Читать онлайн «Русская монетная система». Страница 24

Рис. 74. Датированные копейки. 1- в — новгородские 1596–1598 гг., 4, 5 — новгородская и псковская 1599 г., 6 — 11 — новгородские 1600–1605 гг., 12 — 1608 г., 13 — 1610 г.

Лишь в недавнее время исследование состава многих кладов, веса их монет и соотношений монетных штемпелей позволило разобраться в путанице монетных типов периода польско-шведской интервенции и, установив типы «шведских» монет, доказать, что Шуйский был непричастен к порче монеты. Еще больший интерес представляет установление типа монет Народного ополчения 1612–1613 гг. О существовании в те годы денежного двора в Ярославле было известно благодаря сохранившемуся документу, но самих монет не знали, что и не удивительно: на них находится имя последнего перед смутой «законного» государя — Федора Ивановича! Их знали давно, но никак не могли объяснить, почему только они среди добротных монет Федора имеют резко пониженный вес.

Руководителям Ополчения пришлось считаться с весом, к которому привели копейку интервенты, чеканя свои монеты по тем же весовым нормам. Последний вес (0,48 г), при котором из гривенки серебра чеканилось уже 400 копеек, был принят в 1613 г. правительством Михаила Федоровича и легковесные монеты постепенно вытесняли из обращения прежние копейки Грозного и его преемников, чеканенные по трехрублевой стопе. Идея «обновления монеты» была настолько чужда русскому денежному делу, что до тех пор, пока не изменялся вес монеты, в обращении оставлялись любые ранее выпущенные, хотя бы на них находилось даже имя самозванца. Поэтому клады конца XVI и начала XVII в. представляют собою целые коллекции любых монет, выпускавшихся в течение почти ста лет, начиная со времени Грозного.

Рис. 75. Копейки интервентов. 1,2 — московские 1610–1612 гг., 3 — новгородская польских интервентов 1611 г., 4–6 — новгородские периода шведской оккупации, 1611–1617 гг.

В течение XVII в. вес копейки еще несколько раз падал и в соответствии этим обновлялся монетный состав обращения. К петровскому времени серебряная копейка и денга сохраняли около половины своего первоначального веса. Несмотря на уменьшение содержания серебра в монетах, рост городов и возросшая потребность их в монете для повседневной рыночной торговли вынудили возвратиться к чеканке фракций копейки. В правление Михаила Федоровича (1613–1645) и Алексея Михайловича (1645–1676) чеканились даже серебряные полушки весом в 0,14 — 0,11 г.

Рис. 76. Ярославские копейки Народного ополчения 1611–1612 гг. Буквы «Яр» (с выносным «с») обозначают «Ярославль».

В 20-30-х гг. XVII в. в русское денежное обращение проникали с севера «корелки» — датские копейки с именем короля Христиана IV, которые с согласия русского правительства чеканились в Дании по образцу копеек — специально для торговли датских купцов в Лапландии, население которой предпочитало русские деньги. Но по качеству серебра копейки Христиана были хуже русских, чеканившихся из более высокопробного металла. Только первый выпуск «корелок» полностью повторял тип русской копейки. На них воспроизводилась и русская надпись с именем Михаила Федоровича. Они опознаются по знаку копенгагенского минцмейстера Р (Иоганн Пост) под конем и по несколько более высокому весу (0,52-0,53 г). Следующие выпуски уравнялись в весе с копейками и получили «московский» знак М, но чеканились уже с именем и титулом Христиана, написанными русскими или латинскими буквами.

Рис. 77. Клад копеек времени Михаила Федоровича. Место находки неизвестно.

В самые лучшие свои времена серебряная копейка не превышала размер арбузного семечка. Вероятно, в петровское время возникла поговорка: «На Егория лист на берёзе с копейку». Действительно, копейки того времени могли напоминать только что распустившиеся березовые листики, так они были малы и неровны по форме. Техника чеканки оставалась неизменной, но в организации производства кое-что изменилось. Чтобы переделывать приходившее в страну серебро, денежные дворы должны были вмещать все больше денежников, в среде которых постепенно происходило разделение труда по основным операциям производства.

