Читать онлайн «Оккультные корни нацизма. Тайные арийские культы и их влияние на нацистскую идеологию.». Страница 23

Лист продолжал традицию апокалиптики, выражая крайний пессимизм относительно современного австрийского общества. Его возмущение особенно возрастало, когда дело касалось национального вопроса. В предшествующее десятилетие статус немецкого языка и немецкой культуры в Австрии постоянно подвергался сомнению славянами империи. Процесс этот зашёл очень далеко при правительстве «Железного кольца» которое поддерживало клерикальные, консервативные и славофильские интересы с 1879 по 1893 годы. Триумф славофилии наступил в 1897, когда граф Бадени ввёл свои законы о языках, обязав всех гражданских служащих Богемии говорить на чешском и немецком – мера, явно направленная против немецкого населения. Лист выступил против клерикальных и социалистических партий, предпочитавших славянские интересы, под лозунгами Шонерера и движения Los von Rom; он осудил как незаконное назначение чешских священников в немецкие приходы в этнических провинциях и отрицал преобладание славян в бюрократической системе гражданской службы.

Его критика современной Австрии затрагивала и более широкие социальные и экономические вопросы. Так, он был недоволен экономическими тенденциями, ведущими к капитализму laisser-faire и крупномасштабным предприятиям, поскольку они подрывали существование художников, ремесленников и владельцев небольших предприятий, принадлежащих среднему классу. Он сожалел, что торговое дело утратило свой этический кодекс, и говорил о падении гильдий как о разрушенном «оплоте бюргерского мира». Собственный план экономического устройства он ностальгически связывал с докапиталистическими формами производства, давно уничтоженными процессом обновления. Рост современного банковского дела и других финансовых институтов он оценивал как махинации безнравственного меньшинства, спекулирующего бумагами за счёт честных людей, которые занимаются производством реального и качественного товара. Все финансовые операции он назвал ростовщичеством и сделал это в период антисемитской кампании, развёрнутой газетами Шонерера и Аурелиуса Польцера. Историю банкротства Венской фондовой биржи в 1873 он, конечно, представил как неизбежный результат современной деловой практики.

Критика Листом новой экономики действительно отражала настроения многих австрийцев. Поскольку только прекращение индустриализации, на которой сосредотачивали своё внимание государство и иностранные инвесторы, могло обеспечить капиталовложения местным предпринимателям обычно получающим деньги от банков и кредитных организаций. По этой причине капитализм рассматривался как удел немногих. Этот взгляд ещё более укрепился после краха биржи в 1873, когда широкая публика просто отказалась вкладывать деньги в бумаги. Польцер комментировал эту ситуацию следующим образом: поскольку рост капитализма был процессом, с которым большинство населения не связывало себя, преобладающими чувствами оказались пессимизм и псевдореволюционный консерватизм. Работа же Листа состояла в том, чтобы выразить эти чувства в форме апокалиптического протеста.

Не менее пессимистическим было настроение Листа в отношении современных политических и культурных тенденций. Искренний защитник монархического принципа и династии Габсбургов, Лист отрицал все народные и демократические органы представительства. Парламентаризм был для него сущей нелепостью, поскольку опирался на большинство голосов, худо ли, хорошо ли, но определяющих политику. Современные культурные веяния также не радовали его: к феминизму он относился как к проклятию; к современной живописи – как к насилию над идеей немецкого искусства; в театре преобладали иностранцы и евреи. Расхожие мнения этого периода отражали апокалиптическое убеждение в том, что мир на грани вырождения и распада.

Следуя штампам vцlkisch писателей, Лист говорил о сельских жителях как о гарантах здоровья нации. Но в результате крупных миграций в города в конце XIX века крестьянство также пришло в упадок. Посещая опустевшие усадьбы Нижней Австрии, Лист мог наблюдать печальные следствия этого процесса. Падение крестьянского сословия, по его мнению, являлось признаком общенационального истощения. Кроме того, сокращение числа жителей деревни и резкий рост городского населения также вызывали серьёзное беспокойство. Население Вены между 1870 и 1890 утроилось и городские службы уже с трудом поддерживали порядок. Одна треть временных жителей занимала помещения из двух комнат и менее; город занял одно из первых мест по заболеваемости туберкулёзом в Европе. Лист заметил, что в основном жертвами перенаселения становились сельские иммигранты; трудности адаптации и плохое питание окончательно разрушали здоровье нации. Физический упадок сопровождался моральным вырождением. Подобно средневековым моралистам, перечислявшим смертные грехи. Лист сравнивал современную городскую культуру с извращениями поздней Римской и Византийской цивилизаций.

