Читать онлайн «Холокост в Латвии. «Убить всех евреев!»». Страница 26

Вот тут сразу же возникает вопрос — каких полицейских органов?

Немцы вошли в Ригу 1 июля, и тогда же там появился бригадефюрер СС Вальтер Шталеккер, командир эйнзатц-группы А, имевшей приказ Гейдриха и Гиммлера заняться организацией еврейских погромов, придав этому мероприятию характер спонтанных выступлений «возмущенного происками евреев» местного населения.

Молодцы Виктора Арайса и устроили поджог хоральной синагоги на улице Гоголя 4 июля, затолкав туда десятки местных, нахватанных из окружающих домов евреев к тем беженцам из Шауляя, которые надеялись найти укрытие у своего Бога. Никому в те первые дни и недели заполошного жаркого, полного упоительной мести и сладости грабежей и насилий против беззащитных евреев, лета и не приходило в голову апеллировать к каким-то там нюрнбергским законам. А кроме того, никакие писаные законы Третьего рейха (насколько это известно автору) не предписывали кастрации евреев и нигде не проводилось подобных мероприятий никакими карательными и полицейскими органами немцев. Вермахт рвался на восток и оккупационная власть еще толком не установилась даже в Риге, не говоря уже о провинции. Только числа 8 июля были первые публичные объявления военного коменданта Риги полковника Петерсена.

Все вышесказанное позволяет предположить, что дикая идея кастрировать бауских евреев (даже в контексте всего того чудовищного, что сейчас известно о холокосте в Латвии) принадлежала местным деятелям латышской полиции. Но вернемся к протоколу.

«…И когда я стал возражать, мотивируя тем, что подобных операций я никогда не проводил и практики в этой части совершенно не имею, Штейнхард мне ответил, что ничего страшного здесь нет, он меня научит, как делать подобные операции и дело у нас пойдет. Здесь же предложил пойти вместе с ним опять к начальнику уездной полиции Друвкалнсу за получением дальнейших указаний в этой части.

В кабинет к Друвкалнсу зашел только Штейнхард, я же остался ожидать его в приемной, следовательно воспроизвести полностью их разговор по вопросу предстоящей стерилизации еврейского населения я не имею возможности, но через полуоткрытую дверь до меня дошли отрывки разговора, когда Друвкалнс говорил о том, что расстрелять мы их не успели, время уже упущено, теперь будем их всех стерилизовать».

…Здесь я снова позволю себе маленький комментарий. С отступлением Красной армии практически повсеместно отряды национальных партизан и самодеятельные команды латышской полиции порядка и самоохраны по собственной инициативе, без какого-либо приказа или распоряжения развязывали террор против евреев, коммунистов и ответработников прежней власти. Немцы же смотрели на эту бойню с благожелательным равнодушием, хотя отдельные командиры и офицеры армейских частей возмущались увиденными картинами кровавых расправ и требовали от местных «союзников» обуздать их энтузиазм.

В этом контексте становится понятной странная фраза о том, что «расстрелять мы их не успели». Допускаю, подчеркиваю, допускаю, что в Бауске немцы могли поначалу запретить подобные «дикие» расстрелы. Конечно, это только мое предположение.

Итак, протокол:

«…Вскоре после этого Штейнхард из кабинета вышел и мы вместе направились на улицу Виенибас, дом № 51, где была в 1941 году устроена городская поликлиника. Там мне Штейнхард рассказал, что стерилизацию еврейского населения будем производить здесь, и показал мне операционную комнату, заметив при этом, что стерилизовать будем только мужчин в возрасте от 9 до 55 лет. Оказалось, что все помещение поликлиники было уже приспособлено специально для этой цели и что охрана этого помещения была поручена местным айзсаргам и шуцманам.

