Читать онлайн «Еврейские пираты Карибского моря». Страница 29

Двадцать шестого января 1654 года Новая Голландия сдалась. Через два дня португальцы оккупировали Ресифи, во дворце Морица разместились инквизиторы, а общинное здание «Цур Исраэль» превратилось в военные казармы[275]. Евреям дали три месяца сроку на отъезд. В противном случае их ждал суд инквизиции. Среди шестисот пятидесяти евреев, остававшихся до самого конца, были братья Коэн Энрикес и их амстердамские товарищи. Двадцать четыре года Ресифи был «Твердыней Израиля». Теперь, под угрозой смерти в «Святом огне», евреям пришлось вновь выйти на знакомую дорогу изгнанников. Все они задавались вопрос — что будет дальше?

В то время, когда существование общины «Цур Исраэль» еще казалось незыблемым, на других территориях Нового Света полыхали костры инквизиции. В 1630-х и 1640-х годах руководители двух крупных тайных еврейских общин Мексики и Перу были арестованы по подозрению в умысле добиться свержения испанского владычества. В обоих случаях евреям вменяли участие в «Великом заговоре» («La Complicidad Grande»). Еврейские лидеры Перу оставались под стражей три года, после чего их отправили на костер, в Мексике восьмилетнее заточение в «тайных камерах» также закончилось смертью на костре.

Разрушение двух главных еврейских общин Нового Света значительно повлияло на тех, кто собирался бежать в Ресифи. Чтобы понять воздействие Святого террора на настроение еврейских первопроходцев, необходимо рассмотреть их подъем и приход к обретению доминирующего финансового положения. Приводимые ниже сведения почерпнуты из трудов известного историка Сеймура Либмана, изучавшего «Великий заговор» в Мексике и Перу[276].

Начало процветанию еврейской общины самой богатой колонии Нового Света было положено, когда пастух, вытаскивая из земли какой-то куст, с удивлением обнаружил, что камешки, прилипшие к корням, на самом деле являются серебряными самородками. Так была открыта Серебряная гора, а при ней стала расти владевшая местностью еврейская община. Со всех концов Нового Света съезжались евреи, чтобы заняться добычей серебра, из которого чеканили песо — главную испанскую валюту того времени. Лучшие из них стали торговцами серебром в Потоси.

Потоси, контролировавший Серебряную гору и располагавший множеством индейцев для безостановочной добычи металла в шахтах, напоминал одновременно Калифорнию времен золотой лихорадки и Египет времен фараонов. В 1622 году это был крупнейший город Нового Света с населением в сто двадцать тысяч человек, большинство которых составляли индейцы. При этом город, как сообщалось, был «переполнен» евреями. Отчеты инквизиторов гласили: «Потоси кишит португальцами, все они — из евреев… Экспорт серебра полностью оказался в руках тайных евреев».

В 1630-х годах, до прибытия Великого инквизитора и его свиты в белых капюшонах, евреи Перу, Мексики и Ресифи поддерживали постоянные контакты, и все предпринимаемые ими действия оплачивались торговцами серебром. Богатство и влияние евреев в Новом Свете достигли своего пика. Но к концу десятилетия Серебряная гора привлекла множество лицемерных святош, и перуанских евреев начали преследовать. Протоколы инквизиторских процессов в Лиме содержат тысячи имен. Главный инквизитор Андрес Хуан Гаэтан, руководивший процессами, говорил, что действовал против ереси и заговора, а вовсе не из алчности. Однако чистота его помыслов была поставлена под сомнение, когда он начал разъезжать в серебряной карете, запряженной шестеркой лошадей в серебряной упряжи и с серебряными подковами.

Вместе с тем, учитывая опыт Ресифи, где местные евреи помогли голландским завоевателям, можно предположить, что перуанские тайные евреи склонялись к попытке свержения власти испанцев в союзе с голландцами. Как уже сообщалось ранее, узнав о нападении, португальцы сообщили королю Испании, что евреи и голландцы стремятся не к сахару Бразилии, а к серебру Перу.

В перуанской столице Лиме местные торговцы вывозили из страны серебро, добытое в шахтах, и вскоре сравнялись в богатстве с поставщиками этого товара. Не собираясь играть по правилам, они обходили Севилью и торговали с Европой напрямую. Во время перуанского «Великого заговора» 1636 года их нелегальная торговля по масштабам превосходила легальную торговлю Перу с Испанией. Либман приводит цитату из письма осведомителя инквизитору Гаэтану:

Город просто битком набит ими. Все проходит через их руки. Они полностью контролируют товарооборот, от парчи до мешковины, от бриллиантов до семян тмина… от прекраснейших жемчужин до уродливейших черных гвинейцев. Они — повелители торговли.

