Читать онлайн «Чаша и клинок». Страница 11

В искусстве неолита ни Богиня, ни ее сын-супруг не наделены эмблемами, которые мы привыкли связывать с силой, — мечами, копьями или молниями — символами земного властелина и/или божества, который завоевывает власть, убивая и калеча. Более того, в искусстве этого периода чудесным образом нет типов правитель-подданный, хозяин-слуга, характерных для позднейших обществ.

А вот зато находим мы здесь — в храмах и домах, в настенных росписях, в декоративных мотивах на вазах и в глиняной скульптуре богатое разнообразие природных символов. Связанные с культом Богини, они свидетельствуют о благоговейном страхе и трепете перед красотой и тайной жизни.

Это и животворящие стихии — вода и солнце, например, геометрический орнамент в виде волнистой линии, так называемый меандр (символ текущей воды), вырезанный на алтаре в Венгрии в пятом тысячелетии до н. э. Это и гигантские каменные головы быков с огромными загнутыми рогами, изображенные на стенах храма Чатал-Хююка, терракотовые ежи из южной, Румынии, ритуальные вазы в виде самок животных из Болгарии, яйцеобразные каменные фигурки с рыбьими головами и культовые вазы в виде птиц.

Это змеи и бабочки (символ превращений), которые ив исторические времена все еще связывались с силой перерождения Богини, как на оттиске печати из Закроса (восточный Крит), изображающем Богиню с крыльями бабочки. Даже более поздний критский двойной топор, напоминающий мотыгу, был стилизацией бабочки. Как и змея, которая сбрасывает кожу и «рождается заново», бабочка была одним из воплощений Богини и в то же время — символом ее возрождения. И везде — стенопись, статуи, ритуальные фигурки — изображения Богини. Мы находим ее в образах Девы, Прародительницы или Создательницы; она — Владычица вод, птиц и подземного мира, или просто божественная Мать, укачивающая на руках божественное Дитя.

Некоторые изображения удивительно реалистичны, как, например, скользящая змея на блюде, найденном на кладбище начала пятого тысячелетия до н. э. в Словакии. Другие настолько стилизованы, что выглядят абстрактнее самого модернистского нашего искусства. Такова большая стилизованная священная ваза или чаша в форме сидящей на троне Богини с идеограммами из Тиссы (юго-восточная Венгрия) или Богиня с колонноподобной годовой и сложенными руками из Румынии (ок. 5000 г. до н. э.); или мраморная фигура Богини из Тель-Азмака (Болгария) со схематически изображенными руками и акцентированным лобковым треугольником (ок. 6000 г. до н. э.). Третьи прекрасны, как например терракотовая консоль с женской грудью, напоминающая классическую греческую статую крылатой Ники. Четвертые, такие, как кресты, вырезанные на месте пупка или около грудей Богини, рождают вопросы о древнем значении некоторых наших собственных важнейших символов.

На многих лежит налет фантазии, сказочной и причудливой, вызывающий мысли о тайных ритуалах и давно забытых мифах. Например, скульптура из Винчи - женщина с лицом птицы и ребенок с лицом птицы, которого она держит в руках, покажутся нам участниками ритуального действа, разыгрывающими сюжет о Богине-птице и о ее божественном дитяти. Точно так же, терракотовая голова быка с человеческими глазами из Македонии (4000 г. до н. э.) кажется маской героя некоторых других ритуалов и мифов неолита.

Среди этих фигур некоторые символизируют космические силы, благосклонные, либо угрожающие. Другие имеют юмористический характер, как, например, фигура человека в маске и с голым брюхом, описанная Гимбутас как «комический актер». Есть и так называемые космические яйца (по Гимбутас). Они тоже являются символами Богини, чье тело и божественная Чаша, содержащая чудо рождения и способность превратить смерть в жизнь через таинственный цикл возрождения природы.

В самом деле, тема единства всего в природе, воплощенная в образе Богини, пронизывает искусство неолита. Высшая сила, управляющая Вселенной, — здесь божественная Мать, дающая жизнь людям, питающая их материальной и духовной пищей и после смерти забирающая их обратно в свое космическое лоно.

В Чатал-Хююке, к примеру, мы находим изображения беременной и рожающей Богини. Порой ее сопровождают могучие животные — леопарды и, чаще, быки. Символизируя единство всего живого, она сама иногда изображается как получеловек-полуживотное. Даже в своих темных, как говорят ученые, хтонических, или подземных, воплощениях Богиня предстает частью естественного порядка. Жизнь рождается от нее, к ней возвращается в смерти, чтобы снова родиться.

