Читать онлайн «Войны Рима в Испании. 154—133 гг. до н. э.». Страница 13

Страсть полководца к деньгам побудила его к еще одной, последней операции римлян против ваккеев (Арр. Iber., 55, 231). Палантия, находившаяся в 80 км от Интеркатии, славилась выдающейся храбростью своих воинов. К тому же туда стеклось много людей[110]. Несмотря на это и на потери, которые понесли римляне (54, 227—229), Лукулл подступил со своим войском к городу и расположился там, хотя военный совет (consilium) отговаривал его от этого (55, 231). В конце концов, постоянные атаки палантийской конницы на провиантские отряды привели к тому, что нехватка продовольствия вынудила его решиться на отступление. Однако угроза от начавших преследование вражеских всадников была столь сильной, что войску пришлось двигаться, построившись в каре (таким же образом водил позднее свою армию Сципион: 86, 373). Лишь когда римляне достигли Дуэро, палантийцы оставили их и ночью ушли (55, 232; иначе говоря, только после 50 км преследования, т. е., как минимум, двух дневных переходов). Теперь наконец Лукулл мог, не опасаясь врагов, вести свое изрядно потрепанное войско в Турдетанию на зимние квартиры (55, 232; 59, 247). Обвинения в адрес Лукулла из-за совершенного им позднее не возымели в Риме действия{135}.[111] В 142 г. он посвятил Счастью (Felicitas) храм, что он поклялся сделать еще во время испанской кампании (Dio Cass., XXII, 76, 2; Strabo, VIII, 6, 23, p. 381; при этом он неподобающим образом воспользовался простодушием Луция Муммия).

Вместе с Лукуллом, расположившимся на зимние квартиры в Турдетании, мы вновь оказываемся в Дальней Испании. Прежде всего, надо рассказать о том, какие события произошли здесь в течение года. И в 151 г. в южную провинцию, как обычно, отправили претора. Все внимание в Риме в эту зиму было сосредоточено на обстановке в Кельтиберии. Новым претором был Сервий Сульпиций Гальба, человек выдающегося ораторского дарования (см.: Cic. Brut., 82){136}, впервые проявивший его после возвращения с Третьей Македонской войны (он участвовал в ней в качестве военного трибуна), когда подстрекал солдат против их командующего Луция Эмилия Павла, поскольку тот неудовлетворительно, с их точки зрения, разделил добычу (Liv., XLV, 35-39; Plut. Aem. Paul., 30-31). Вопрос о ней явно оказался в центре внимания в ходе войны.

В общем Гальба прибыл в Испанию вовремя, поскольку первые меры против вновь проявивших враждебность лузитан принял уже не его предшественник, Марк Атилий. Это было сделано новым претором. При этом он проявил такую удивительную энергию, что едва не добился успеха. По-видимому, подробные сообщения о подвергающихся вражеским атакам городах дошли до Гальбы в тот момент, когда он принял командование и уже проделал часть пути к театру военных действий. Как только Гальба узнал о том, где находятся враги в данный момент, он поднял войско и настиг противника после 24-часового марша, преодолев будто бы 500 стадиев (примерно 90 км). Естественно, этот марш сильно измотал армию, но, несмотря на это, военачальник построил солдат для сражения (Арр. Iber., 58, 244). Ему в самом деле удалось одолеть врага, но здесь сумасбродный Гальба перегнул палку, приказав преследовать разбитого противника[112]. Эта попытка оказалась настолько неудачной, что победа римлян превратилась в сокрушительное поражение: лузитаны, располагая, несмотря на серьезные потери, большими резервами, смогли собрать свои силы в кулак и перебили 7000 человек из преследовавшего их, но сильно утомленного войска Гальбы, а остатки обратили в бегство (58, 245). Гальба со всадниками смог бежать в Кармону (она, очевидно, находилась недалеко от места сражения), там же собрались и остатки его рассеявшегося войска (нынешняя Кармона находится восточнее Севильи, к югу от Бетиса) (58, 246; у Орозия без упоминания города — IV, 21, 3). 7000 погибших должны были составлять примерно половину его армии{137}. Вероятно, к этому времени он еще не успел получить подкрепление от туземных союзных общин. Во всяком случае поражение было столь тяжелым, что в этом году Гальба не рискнул более продолжать борьбу. Орозий (IV, 21, 3) применительно к этим событиям говорит о потере всего войска; в 48-й периохе Ливия сказано: «Претор Гальба неудачно сражался против лузитан» (Ser. Sulpicius Galba praetor male ad-versus Lusitanos pugnavit). Как место сражения, так и города, атакованные лузитанами, которые хотел защитить от них Гальба, находились к югу от Бетиса (возможно также и к югу от переправы через него). О судьбе этих городов мы ничего не знаем, поскольку в следующем году если не сам противник, то театр военных действий был другим. Возможно, они сумели отделаться от лузитан уплатой выкупа (Конисторгис, который, согласно Аппиану (Iber., 57, 239), лузитаны захватили в 153 г., в 151/150 г. уже находился в руках римлян: 58, 246). Во всяком случае, к началу зимы в землях турдетан врагов не было (такой вывод, как мне кажется, следует из Аппиана: 59, 247). Трудно себе представить, что Гальба, после того как он собрал 20 000 союзников (58, 246, скорее это общая численность его армии), ушел в другую часть провинции, оставив города беззащитными. Для зимовки он отправился со своим войском в город Конисторгис в землях кунеев (Loc. cit.). Это свидетельствовало о планах кампании на следующий год — Гальба явно намеревался нанести удар по родным краям лузитан, чтобы захватить их и тем самым защитить от вражеских набегов наиболее культурную часть провинции.