Испанских христиан, желавших торговать серебром, еврейские купцы считали нарушителями, посягнувшими на их монополию. Христианам полагалось «заниматься добычей серебра, а не торговлей им». Христианский торговец получал доступ на рынок, только если обзаводился еврейским партнером, причем последнего должен был одобрить Мануэль Батиста Перес, которого инквизиторские документы называют самым богатым и самым образованным евреем. Он родился в Севилье в 1593 году. В Лиму Перес приехал с женой и детьми, а также с большими деньгами от братьев, оставшихся в Испании. Они поручили ему вложить средства в выгодное дело. Будучи испанцем, Мануэль называл себя португальцем, так как испанским новым христианам запрещалось селиться в Новом Свете.

Инквизиторы отмечали, что у Переса была огромная библиотека и он «прекрасно разбирался в богословии… особенно в вопросах соблюдения Моисеева закона, и считался признанным авторитетом у евреев». Он инвестировал средства в банковское дело, а также располагал караванами мулов для перевозки серебряных слитков за тысячу миль, через Анды, в Лиму, а также тайком, через Рио-де-ла-Плату.

Переса, которого другие евреи называли «Большим капитаном», судили как главу заговорщиков. Его обвинили, в частности, в том, что он собирал средства для финансирования голландского вторжения и намеревался активно помогать голландской армии. Власти начали раскручивать дело о заговоре после ареста некоего торговца, заподозренного в тайной приверженности к иудаизму (он отказывался торговать в субботу). Под пытками он назвал другие имена, последовали новые аресты, новые пытки и новые показания.

В течение двух дней инквизиция арестовала более ста евреев. Арестов было бы еще больше, но, как признавались инквизиторы, тюрьмы были переполнены, и они не стали проводить все санкционированные аресты в этом городе… «Люди больше не доверяли друг другу, но с удивлением воспринимали обвинения в адрес друзей или знакомых». Среди арестованных оказались «господа, чья принадлежность к христианской вере ранее не вызывала сомнений»:

Все арестованные евреи были увешаны четками, образками, носили ленты святого Августина и святого Франциска и другие знаки благочестия, многие носили власяницы и плети для самобичевания, они знали весь катехизис и постоянно читали молитвы по четкам.

Двадцать третьего января 1639 года на главной площади Лимы состоялось аутодафе. Шестьдесят один еврей был осужден. Переса и еще одиннадцать человек приговорили «к очищению огнем». Прочих отправили гребцами на галеры, что можно считать разновидностью смертного приговора: гребцы обычно умирали прежде окончания срока наказания.

Имущество Переса власти продали с молотка (в пересчете на современные деньги, за 20 миллионов долларов). Причем цена была занижена, так как в аукционе участвовали агенты инквизитора Гаэтана, а пытаться перебить предлагаемую ими цену не осмеливался никто. Когда ведущие торговцы обвинили Гаэтана в использовании своих полномочий ради меркантильных целей, он так защищал справедливость произведенных арестов: «Во-первых, все они были еврейскими еретиками. Во-вторых, они сговорились с голландскими захватчиками взорвать город Гваделупу, где они начали рыть яму под пороховым складом».

Справедливыми были эти обвинения или нет, современный исследователь считает, что Гаэтаном двигала алчность: «Главным преступлением этих и еще двух тысяч португальцев, проживавших тогда в стране, был успех в делах… Инкриминированный им заговор с целью отобрать королевство Перу у испанской короны был политическим предлогом, увязанным с предлогом религиозным. Заклейменные как евреи-мятежники, они лишились возможности бежать».

После аутодафе 1639 года финансовый мир Перу перевернулся с ног на голову. Главный банк Лимы лопнул, и старые христиане стали основными торговцами и посредниками. Гаэтан и его помощники «спекулировали деньгами Святой канцелярии и разбогатели, обзавелись любовницами и, как молодые щеголи, обрядились в шелка и кружева».

Некоторые из евреев Лимы бежали в Мексику, в их числе двоюродный брат Переса. Он связал себя узами брака «с первой еврейской семьей Мексики», во главе которой были Симон Ваэс и Хуана Энрикес. Но и там спастись не удалось: уже на следующей год инквизиция пришла в Мексику.