Можно утверждать, что хтонический облик Богини — ее сюрреалистические, даже гротескные изображения — возник из попыток наших предков овладеть темными сторонами действительности, наделив свои страхи именами и формой. Эти хтонические образы — маски, стенопись, статуэтки, воплощающие смерть в фантастической, а иногда и юмористической форме, — должны были внушить верующему чувство мистического единства с силами добра и зла, правящими миром.

Так, воспевая жизнь, образность религиозных обрядов признавала и чтила разрушительные силы природы. Одни ритуалы и церемонии призваны были дать личности или сообществу ощущение сопричастности животворным природным явлениям и даже господства над ними, другие направлены на то, чтобы держать в узде самые страшные.

Разнообразные изображения Богини в ее двойственном — жизнь-смерть — облике отражают такое мировоззрение, где основная цель — не завоевывать и грабить, но обрабатывать землю, добывать себе пропитание — материальное и духовное. А в целом искусство неолита и даже более развитое минойское искусство утверждают, что главное назначение мистических сил, управляющих Вселенной, — не требовать послушания, не карать и разрушать, но скорее давать.

Мы знаем, что искусство, особенно религиозное или мифологическое, отражает не только взгляды людей, но и их социальную организацию. Искусство, в центре которого стоит образ Богини и характерно отсутствуют сюжеты, связанные с мужским господством и военными действиями, отразило такой общественный порядок, где женщины, вначале как главы кланов и жрицы, а позднее и в других важных ролях, занимали центральное место и где мужчины и женщины работали вместе на равных ради общего блага. Если это искусство не прославляло гневных небожителей, потрясающих молниями, или правителей, вооруженных до зубов, или великих завоевателей, волочащих за собой скованных рабов, — уместно предположить, что таких образов просто не было прототипов в реальной жизни. И если центральным религиозным образом была женщина, дающая жизнь, а не мужчина, умирающий на кресте, как в наше время, — уместно предположить, что в обществе, как и в искусстве, господствовала жизнь, любовь к жизни — а не смерть и страх смерти.

Одним из наиболее интересных аспектов доисторического культа Богини является то, что религиозный историк Джозеф Кэмпбелл называет его «синкретизмом». В целом это означает, что культ Богини был одновременно и политеистическим, и монотеистическим. Он был политеистическим в том смысле, что Богиня имела разные имена, разнообразны были и формы ее почитания. Но он также был монотеистическим в том смысле, что мы можем говорить о вере в Богиню точно так же, как мы говорим о вере в Бога как вездесущее бытие. Другими словами, в различных регионах символика и образность обрядов поклонения Богине в ее различных аспектах — матери, прародительницы, создательницы или девы — имеют поразительно много общего.

Одним из возможных объяснений этого замечательного религиозного единства может быть то, что культ Богини первоначально появляется во всех древних земледельческих обществах. Мы находим свидетельства обожествления женщины, которая по своей природе дает жизнь и питание так же, как и земля, в трех главных центрах зарождения земледелия: это Малая Азия и юго-восточная Европа, Таиланд на юго-востоке Азии, а затем и Центральная Америка.

Во многих древних легендах о сотворении мира, относящихся к различным частям света, мы находим Богиню-Мать как источник всего сущего. В Америке это Женщина в одежде из змеиной кожи — обстоятельство, любопытное еще и тем, что в Европе, в Азии и на Среднем Востоке змея — одно из ее воплощений. В древней Месопотамии ту же концепцию вселенной мы узнаем в образе суши как тела Богини-Матери, сохранившемся и в исторические, времена. В Шумере она богиня Намму, дающая жизнь земле и небесам, и ее имя запечатлено в клинописных текстах второго тысячелетия до н. э. в виде идеограммы моря (сейчас в Лувре).

Ассоциация женского начала с изначальными водами также является повсеместной темой. Например, в декоративной керамике Древней Европы символ воды, нередко в сочетании с символом яйца, — очень частый мотив. Здесь Великая Богиня, иногда в виде птицы или змеи, управляет живительной силой воды. И в Европе, и в Анатолии, мотивы дождя и материнского молока тесно переплетены, а ритуальные чаши и вазы — обычная принадлежность храмов. Ее образ связывают также с сосудами для воды, которые часто имеют антропоморфную форму. Как египетская богиня Нут, она — текучее единство небесных первобытных вод. Позднее как критская Ариадна и греческая Афродита, она поднимется из моря.