На оставленную Гальбой и его армией территорию прибыли войска Луция Лициния Лукулла (Арр. Iber., 55, 232; 59, 247: в земли турдетан; у Флора (I, 33, 11 = II, 17, 11); в связи со всем этим и борьбой с лузитанами говорится лишь о победе над тур дулами, которые к тому же упоминаются у него перед ваккеями). На сей раз активность лузитанских отрядов не ослабела даже зимой. Узнав об их нападении на область турдетан, Лукулл сразу отправил туда с войсками «своих лучших командиров», вероятно, и Сципиона Эмилиана. Операция прошла успешно, враги потеряли 4000 человек убитыми (Арр. Iber., 59, 247). Другие отряды лузитан пересекли Гибралтарский пролив неподалеку от Гадеса (ср. 57, 240). Лукулл настиг их, видимо, еще на испанском побережье. В бою римляне убили 1500 лузитан, остатки же — очевидно, весьма значительное число — бежали на какой-то холм и там сдались, после того как Лукулл окружил это место рвом. При этом он взял в плен «бесчисленное множество людей», которых, очевидно, продал в рабство (59, 248). После этого он двинулся на север, в Лузитанию, и подверг ее грабежу — вероятно, земли к северу от Тахо (Loc. cit.; согласно 59, 249, Гальба воевал «в другой части» Лузитании, как следует из Орозия (IV, 21, 3), «по эту сторону Тага» (citra Tagum), т. е. к югу от реки.

При этом, судя по более поздним упоминаниям, римляне поступили вопреки данным ими обещаниям[113]. По-видимому, они дали окруженным лузитанам определенные гарантии — даже если состоялась формальная deditio, о смысле которой лузитаны не имели точного представления, иначе вряд ли можно понять, как такое большое число воинов так быстро капитулировало. Однако Лукулл не был столь мелочен, как Гальба (Арр. Iber., 60, 255), и поделился добычей со штабом и войском обычным способом, т. е., прежде всего, выручкой от продажи пленных в рабство. Возможно, это явилось одной из причин того, что позднее он в отличие от Гальбы не был привлечен к ответственности. О продлении полномочий им обоим мы ничего не знаем. Оба происшествия вполне укладываются в отрезок времени до прибытия преемника, поскольку климат в Дальней Испании позволяет вести боевые действия дольше, чем в Кельтиберии (Лукулл начал операции уже во время зимовки: Арр. Iber., 59, 247). Если иметь в виду, какое смятение в Риме вызывали мероприятия Лукулла и что Гальба после возвращения в Италию оказался под судом (о чем еще пойдет речь), едва ли можно предполагать, что действия Лукулла и поражение Гальбы в 151 г. остались неизвестными в Риме или побудили к продлению их полномочий{138}.[114]

В 150 г. Гальба начал свой поход[115] маршем из Конисторгиса на север в область лузитан к югу от Тага, которую он опустошил (Арр. Iber., 59, 249; Oros., IV, 21, 10; vastare: Ep. Oxyrh. 48, Z. 83; diripere: Nep. Cato, 3,4; Ps.-Ascon., p. 203 St.). Там жили те же лузитаны, с кем два года назад вел войну Атилий и с кем он заключил договор (Арр. Iber., 59, 249). Им надоела бесконечная война, и они попытались мирным путем избавиться от своей главной беды — перенаселения (59, 249—250). Они направили послов к Гальбе, которые должны были добиться соглашения с римлянами. При этом они, по-видимому, сами заговорили о нарушении ими договора, соблюдения которого хотели теперь достичь. Гальба притворился, будто на него произвели впечатление извинения лузитан, совершавших разбойничьи набеги исключительно из-за бедности, и предложил им плодородные земли для поселения, чтобы предотвратить подобные случаи в дальнейшем (Loc. cit.; у Орозия (IV, 21, 10) и Валерия Максима (IX, 6, 2) в сходных выражениях говорится, что он уверял, будто хочет сделать так для их же пользы). На этих условиях, причем собиравшиеся переселяться лузитанские племена должны были разделиться на три части, был заключен договор (Арр. Iber., 59, 249—250; у Валерия Максима (IX, 6, 2) говорится о трех лузитанских племенах; согласно свидетельству Цицерона (Brut., 89), Гальба отрицал, что имел место договор, как, очевидно, предполагали современники). Лузитаны оставили места, где они жили прежде, и отправились туда, куда велел Гальба. Там он разделил их и указал места, где они должны были ждать, пока он не явится, чтобы расселить их (Арр. Iber., 60, 251). Гальба, с самого начала явно стремившийся обмануть лузитан, подвел войско к одной из трех групп. Лузитаны, очевидно, полностью доверяли римскому военачальнику, коль скоро ему удалось уговорить их сложить оружие. Как только они сделали это, Гальба приказал своим солдатам окружить их и взять в плен (Oros., IV, 21, 10; по Аппиану (Iber., 60, 252), он окружил их рвом, что выглядит малоправдоподобно, и является, по-видимому, лишь неудачным повторением сказанного в 59, 248 о Лукулле). Солдаты Гальбы напали на изумленных лузитан, возносивших жалобы богам, и убили многих из них{139}.[116]