Читать онлайн «Украина трех революций». Страница 10

Нельзя сказать, что общество поддерживало или осуждало нападения на памятники Ленину и другим. Скорее, возможность относительно безопасно делать это — обычно участники подобных акций получали минимальные условные сроки — была частью общественного договора. И даже общественного движения: памятники Ленину по всей стране охраняли коммунисты, и вокруг них возникали некие тусовки ностальгического плана.

Свержение памятника Ленину на Бессарабской площади майданофилы приветствовали. Многие забирали себе обломки памятника как сувениры, считая, что это такой же рывок к свободе, как обломки Берлинской стены. И это стало следующим шагом, отделившим «интеллигентов с двумя высшими образованиями и знанием нескольких европейских языков», скакавших на Майдане, от обычных людей. От тех людей, которыми они были еще вчера.

Силового разгона Майдана публика ждала каждый вечер, но он все не начинался и не начинался. И вдруг вечером 11 декабря «Беркут» пошел зачищать площадь от палаток и манифестантов. В Фейсбуке немедленно появились призывы прийти и защитить. И киевляне вышли. И защитили. Всю ночь они топтались по периметру площади Независимости, чувствовали себя военачальниками, перестраивали баррикады. К утру даже у самых вменяемых людей не осталось хоть капли критического отношения к Майдану. В ночь на 11 декабря Майдан превратился в самостоятельную ценность. Защищать его нужно было не ради свержения Януковича или вступления в Евросоюз, его стало нужно защищать просто ради того, чтобы он был. Это очень сложно объяснить тем, кто этого не видел. Но вдруг Майдан стал безусловной ценностью. Разойтись эта, в общем-то, довольно унылая тусовка не смогла бы никогда. Она почувствовала свою силу.

Раз нельзя разойтись и силы есть, то на Майдане продолжилось обустройство мирной жизни. Ну а поскольку Майдан позиционировался как ответ интеллектуального украинского общества «быдляцкой» бандитской власти, то, помимо новых баррикад и пунктов раздачи еды, там появился Свободный университет Майдана (СУМ). Так назывались лекции, которые прямо со сцены читали известные деятели культуры и общественных наук. Интересно, что в СУМе царило небывалое единение: анархисты и националисты, левые и ультраправые слушали друг друга с нескрываемым восторгом. Слушали, не вслушиваясь при этом в смысл слов. Умами майдановцев завладело слово «самоорганизация». Население Майдана настолько обрадовалось тому, что наконец-то на Украине удалось что-то «организовать снизу», что активистам всех мастей было совершенно безразлично, с кем солидаризироваться и организовываться.

В Свободном университете Майдана показывали фильмы и перформансы об ужасах жизни на Украине, преступной власти и зверской милиции. Лекции там прочитали и приглашенные российские звезды: Надежда Толоконникова и художник Петр Павленский.

Также в СУМе рассказывали о том, как наиболее юридически грамотно отбиваться от милиции и «Беркута».

Появился на Майдане и свой, можно сказать, выставочный зал. Художники, представители движения «Жлоб-арт» организовали там специальную баррикаду-арт-лабораторию под названием «Мыстецький барбакан» (барбакан — маленькая крепость, располагавшаяся в Средневековье перед основной крепостью недалеко от городских ворот). Там создавали карикатуры на президента и правительство, рисовали портреты майдановцев из глубинки. И вообще происходила художественная жизнь. Создатели «Мыстецького барбакана» называли его «штабом арт-сопротивления» и готовы были по мере сил принимать участие в защите Майдана и свержении власти. Впрочем, обо всем этом речи пока не шло.

Большой, можно сказать, народный Майдан тоже жил полной жизнью.

Там тренировались «сотни самообороны», готовили еду и разливали чай, каждый час пели государственный гимн и каждый час молились за Украину. Налаживался быт и в захваченных зданиях мэрии и Дома профсоюзов.

Правда, иногда случались и не очень удачные с евроинтеграционной точки зрения инциденты: пойманным воришкам писали на лбу слово «ВОР» и таскали их за ноги по всему периметру площади. Пару раз ограбили и побили малолетних сборщиц денег на благотворительные нужды: майдановцы поспешили объяснить этот инцидент тем, что у девушек не было специальных документов, разрешающих сбор пожертвований.

