Читать онлайн «История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи». Страница 90

«Так пусть же то будет человек, владеющий письмом, искусный в графике, обученный геометрии, знакомый с подбором рассказов из истории, прослушавший внимательно курс у философов, знающий музыку, не лишенный познаний в медицине, сведущий по части толкования законов юристами, обладающий знанием астрономии и законов небесных явлений» (I, 1, 3). Т. е. Витрувий требует от архитектора энциклопедического образования. Правда, в дальнейшем он оговаривается, замечая, что «никому нет никакой возможности при таком великом множестве разнообразных областей достигать в них исключительных тонкостей, так как познать и постичь относящиеся к ним теории есть вещь, едва ли совместимая с физической возможностью» (I,1, 14), и что «вполне достаточно преуспел тот архитектор, который хотя бы в средней степени усвоил себе из отдельных областей лишь известные части их теорий, но те именно, какие необходимы для архитектуры» (I, 1, 16).

Сам Витрувий вполне отвечает именно такому пониманию энциклопедизма. Его экскурсы в область теоретических наук (например, в астрономию) свидетельствуют о том, что его собственные познания в этой области были крайне нечеткими и поверхностными и имели своими источниками, по-видимому, греческие популярные компиляции. Вопрос о том, читал ли Витрувий эти компиляции в оригинале, или пользовался латинскими обработками типа энциклопедии Варрона, следует считать открытым.

Вторая книга Витрувия посвящена различным типам строительных материалов: кирпич-сырец, песок, известь, различные виды камней (вместе с описанием систем стенной кладки), различные древесные породы. Интересен предваряющий книгу исторический экскурс, повествующий о жизни первобытных людей, зачатках человеческой культуры, которые в большой степени стимулировались возникновением речи и изобретением огня, о постепенном и последовательном развитии строительной практики, прежде всего домостроения. Сравнение этой главы (II, 1) с заключительной частью пятой книги Лукреция об наруживает наличие общих идей. Не исключено, что Витрувий был знаком с поэмой Лукреция; возможно также, что излагаемая обоими авторами схема культурно-исторического развития человечества принадлежала к числу ходячих представлений того времени.

В третьей и четвертой книгах трактуются основные принципы строительства храмовых зданий. Проводится различение между тремя греческими ордерами: дорическим, ионийским и коринфским.

Пятая книга посвящена технике сооружения общественных зданий, прежде всего театров. Интересен экскурс в область музыкальной акустики; в частности, внимание историков театра неизменно привлекала глава о театральных сосудах, располагавшихся под сидениями театра и служивших для усиления и увеличения ясности звуков, идущих со сцены.

В шестой книге речь идет о строительстве частных (жилых) домов, а в седьмой — о различных видах отделочных работ внутри зданий, включая технику росписи стен и изготовление красок.

Самостоятельное значение имеет восьмая книга сочинения Витрувия. По существу, это небольшой трактат, посвященный проблемам гидрологии, — единственный дошедший до нас античный трактат такого рода. Книге предпослано введение, указывающее на то значение, которое придавалось воде физиками, философами и египетскими жрецами. Введение заканчивается следующими строками:

«Итак, если, согласно учению физиков, философов и жрецов, можно полагать, что силою воды держатся все вещи, я решил, что, изложив в предыдущих семи книгах теорию строений, следует в этой написать о способах находить воду и о том, какими свойствами она обладает в зависимости от особенностей места, каким способом она проводится и каким образом перед этим проверяется» (VIII, Praef. 4).

Затем идут главы, в которых излагаются методы изыскания воды (гидрологической разведки), имеющие, кстати сказать, вполне рациональный характер, и описываются свойства и особенности дождевой воды, а также вод из рек, озер и из разного рода источников, в том числе горячих. Заметим, что Витрувий хорошо знаком с идеей круговорота воды (изложенной еще в «Метеорологике» Аристотеля). Затем говорится о методах определения воды и установления ее доброкачественности, об устройстве водопроводных сооружений (для которых Витрувий рекомендует пользоваться не свинцовыми, а гончарными трубами) и, наконец, о рытье колодцев и устройстве цистерн для хранения воды.

