Читать онлайн «Красный флаг: история коммунизма». Страница 40

Москва возлагала большие надежды на революцию в Италии, но главной ее целью оставалась Германия. Однако первая же попытка коммунистов захватить власть окончилась неудачей. В январе 1919 года новое правительство Эберта развернуло кампанию по искоренению позиций радикалов. 4 января 1919 года был отправлен в отставку начальник берлинской полиции Эйхгорн. В его поддержку люди неожиданно вышли на демонстрации. Хотя Роза Люксембург скептически относилась к тому, чтобы бросить вызов правительству, она и партия коммунистов (КПГ) в конце концов решили поддержать массовое восстание, объединившись с левой Независимой социал-демократической партией (НСДПГ). В ответ правительство Эберта использовало добровольческий корпус (военизированные отряды правого крыла, образованные для подавления революции), и января отряд взял штурмом штаб-квартиру социал-демократической газеты «Вперед» (Vorwarts), которую занимали революционеры. К 15 января восстание было подавлено, коммунистические лидеры ушли в подполье. Отряды добровольческого корпуса нашли и убили Либкнехта и Люксембург с молчаливого согласия социал-демократического правительства.

Эти убийства всех глубоко шокировали. Мученическая смерть Люксембург и Либкнехта сделала их «святыми» в глазах членов Молодых коммунистических партий. Центром коммунистической культуры периода Веймарской республики стали ЛЛЛ-фестивали (Ленин — Люксембург — Либкнехт){294}. Однако репрессии сделали свое дело, по крайней мере на время. Как показал Брехт в пьесе «Спартак», большинство хотели мира и порядка, а не Революции. В последовавших выборах социал-демократы получили 37,9% голосов, а единственная оставшаяся левая партия НСДПГ — 7,6%.

Тем не менее конец революционной эры не наступил. Репрессивная политика правительства под руководством социал-демократов, а также действия их военных союзников привели к обратному. Подавленный мятеж правых, возглавляемый Вольфгангом Каппом[290], убедил многих рабочих в неспособности социал-демократов противостоять возвращению былой политической элиты[291]. Возродилось движение фабрично-заводских советов, из нескольких регионов были выведены войска и отряды добровольческого корпуса, а на выборах в июне 1920 года левые радикалы получили свой «максимум» — 20% голосов у НСДПГ и коммунистов против 21,6% голосов у социал-демократов. В промышленных районах Германии по-прежнему происходили забастовки и беспорядки. Сотрудничество НСДПГ и коммунистов успешно продолжилось.

Второй конгресс Коминтерна проходил в июле 1920 года в атмосфере оптимизма и подъема. В Италии набирало обороты движение фабричных советов, Красная армия приближалась к Варшаве, неся коммунизм на Запад, как полагали большевики. Однако к осени коммунисты отступили на всех фронтах. Преследования вобблис и других американских радикалов, начавшиеся во время войны, достигли наивысшей точки во время «Красного ужаса» 1919-1920 годов. Тысячи людей были арестованы, многие высланы из страны{295}. В Европе спад движения фабричных советов в Италии в конце 1920 года, отступление Красной армии от Варшавы в августе и поражение, которое нанесла ей новая польская армия, обозначили начало конца. Позже стало ясно, что конец революционной эпохи наступил с катастрофическим крахом так называемого мартовского восстания, спланированного немецкими коммунистами в 1921 году. Силы полиции и армии были брошены на подавление забастовок в Саксонии, а Бела Кун, появившийся в Берлине как коминтерновский лидер, призвал Коммунистическую партию организовать в ответ пролетарскую революцию. Восставшие оказались в меньшинстве, забастовки были подавлены с помощью рабочих — сторонников социал-демократов. Это стало очевидным поражением: тысячи людей были брошены в тюрьмы, 145 человек погибло.

Брехт оказался прав. Возможно, он пришел к верному выводу: люди просто устали от борьбы. Если многие были глубоко разочарованы старыми режимами и их упрямой воинственностью, то большинство людей уж точно не желали, чтобы вместе с классовыми войнами во всем мире последовало жестокое насилие. Однако существовали и другие причины неудачи революций. Одни коммунисты были слишком разобщены и при этом слишком амбициозны, как, например, в Венгрии. Другие недооценивали реальность и не в состоянии были объяснить, как децентрализованные советы могли управлять современной промышленной экономикой. Однако решающим фактором, подорвавшим революционный дух, стали мощные демократические социальные реформы. По всей Западной Европе было расширено избирательное право и предоставлены привилегии рабочим — особенно в Веймарской Германии, где социал-демократы сохраняли значительное влияние. Надежда на мирное существование и окончание войны, во время которой рабочие сыграли большую роль в экономике и добились многих прав, окончательно подорвали выступления коммунистов.

