Читать онлайн «Израиль и (не)контролируемые территории. Уйти нельзя остаться». Страница 9

Решение правительства Израиля от 19 июня 1967 года

18 и 19 июня 1967 года состоялись заседания кабинета министров, на которых обсуждались проблемы послевоенного урегулирования и границ. Совещания эти проходили в обстановке чрезвычайной секретности; несколько странным образом, на них даже не был приглашен начальник Генерального штаба И. Рабин, которого постфактум проинформировали о принятых решениях[53]. Протоколы этих заседаний были открыты для исследователей только в январе 2006 года, и то лишь частично[54]. Ключевые обсуждения проходили в межминистерской комиссии по оборонно-политическим вопросам, а ее протоколы не рассекречены до сих пор.

Малоизвестным является тот факт, что основополагающие решения, на десятилетия определившие израильскую политику на контролируемых территориях, были приняты на неформальном совещании, прошедшем в доме премьер-министра Л. Эшколя спустя три дня после окончания войны, 13 июня 1967 года[55]. В обсуждении участвовали всего шесть человек: кроме самого Л. Эшколя, это были: министр иностранных дел Аба Эвен, министр обороны Моше Даян, министр труда и соцобеспечения Игаль Алон, министр информации, бывший глава штаба «Хаганы» (в 1946–1948 годах) Исраэль Галили и экс-начальник Генерального штаба (в 1949–1952 годах) Игаль Ядин, в то время вообще не бывший ни министром, ни депутатом кнесета.

Л. Эшколь был настроен крайне скептически относительно возможностей мирного урегулирования с арабами вообще и с палестинцами в частности. Исходя из этого, он полагал, что Израиль должен делать то, что считает нужным, не особенно задумываясь о том, насколько те или иные шаги могут служить препятствием на пути к мирному урегулированию. Так как, по его глубокому убеждению, арабы в подобном урегулировании не заинтересованы в принципе, что будет, а что не будет делать Израиль, реального значения в направлении движения к миру не имеет. Л. Эшколь, грубо говоря, руководствовался пословицей о том, что «сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит».

При этом Л. Эшколь не считал, что отсутствие стремления арабской стороны к миру и стремление тех или иных арабских лидеров стереть еврейское государство с лица земли делают легитимной любую, даже самую жесткую израильскую политику. В феврале 1969 года его спросили, вернется ли Израиль к линиям до 1967 года. «Договоры о прекращении огня [1949 года, определившие «зеленую черту»] мертвы и забыты, – ответил он, однако продолжил: – Нам не нужно никаких заселенных земель Западного берега, таких как Шхем, Дженин и так далее. Мы говорим лишь, что река Иордан должна стать надежной границей Израиля со всеми вытекающими отсюда последствиями. Наша армия будет располагаться только на узкой полоске вдоль этой границы»[56]. Кроме того, по его мнению, из того факта, что арабы не признают Израиль, никаких выводов в направлении репрессий против арабского населения делать не следовало. В декабре 1966 года именно правительство во главе с Л. Эшколем отменило режим военных администраций, которому с 1949 года были подчинены арабские жители Израиля. Леви Эшколь был прагматичным политиком, вполне готовым к далеко идущим территориальным компромиссам при условии, что арабские страны признают Израиль и заключат с ним полноценные мирные соглашения. Пока же этого не происходило, он считал оптимальной политику «свершившихся фактов», утверждая, что никакого вреда возможному мирному процессу эта политика не принесет, ибо любое принятое решение может в будущем быть отменено. Трудно сказать, отдавал ли Л. Эшколь себе отчет в том, что в реальной политике нет почти ничего более постоянного, чем временное. Сам он был сторонником именно политики временных решений, которые, однако, оставались в силе на протяжении десятилетий – зачастую вплоть до сегодняшнего дня.

По наиболее спорному вопросу – вопросу о границе с Иорданией – консенсуса среди членов «шестерки» достичь не удалось, и было принято решение отложить обсуждение этой темы на неопределенный срок. Вместе с тем в отношении Египта и Сирии была выработана следующая позиция: Израиль готов заключить с Египтом и Сирией мирные соглашения в обмен на отступление с занятых в ходе Шестидневной войны территорий и установление межгосударственной границы по рубежам, существовавшим в период британского мандата; до подписания мирных соглашений Израиль будет продолжать удерживать все занятые территории.