Совершенно очевидно, что описание Листом реальностей современной Австрии фундаментально обесценивало настоящее. Особенному осуждению подвергался индустриально-урбанистический комплекс и вызванные им к жизни социально-политические институты. Следуя апокалиптическим принципам, Лист зашёл очень далеко в утверждениях о том, что настоящей ситуацией мир обязан владычеству злых сил. Разрушение традиционных социальных практик и институтов было вызвано, по мнению Листа, более простыми и более сознательными причинами, нежели игра рыночных сил, социальных обстоятельств и структурных изменений в экономике. Лист искал более точной персонификации социоэкономических отношений и нашёл её в грандиозном заговоре Великой Интернациональной Партии. Эта воображаемая сила представляла собой антропоморфную идею социальных влияний; тем самым все исторические события связывались с наделёнными волей посредниками. Происхождение партии датировалось христианским заговором против ариогерманской иерархии. В настоящее время злой умысел Великой Интернациональной Партии можно было обнаружить в финансовых институтах, политических партиях, пренебрегающих немецкими национальными интересами, в защите эмансипации, реформ и интернациональном сотрудничестве. Очевидный парадокс единой силы, стоящей за всеми многообразными проявлениями современного общества не мешал апокалиптической логике Листа: обнаружение низкой и бесчестной силы оправдывало его религиозный и революционный пафос в деле критики Австрийского общества. Великая Интернациональная Партия явно была воплощением сатаны, неуловимым, но злобным и чудовищным.

Перед лицом этой опасности Лист занялся поиском признаков, свидетельствующих о национальном спасении, как этого требовала традиционная апокалиптическая модель. Он изобрёл несколько теорий, доказывая, что такие признаки уже имеют место, заимствуя хронологические понятия из индуистской космологии и западной астрологии. В 1910 он вновь занялся космическими циклами и их теософской популярной версией. Размышления о периодическом рождении и разрушении всех организмов позволили Листу связать его апокалиптические настроения с предположением о близком конце цикла: начало нового соответствовало бы и пришествию нового времени. Он погрузился в сложные вычисления, опиравшиеся на схемы Блаватской, чтобы доказать, что в 1897 закончился весьма существенный цикл. Другим источником для подсчётов послужили труды современных немецких астрологов-теософов. Блаватская уже писала о солнечном или звёздном годе – времени, необходимом планетам, для того, чтобы занять своё место в следующем доме зодиака. Она определяла этот период как 25.868 земных лет. Лист воспользовался этим термином и произвёл от него звёздный сезон, который длился 0.467 земных лет. Поскольку перемены сезона играли главную роль в пантеистической мифологии, применение концепции звёздных лет к апокалиптике было вполне последовательным. В серии статей, опубликованных во время войны, Лист писал о «космических влияниях звёздных сезонов», которые имеют такую силу над человеческими делами. Арманистско-каббалистические вычисления убедили его в том, что зимнее солнцестояние 1899 совпало с зимним солнцестоянием текущего звёздного года. Несчастья времени и лишения войны поэтому были рассмотрены им как отражение космических бурь равноденствия, предвещающих приход звёздной весны. Этот сезон означал и совершенно другой период в истории человечества. В рамках этой астрологической системы «мессианские страдания» выглядели космическими предвестниками искупления.

Другим знаком, наполнившим Листа мессианским оптимизмом, стало получение им в ноябре 1911 письма от некоего человека, называвшего себя Тарнхари. Этот человек, чьё имя буквально означало «тайный король», называл себя наследником древнего рода Вольсунген. Таинственный эмиссар из далёкого прошлого сообщил Листу, что его открытия, касающиеся ариогерманского прошлого совпадают с видениями его родовой памяти. Тарнхари также подтвердил существование Armanenschaft: он утверждал, что сам является реинкарнацией короля-священника принадлежавшего к древней элите. И хотя появление Тарнхари подтверждало и касалось прошлого, Лист рассматривал реинкарнацию древнего вождя как добрый знак скорого возрождения в будущем. Другие мессианские надежды, связанные с Тарнхари, можно обнаружить в письме Фридриха Ванека к Листу, написанном в первые месяцы войны. Старый патрон считал, что Тарнхари должен выступить открыто, поскольку для Германии настал час нужды.