Операцию начал доктор Штейнхард, первым был подвергнут бывший житель города Бауска — владелец аптечного магазина Левенштейн (а вот вы, читатель, попробуйте представить себе весь сюрреализм этого дела: жил-был провинциальный аптекарь, наверное, отец семейства, такой, быть может, с бородкой, в пенсне, вежливый, отпускал по рецептуре пузырьки с лекарствами, а доктору Штейнхарду — марлю, вату, хирургические нитки, йод и темного стекла бутылочки нитрата серебра, а теперь он лежит на операционном столе и милейший доктор готовится вырезать ему яички… Кстати, о самой операции. Собственно стерилизация может проводиться самым щадящим методом — пересекая и перевязывая разрезанные концы тоненьких семявыводящих протоков. Это называется вазэктомией. Подобного рода вмешательства практикуются сегодня в западных странах для тех мужчин, кто не хочет иметь детей. Человек после нее живет полноценной жизнью, у него нормальный гормональный фон и сексуальная жизнь, он только бесплоден. Думаю, что в июле сорок первого года на микрохирургию не разменивались, а просто отрезали и удаляли яички, беспощадно и необратимо калеча людей. — Примеч. авт.) и прооперировал он всего двадцать два человека, я же только помогал ему при проведении операции. В качестве обслуживающего персонала к нам были прикреплены 2 санитара из местных шуцманов — Циммерманис и Туркитис, которые помогали нам и находились с нами все время стерилизации, которое продолжалось около трех недель.

После 22 операций по стерилизации евреев, проведенных доктором Штейнхардом, оперировать начал я сам под постоянным наблюдением последнего и стерилизовал таким образом 34 человека, в числе которых было человек десять ребят в возрасте от восьми до пятнадцати лет. Таким образом нами было стерилизовано 56 человек евреев, которые оставлялись здесь же в поликлинике для дальнейшего лечения. При проведении операций изредка присутствовал директор больницы г. Бауска врач Нейдер (бежал вместе с немцами) и раза два приходила туда в операционную врач горбольницы Шлессер (где находится сейчас, не знаю), но ни тот, ни другая непосредственного участия в операции не принимали (из любопытства, что ли, заглядывали — интересно ведь, правда? — Примеч. авт.). Доктор Штейнхард также удрал вместе с немецкими захватчиками.

— Доступ в поликлинику, где находились на излечении больные после стерилизации, посторонним лицам был разрешен?

— Нет, больные были совершенно изолированы и в поликлинику, где они находились на излечении, посторонние не допускались. Само здание охранялось местными айзсаргами и шуцманами, в числе которых были Жибейко, Кочетков и другие, фамилии которых я сейчас уже не помню. Жибейко и Кочетков являются жителями города Бауска, последний — сын врача, мать и отец которого в 1941 году в Резекненском уезде были арестованы органами соввласти и вывезены в глубь Советского Союза (молодец Оскар Иванович, из полицаев сдал только русских! — Примеч. авт.).

— Что стало с группой этих евреев впоследствии?

— Всех их в одно время расстреляли. Стало мне известно об этом при следующих обстоятельствах: однажды, рано утром, было это или в последних числах июля месяца или в первых числах августа месяца, сейчас точно не помню, ко мне на квартиру, где я остановился, пришел шуцман Циммерманис и передал мне ключи от поликлиники, сказав при этом, что там уже никого нет, т. к. сегодня ночью всех находившихся там евреев вывезли в лес и расстреляли, в том числе и детей в возрасте от восьми лет и старше, которые были нами стерилизованы (вот здесь, я полагаю, уже вмешалась „нормальная“ оккупационная немецкая власть, дав простую и понятную команду своим латышским подчиненным — без фокусов расстрелять всех! — Примеч. авт.).

После этого разговора я встретился с доктором Штейнхардом. Последний подтвердил изложенное и сказал, что за проделанную работу я могу получить деньги и возвращаться к своему месту жительства в Курменскую волость, при этом написал мне записку в городскую управу о выдаче мне причитавшейся компенсации. С этой запиской я направился к начальнику уездной полиции Ванагу, который к этому времени сменил Друвкална, он мне наложил свою визу на этой записке и я в городской управе получил деньги немецкой валютой в переводе на советские деньги сумму в 940 рублей.

— А что было написано в записке, полученной вами у доктора Штейнхарда для представления в городскую управу?

— В своем письме доктор Штейнхард просто писал: „Прошу выплатить Плявениексу Оскару за 26 стерилизованных евреев такую-то сумму“.

— Назовите фамилии стерилизованных вами евреев.

— Я уже показал, что всего мною было стерилизовано 34 человека, из коих я помню только Тойкса и Блумберга — оба они жители города Бауска; первый занимался барышничеством, а второй — торговец, имел свою лавку, остальные лица мне также были известны, но их фамилии я уже забыл (неглуп, ой, неглуп фельдшер. Да, кастрировал. Но кого — мелкобуржуазный элемент — лавочников, барышников, а пролетариев, нет, не помнил… — Примеч. авт.). Между прочим, Тойкс — это один из евреев, которому удалось бежать перед расстрелом, в настоящее время он проживает в городе Бауске.