войсками Александра. Римский автор Квинт Курций Руф писал в своей «Истории Александра Македонского»:

«Примерно в те же дни прибыли 30 послов от карфагенян, но они принесли осажденным не столько помощь, сколько сочувствие… Нашлись даже люди, предлагавшие обратиться к давно уже не применявшемуся жертвоприношению, которое, по-моему, совсем не было угодно богам, именно к закланию в жертву Сатурну свободнорожденного младенца. Говорят, что карфагеняне до самого разрушения их города осуществляли это скорее святотатство, нежели жертвоприношение, завещанное им основателями их города. Если бы старейшины, по решению которых у них вершатся все дела, не воспротивились, то грубое суеверие взяло бы верх над гуманностью».

Финикийцы так и не решились на страшное жертвоприношение. Что же касается Александра, который позиционировал себя как представителя гуманной греческой традиции, человеческих жертв в прямом смысле слова он не приносил. Но после взятия Тира он приказал перебить всех его защитников, кроме тех, что укрылись в храмах. Шесть тысяч пленных были казнены внутри города, еще две тысячи — распяты вдоль берега моря.

Держава Александра просуществовала очень недолго. Но зимой 64/63 г. до н. э. Сирия и Финикия были подчинены римским полководцем Помпеем и вошли в состав Римского государства, в котором человеческие жертвоприношения были запрещены указом Сената в 97 году до н. э. Этот указ не касался преступников и гладиаторов, тем не менее он сыграл определенную роль в искоренении человеческих жертвоприношений на всех подчиненных Риму территориях.

У древних греков, несмотря на то, что они считали себя людьми гуманными и противопоставляли свою культуру «варварским» нравам окружающих народов, человеческие жертвоприношения в самых разных видах и по самым разнообразным поводам были в ходу на протяжении большей части их долгой истории. Правда, такой массовой резни, какую устраивали на похоронах своих царей египтяне и жители Месопотамии, греки не знали. Но человеческая кровь прекратила литься на алтари Эллады лишь к четвертому веку до н. э., а быть может, и позже.

Корни этого обычая уходят в глубь тысячелетий, он пронизывает всю греческую мифологию, и мы без труда прослеживаем его по крайней мере с первой половины второго тысячелетия до нашей эры — времени, когда, согласно мифографам, к власти пришло третье поколение богов во главе с Зевсом, а согласно историкам, на землях Эллады (включая острова Эгейского моря и побережье Малой Азии) воцарилась развитая крито-микенская культура.

В отличие от египтян и шумеров греки почти не знали заупокойных человеческих жертв. Их представления о загробном мире не предполагали, что умершему понадобятся слуги. Бесплотные, лишенные памяти тени, бродившие по Аиду, не имели земных благ, да они им былии не нужны. Единственным, чего жаждали тени, была кровь черных баранов и овец, которая возвращала им память и позволяла вновь — видимо, ненадолго — обрести подобие жизни, хотя бы и бестелесной.

Впрочем, уже в «Одиссее» есть упоминание о том, что среди бесплотных и бесчувственных теней встречаются грешники, которые несут заслуженное и вполне телесное наказание: Тантал, мучимый голодом и жаждой, Сизиф, вынужденный, обливаясь потом, вечно вкатывать на гору тяжелый камень. Кроме того, в «Одиссее» есть и упоминание о блаженных Елисейских полях, куда попадают души самых выдающихся героев (впрочем, многие исследователи считают это позднейшей вставкой). Так или иначе, в период между началом двенадцатого века (посещение Аида Одиссеем) и восьмым веком до н. э. (жизнь Гомера) у греков появилось какое-то представление о том, что души за гробом продолжают жизнь, подобную жизни земной. Тем не менее в слугах покойные греки почему-то не нуждались, и человеческие жертвоприношения на похоронах были и согласно мифам, и согласно данным археологии большой редкостью. Одним из немногих ахейцев, чье имя неоднократно упоминается в связи с такими жертвоприношениями, был, как это ни странно, Ахилл.