В девятой книге трактата содержится описание основных типов часов, которыми пользовались древние, — как солнечных, так и водяных. Книге предпосылается небольшое астрономическое введение, материал для которого был, по-видимому, заимствован из популярных сочинений по астрономии, имевших хождение в то время (типа сочинений Гемина или Клеомеда, о которых мы говорили в пятой главе). Витрувий кратко (очень кратко!) говорит об устройстве Вселенной, о вращении небесного свода, о движении планет вдоль зодиакального пояса (с указанием периода обращения каждой планеты). Очень невнятное упоминание особенностей движения Меркурия и Венеры побудило некоторых исследователей утверждать, что Витрувий был сторонником теории солнечной системы Гераклида Понтийского. Нерегулярности в движении внешних планет (чередование прямых и попятных движений) объясняются Витрувием с помощью стоической идеи о действии на эти планеты солнечных лучей[363]. Для объяснения лунных фаз Витрувий предлагает две гипотезы; одна ив них, связываемая с именем халдейца Бероса[364], состоит в том, что у Луны имеются две половины — одна светящаяся, а другая темная, причем светящаяся привлекает к себе, по принципу взаимной симпатии (вспоминается Посидоний!), солнечные лучи, а темная всегда остается темной. Автором второй, правильной гипотезы Витрувий почему-то считает Аристарха Самосского, хотя на самом деле ее предложил еще Анаксагор. В заключение дается крайне лаконичное описание некоторых созвездий.

Последняя, десятая книга трактата Витрувия — самая разнородная из всех. В основном она посвящена описанию различного рода машин. Это — машины для подъема тяжестей (блоки, триспасты, полиспасты), рычажные весы (с рассуждениями о принципе действия рычага), водоподъемные устройства, водяные мельницы, водяные органы, приборы для измерения пройденного пути. Затем идут военные машины — «скорпионы», баллисты, катапульты, осадные сооружения (тараны, «черепахи»). Трактат заканчивается описанием различного рода оборонительных приспособлений — рвов, траншей и т. д. Короче говоря, эта книга в большей степени, чем все прочие, напоминает техническую энциклопедию.

Впрочем, и весь трактат Витрувия может рассматриваться в качестве единственной в своем роде технической энциклопедии того времени. Хотя в основной своей части трактат посвящен проблемам строительного дела, в нем фактически представлены все отрасли античной техники (за исключением, пожалуй, одного только судостроения). В этом отношении трактат «Об архитектуре» является бесценным документом для каждого исследователя материальной культуры древнего мира.

В заключение отметим одну важную особенность трактата Витрувия, резко отличающую его от «Естественной истории» Плиния и от многих позднейших сочинений римских авторов. В своем трактате Витрувий выступает не только как опытный инженер, как специалист своего дела, но и как трезво мыслящий человек, далекий от стремления поразить воображение читателя рассказом о необычных, фантастических вещах — стремления, которым отмечены столь многие страницы «Естественной истории». Характерно, что, даже рассказывая о методах обнаружения подземных источников, Витрувий ни слова не говорит о «волшебном пруте», применяемом при поисках подземных вод и рудных залежей во многих странах вплоть до нашего времени. Методы, описываемые Витрувием, вполне рационалистичны и могут быть обоснованы строго научно.

Помпоний Мела. Несмотря на то что география всегда принадлежала к числу наук, имевших большое практическое значение, она почему-то не привлекала к себе внимания римских ученых и, за исключением «Естественной истории» Плиния, даже не была представлена в латиноязычных энциклопедиях. Среди выдающихся географов древнего мира мы находим только греческие имена; это — Гекатей, Геродот, Эратосфен, Гиппарх, Посидоний, Страбон, Павсаний, Птолемей. Первым латинским трактатом по географии была «Хорография» («Описание местностей») в трех книгах Помпония Мелы, и хотя этого автора никак нельзя поставить в один ряд с перечисленными греческими учеными, все же несколько слов о его сочинении мы скажем.

Помпоний Мела, живший в середине I в. н. э., не был ученым-географом, и сообщаемая им информация ни в какой мере не была результатом его собственных изысканий. Все, что мы находим в его трактате, уже содержалось за немногими исключениями в «Географии» Эратосфена. Мела жил в эпоху, когда границы Римской империи далеко раздвинулись, достигнув Британии на севере и Эфиопии на юге, однако никаких попыток описать новые земли, подпавшие под власть римлян, Мела не предпринимает. Целые области, приобретшие к этому времени жизненную важность для Рима, — например, альпийские и придунайские провинции и Дакия — полностью им игнорируются. А говоря о Германии, он ограничивается замечанием, что германские географические названия имеют слишком варварское звучание, чтобы римляне были в состоянии их произносить. Зато он находит место для сообщений о сказочных пигмеях, амазонках, гипербореях, о птице феникс, о племенах безголовых и козлоногих людей, о которых писал в свое время Геродот. Все это чередуется с пассажами, имеющими чисто риторический характер. В целом трактат Мелы может служить атипичным примером римской компилятивной псевдонауки; несмотря на это (а может быть, именно поэтому), «Хорография» пользовалась широкой популярностью среди римских читателей и явилась одним из основных источников для географического раздела «Естественной истории» Плиния Старшого.