Довольно часто Майдан посещали иностранные политики — депутаты Европарламента, представители посольств и даже заместитель госсекретаря США Виктория Нуланд, раздававшая майдановцам печенье. Впоследствии «печеньки Нуланд» стали расхожим выражением противников Майдана. Мол, именно за печеньки Нуланд продалась Украина.

Конечно, визиты на Майдан были в первую очередь символическими. На самом-то деле представители ЕС и США приезжали поторговаться с Януковичем неизвестно о чем и пригрозить ему персональными санкциями за возможный разгон Майдана.

Янукович, видимо, санкций боялся. Так что Майдан мог спокойно стоять аж до президентских выборов 2015 года.

Тем временем отношение киевлян к Майдану резко поляризовалось. Многие из тех, кто был настроен скептически, поменяли свое отношение к происходившему на площади Независимости. Они стали видеть в Майдане проявление истинной народной воли, а сменившие абстрактные евроинтеграционные лозунги требования отставки правительства и президента, безусловно, добавили майдановцам сторонников — каждый из них умудрился вспомнить свои обиды на преступный режим и старался помочь манифестантам, чем мог. Продуктами, медикаментами, собственно, стоянием на площади. Кто-то не ходил на Майдан, но пытался найти рациональные объяснения манифестантам: он потерял бизнес и теперь зол на режим; его уволили с работы, а Майдан — место, где завязываются новые связи; он — художник, а художнику нужны потрясения и т. д.

Другая часть жителей украинской столицы с каждым днем ненавидела Майдан все больше и больше. Она пугала эпидемиями из-за гигантской помойки в центре города, грядущим разгулом преступности — «когда-нибудь же их надоест кормить», будущим разрушением всех государственных институтов.

Однако и те и другие были уверены: просто так Майдан не разойдется. И если у сторонников «киевской Христиании» этот факт вызывал исключительно радость, то у противников «Чечни в центре столицы» — бешенство. Правда, у последних еще оставалась надежда на некий «тайный план Януковича»: мол, каким-то образом президент Украины решит вопрос с манифестантами. Или хотя бы как-то ловко их разгонит, пообещав что-то очень крутое западным эмиссарам.

Но Виктор Янукович и его Партия регионов не спешили делать что-то особенное, а пошли по привычной схеме. Они устроили так называемый Антимайдан: привезли в столицу учителей, врачей, шахтеров из Донецкой и Луганской областей и поселили их в палатках в Мариинском парке. Участники Антимайдана, которые должны были демонстрировать поддержку населением власти президента Януковича, были для майдановцев и сочувствующих им тем самым «страшным чудовищным быдлом», от которого они хотели убежать в Европу.

В Киеве к представителям Донецкой и Луганской областей всегда относились без особого энтузиазма. Первая волна горячей ненависти к «донецким» и «луганским» захлестнула жителей столицы в 2004 году, после того как Виктор Янукович стал премьер-министром Украины, а затем принял участие в президентской избирательной кампании 2004 года в качестве преемника президента Леонида Кучмы.

Именно тогда в обществе появились и укрепились образы «донецкого бандита» и «донецкого быдла», неких кошмарно одетых, полумычащих людей с металлическими коронками вместо зубов. Так «донецких» и «луганских» показывали все демократические СМИ Украины. Иногда, правда, в потоке сообщений о юго-восточном быдле оказывались и тексты в духе «познакомилась с парнем из Донецка, вы представляете, он умеет читать» или «удивительно, но в Донецке тоже есть университет».

Когда кто-то в компании говорил: «Я родом из Донецка», повисала многозначительная пауза. После чего говоривший должен был рассмеяться и сказать что-то вроде «да-да, я такой».

И вот Партия регионов привезла в Киев своих сторонников из Донецка и Луганска. Надо ли говорить, как их показывали демократические СМИ и как их мгновенно возненавидели все майдановцы.

Моя знакомая журналистка, бегавшая на Майдан с первой минуты его существования, посетила Мариинский парк по редакционному заданию — собрать материал для статьи про обитателей тамошнего палаточного городка. «Вы представляете, они тоже люди! — захлебываясь от изумления, говорила она. — Просто простые люди!»

Однако среди майданофилов существовало убеждение еще и в том, что в Мариинском парке на самом деле живут не привезенные командно-административным способом врачи-учителя-шахтеры, а специально нанятые спортсмены, так называемые «титушки», готовые в любое время разогнать Майдан по команде властей.