Таким образом, согласно этому решению, Израиль был готов отказаться от Синайского полуострова (вернув его Египту) и от Голанских высот (вернув их Сирии), но фактически планировал присоединить сектор Газы (который входил в территорию подмандатной Палестины). Это решение, утвержденное правительством 19 июня (но не обнародованное в то время), основывалось как на стремлении изолировать Египет от любых контактов с палестинцами, так и на осознании того, что у сектора Газы, отделенного от заселенной египетской территории сотнями километров пустыни, нет самостоятельного будущего вне интеграции с Израилем. Существовала и наивная надежда на то, что все или почти все палестинские беженцы, проживавшие в секторе, рано или поздно его покинут[57]. При этом Израиль требовал от Египта и Сирии демилитаризации тех территорий, которые он был готов вернуть под их контроль[58].

Что же касается границ с Иорданией и будущего Западного берега, кабинет не смог прийти к какому-либо решению. По-видимому, главной причиной этого послужили острые разногласия между членами правительства Л. Эшколя. Как известно, коалиционными были все израильские правительства, но сформированный 1 июня 1967 года кабинет был первым в истории Израиля так называемым правительством национального единства: в него, в частности, впервые в истории страны вошел «вечный» лидер «непримиримой» оппозиции Менахем Бегин. Принятие какого-либо четкого и недвусмысленного решения грозило распадом коалиции и возможной отставкой всего кабинета, чего в то время стремились избежать практически все.

При этом еще в ходе обсуждения на неформальном заседании 13 июня, вероятно, под влиянием позиции Игаля Алона, впервые возникло понятие «обороняемые границы»[59] и было высказано (и в целом поддержано) мнение о том, что река Иордан является западной «оборонной границей» Израиля. Это означало, что кому бы ни принадлежали территории Западного берега, никакая иностранная армия (и в частности иорданская) не должна была быть размещена на них. Так появилась доктрина, разделившая понятия «границы государства» и «оборонные границы государства». Эти идеи были выдвинуты не самим Л. Эшколем, но нашли у него поддержку. Решения, принятые узким кругом высших руководителей страны, один из которых, кстати, на тот момент официально был только профессором археологии Еврейского университета в Иерусалиме и не занимал ответственных государственных постов (речь, конечно, о И. Ядине), были подтверждены на заседаниях правительства 18 и 19 июня.

Имеет смысл отметить, однако, что правительство не выработало никакой связной доктрины относительно будущего статуса Западного берега, ограничившись созданием «временной» военной администрации на контролируемых территориях. В итоге Израиль, с одной стороны, не аннексировал никакие из занятых территорий, кроме Восточного Иерусалима, а с другой – не объявил о готовности отдать их кому бы то ни было. Даже применительно к Египту и Сирии предложение Л. Эшколя о возвращении занятых территорий при условии подписания мирных договоров вызвало возражения ряда министров («за» проголосовали одиннадцать человек, «против» – десять[60]). В итоге официальный текст решения был изменен, и вместо готовности к возвращению к границам, существовавшим по состоянию на 4 июня 1967 года, в нем говорилось о готовности вернуться к «зеленой черте» с «напрашивающимися корректировками границы». При этом какие корректировки границ «напрашивались» и в каком объеме, в решении правительства не упоминалось, и никаких карт к нему приложено не было. Таким образом, было практически невозможно сказать, в чем же конкретно состояла позиция израильского правительства по вопросу будущего статуса занятых в ходе Шестидневной войны территорий. К подобной невнятности изначально никто не стремился, но, желая сохранить хрупкое внутриполитическое согласие, ее посчитали наименьшим злом.

Элияху Сассон, многоопытный дипломат, назначенный в январе 1967 года, после смерти Б.-Ш. Шитрита, министром полиции, обратился к Леви Эшколю с предложением создать особую министерскую комиссию, которая будет консультироваться с военными экспертами, с тем чтобы дать ответы на ряд важных вопросов: во-первых, что предпочтительнее для Израиля – создание независимого Палестинского государства или некой автономии, объединенной с Израилем в федерацию? Во-вторых, если предпочтительнее создание государства, то каковы должны быть его границы и должны ли они быть привязаны к британским мандатным границам? В-третьих, какова возможная роль Иордании в создании Палестинского государства? Наконец, в-четвертых, каково должно быть будущее сектора Газы (аннексия, присоединение к Палестинскому государству или некая форма автономии) и какими могут быть решения проблемы палестинских беженцев, живущих там?