И все же социальные конфликты, уходящее корнями в прошлое, так и не были преодолены. Правительства и средний класс добивались возвращения к независимой экономике образца до 1914 года и к золотому стандарту, который, несомненно, ограничивал рост экономики. Однако эти стремления трудно было совместить с послевоенными обещаниями, поэтому улучшение уровня жизни часто приносилось в жертву «золотому кресту» — необходимости поддерживать стабильность валюты. Рабочие выступили против низкой заработной платы и высокого уровня безработицы: самый известный рабочий протест — Всеобщая забастовка в Великобритании, организованная в знак протеста против понижения заработной платы в 1926 году после того, как Уинстон Черчилль вернул фунт стерлингов к золотому стандарту[292]. В конце 1920-х годов происходил бум, но он был хрупким. Прибыль предприятий росла, заработная плата оставалась низкой. В США капитал вкладывался в ценные бумаги и недвижимость, а не в производство товаров для расширяющегося рынка. Относительное благополучие Западной Европы целиком зависело от краткосрочных ссуд из американских банков. Как вскоре стало ясно, развитые страны не смогли поддерживать стабильный капитализм, который гарантировал бы благополучие и социальную гармонию.

На время капиталистическая система обеспечила себе стабильность — это признали даже коммунисты. Однако схлынувшая революционная волна оставила после себя заводи радикализма, и коммунисты нашли убежище во многих сообществах рабочих и безработных по всей Европе. Их самой крепкой цитаделью оставалась Германия, где коммунисты по-прежнему имели 10% голосов. Родина Маркса и Энгельса продолжала оставаться центром коммунизма за пределами СССР[293].

В декабре 1930 года Брехт, к этому времени уже убежденный марксист и сторонник КПГ, написал, возможно, самую противоречивую свою пьесу «Принятые меры» (Die Massnahme). В пьесе участвовал большой хор рабочих (организованный по образцу греческого хора). Пьеса рассказывала о трех коммунистах, секретная миссия которых — разжечь революцию в Китае. Они знакомятся с молодым проводником и предупреждают его, что должны хранить в секрете свои настоящие имена. Если власти их раскроют, не только они будут убиты, но и все коммунистическое движение окажется в опасности. Все четверо надевают маски. Однако проводник, эмоциональный и нестойкий, настолько тронут страданиями китайцев, что пытается помочь им. Он снимает маску и раскрывает себя. Власти преследуют молодого проводника, и три коммуниста понимают, что он — помеха. Они не могут бросить его, но также не могут взять его с собой. Они приходят к выводу, что должны убить его, и он сам соглашается с тем, что это единственно правильное решение. Его убивают, а тело бросают в яму с известью, чтобы невозможно было установить его личность. Приводящим в ужас пением хор заявляет, что коммунисты приняли правильное решение, что необходимые «меры были приняты» для спасения революции{296}.

Пьеса вызвала бурю противоречий среди левых. Коммунистка Рут Фишер, сестра соавтора Брехта Ханса Эйслера, позже обвиняла Брехта в том, что он оправдывает жестокость советской власти как «певец ГПУ»{297}. Брехт утверждал, что он лишь побуждал зрителей углубиться в проблему способа ведения революции и необходимости самопожертвования в период, когда коммунистам угрожает фашизм. Несмотря на это, пьеса дискредитировала его. Во время антикоммунистической кампании сенатора Дж. Маккарти Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности усмотрела в пьесе «Принятые меры» доказательство причастности Брехта к революционному насилию, что стало причиной его переезда из США в коммунистическую Восточную Германию в 1949 году.

Какой бы противоречивой и неоднозначной ни была бы тема насилия у Брехта, в своей пьесе он достоверно изобразил суровый характер европейского коммунизма за пределами СССР 1920-х и начала 1930-х годов. Скептическое отношение Брехта к революционному радикализму, которое уже в 1919 году было очевидным, теперь широко распространилось. Эмоциональность искусства и литературы экспрессионистов привела к сдержанной «новой вещественности» (Neue Sachlichkeit). Крах послевоенных революций и рост радикальных антикоммунистических правых настроений привели к возникновению отчужденной и бескомпромиссной культуры, которую Брехт изобразил в пьесе «Принятые меры». Целью все еще оставалась революция, однако эмоциональность должна была уступить место дисциплине. Зависимость европейских коммунистов от Советского Союза стремительно возрастала. Они подчинились авторитаризму и бесконечно далеко ушли от демократии Советов 1919 года. Они оказались в изоляции от всего общества, словно последователи преследуемой секты.