Организация денежного дела. Застойности денежного дела в Русском государстве способствовало длительное отсутствие собственной металлургической базы. Даже в годы проведения петровской реформы положение по существу еще не изменилось, так как начавшаяся лишь в конце XVII в. добыча серебра в Сибири исчислялась тогда несколькими пудами в год. Серебро в виде слитков и главным образом «ефимков» [2], как называли в России талеры, приходило в обмен на русские товары. Торговавшие с Западом купцы, разбираясь в талерах разных государств, ценили их лишь по качеству, т. е. по выгодности переделывать их в копейки. Таким образом, перейдя границу, иноземная монета становилась определенной формой сырья. Обращения какой-либо иноземной монеты на Руси теперь не существовало.

Рис. 78. Монеты времени Михаила Федоровича. 1–7 — московские копейки, 8 — денга, 9 — полушка, 10, 11 — новгородские копейки 1617 г. и без даты, 12 — псковская копейка, 13–15 — датские денниги — копейки.

До начала XVII в. в русском денежном деле сохранялось старинное право свободной чеканки. Государственные денежные дворы отвечали за доброкачественность монеты и собирали пошлину, которая покрывала расходы по чеканке и давала умеренный доход казне. Доля государства в непосредственном выпуске монеты была очень невелика и значительно перекрывалась массой монеты, которую заказывали на денежных дворах из своего серебра торговые люди. Через их руки проходила основная масса монеты, вливавшейся в денежное обращение страны.

В XVII в., после польско-шведской интервенции, расшатавшей денежное хозяйство, государство стало прибирать к своим рукам производство монеты как предмет финансовой эксплуатации; право свободной чеканки постепенно ограничивалось.

Около 1648 г., накануне реформ царя Алексея Михайловича, к которым мы обратимся ниже, закупка серебра была монополизирована государством и категорически запрещена частным лицам. В эти же годы была прекращена очистка от примесей талерного серебра (посредством специальной плавки), при которой из талера прежде выходило 52–54 копейки, и началась чеканка из серебра пробы талера. Выход копеек из одного талера увеличился до 64 штук. Таким образом был введен новый рубль с пониженным содержанием серебра. В 30-х или в начале 40-х гг. были закрыты денежные дворы в Новгороде и Пскове и вся чеканка производилась только в Москве.

Имеются сведения, что в середине XVII в. наряду с ефимками в Москву поступала из-за границы и готовая серебряная проволока «чистотою против ефимка».

[2] Переделка на русский лад старинного немецкого названия «иоахимсталер» (по месту старейшего центра чеканки талеров Иоахимсталя — Яхимова в Чехии).

Рис. 79. Сцена у лавки сапожника. Гравюра в книге А. Олеария о России (1-е издание 1647 г.).

Десятичный принцип. Десятичную монетную систему в том виде, в каком она повсюду существует, пожалуй, правильнее называть «сотенной». Ее определяют в сущности только две «крайних» монетных единицы — в данном случае копейка и рубль, относящиеся как 1 к 100. Все остальные номиналы как стоящие между ними, так и вне их (т. е. части копейки и монеты достоинством больше рубля) имеют уже второстепенное значение, и их подбор в свое время определялся лишь арифметикой расчетов, при которых легко, как на счетах, слагаются любые нужные суммы. Все промежуточные номиналы поглощаются без остатка основной крупнейшей единицей и в счете не участвуют. Любая сумма выражается не более, чем двумя числами.

После денежной реформы 1534 г. в русском денежном счете налицо были все элементы для естественного возникновения развитой десятичной монетной системы. Основная счетная единица делилась на сто частей, и существовал круг понятий, соответствовавших половине, четверти и десятой рубля. В виде монет существовали фракции основной единицы — денга и полушка.

Счёты. Замечательным союзником десятичного счета в России оказались счёты. Этот старинный русский счетный инструмент, которым пользовались все — и неграмотные и грамотеи, был десятичным и тогда, когда считали на денгу и алтын. В XVI–XVII вв. он сосуществовал со «счетом костьми», представлявшим ближайшую аналогию западноевропейской системе инструментального счисления посредством счетных жетонов («рехенпфениги»). Счетные фишки, которыми на Руси служили зачастую плодовые косточки, раскладывались на расчерченной линиями таблице или прямо на столе. Но к середине XVII в. «досчаный счет» (счёты) взял верх.