Читать онлайн «Некоронованные Властители». Страница 20

Этим был обусловлен и тот широкий отклик, который нашли в народе взгляды Мартина Лютера (1483–1546 гг.), ратовавшего за натуральное хозяйство и призывавшего к восстановлению «естественных» порядков и «человеческих» отношений. В теоретическом и моральном обосновании своей борьбы против любого взимания процентов он ссылался на Библию и даже на авторитетное мнение дохристианских «язычников» — это дало Карлу Марксу повод отметить, что в отношении Лютера к ростовщичеству «еще жив католически–языческий взгляд на ростовщичество»[81].

Стремясь устранить все помехи своим финансовым операциям и оградить себя от любых этико–богословских обвинений, Фуггеры, как и представители других ведущих торговых домов Аугсбурга, прибегнули к услугам церковных сил, чтобы добиться легализации ссуды и ссудного процента. В 1514 и 1515 гг. они финансировали ингольштедского профессора теологии и в дальнейшем противника Лютера Иоганна Экка, который публично выступил в защиту взимания 5% за ссуды и за свободу ссудной деятельности. Экк должен был теоретически обосновать то, что постепенно входило в повседневную практику, все более подрывая доктрину натурального хозяйства эпохи феодализма. С благосклонного соизволения папы и благодаря солидной материальной поддержке Фуггеров Иоганн Экк в 1515 г. сумел доказать в университете Болоньи, имевшем в то время мировое значение, допустимость практиковавшейся крупными компаниями выплаты 5% за вклады в их банки.

Однако диспуты ученых не могли остановить направленное против монополий и ростовщичества народное движение. В Аугсбурге, являвшемся одним из крупнейших центров предпринимательства эпохи раннего капитализма, главными зачинщиками смуты были цеховые ремесленники. Они выступали против крупных компаний города и требовали экономического и социального уравнивания. Ибо дифференциация в городах все более усиливалась, пропасть между богатством и бедностью была ужасающей. К тому же в течение XV в. быстро росла численность плебейских слоев (прислуга, поденщики, посыльные, носильщики и другие), живших в нищенских условиях и не имевших какой–либо защиты в лице цехов или каких–либо иных организаций. В таком же бедственном положении постепенно оказались многие подмастерья, особенно когда в результате ограничения численности цехов им был закрыт путь к получению звания мастера. Для защиты своих интересов подмастерья объединялись на кооперативной основе в союзы, игравшие значительную роль в рядах оппозиции. Добиваясь улучшения условий труда и жизни, эти объединенные ремесленники прибегали к новым формам борьбы — к бойкоту и коллективному прекращению работы, на что мастера отвечали увольнениями.

К этому времени относятся первые самостоятельные выступления гонимых нуждой плебейских слоев против городского совета и имущего бюргерства. Среди народных масс началось брожение. В Аугсбурге, городе южногерманских негоциантов, в 1520 г. насчитывалось 3000 «неимущих», то есть совершенно. обнищавших жителей. Также и средним слоям жилось все хуже, в то время как число владельцев крупных состояний увеличилось в несколько раз. Это не могло не вызывать волнений и бунтов.

В монопольных соглашениях крупных торговых компаний о ценах на товары массы видели одну из главных причин продолжавшегося уже в течение десятилетий и прогрессировавшего роста цен, который особенно ощутимо сказывался на положении городских средних слоев. Ткачи получали за свои товары все меньшую выручку, будучи в то же время вынужденными платить высокие цены за товары первой необходимости. Особенно росли цены на основные продукты питания, ремесленные изделия и сырье для их изготовления.

Крестьяне в свою очередь страдали от спекулятивной скупки оптовыми купцами сельскохозяйственной продукции, так называемых «закупок» («Fürkauf»)[82]. До уборки урожая торговые компании в качестве платы за предоставленные ими ссуды прибирали к своим рукам все, что стояло на корню в полях и виноградниках, и продавали все это после сбора урожая с прибылью, во много раз превышавшей суммы, полученные от них взаймы оказавшимися в нужде крестьянами. Одни разорялись, другие богатели.

Народ обвинял воротил торговли в том, что они награбили огромные богатства за счет бедняков, которым за скот, зерно, за все необходимые продовольственные товары приходилось платить большую наценку. Простые люди шли в своих обвинениях еще дальше: хотя, говорили они, крупные торговые компании в течение всего лишь нескольких лет терпели немалые убытки в результате кораблекрушений и иных бедствий, тем не менее они и их служащие наживали золото и деньги. И поскольку они получили «не так уж много в наследство» от своих отцов, это богатство могло быть нажито лишь за счет народа, путем «ограбления и ростовщичества», при помощи взвинчивания цен.

Спекуляции, которыми занимались крупные оптовые торговцы, подвергались критике еще в 1439 г. в «Реформации Сигизмунда». Речь идет о проекте реформы неизвестного автора; этот проект, приписывавшийся ради придания ему авторитета императору Сигизмунду (1368–1437 гг.) и отражавший прежде всего интересы среднего сословия, требовал запрета дворянам и бюргерству участвовать в учреждении коммерческих компаний.

В 1505 г. городской совет Кёльна принял ограничительные меры в отношении южногерманских торговых компаний, экономическая экспансия которых стала угрожать существованию местных торговцев и ремесленников. В 1514 г. сословные представители Вюртемберга потребовали от герцога принятия мер против усиливавшегося «засилия Фуггеров», а в 1518 г., например, комиссия тирольского ландтага в Инсбруке приняла решение о применении жестких экономических мер против деятельности чужих компаний, подчинивших себе торговлю важнейшими сельскохозяйственными продуктами, металлами и другими товарами.

Начиная с 1511 г. не прекращались конфликты между Фуггерами и ганзейскими городами, пытавшимися оказывать сопротивление их проникновению в район Балтийского моря. Ганзейский город Любек обратился в имперское правительство с жалобой на Фуггера, обвинив его в том, что он заключил с королем Дании соглашение об установлении совместного контроля над некоторыми торговыми путями и тем самым над товарами. По этому соглашению товары, поступавшие из России в ганзейские города, впредь должны были сначала направляться в Данию, а оттуда в те места, где Фуггеру было угодно продавать их. Это обстоятельство, жаловались любекские купцы, наносит ущерб германскому хозяйству. И тем не менее им не удалось добиться возбуждения процесса против Фуггеров, ибо рейхстаг счел опасным вмешиваться в столь далеко идущие дела, боясь, что это могло бы привести к осложнениям международного характера.

В результате превращения средневековых армий, в которых главную роль играло рыцарство, в наемные войска, рыцари обеднели; те из них, кто не перешел на службу к какому–нибудь владетельному князю в качестве придворного или чиновника, пробавлялись обычным грабежом и разбоем на дорогах.

Рост дороговизны, в чем были повинны также и монополии, сделал рыцарей их злейшими врагами, В своей жалобе имперскому правительству в 1522 г, они писали: купцы «при помощи своих плутней обирают германскую нацию и в течение одного лишь года наносят ей, несомненно, больший ущерб, чем все другие разбойники с большой дороги в течение десяти лет»[83]. Купцы обвинялись далее в том, что они «по произволу своему устанавливали продажные цены не только на пряности и другие приправы, но на все другие товары, которые они ловко сбывали через две–три торговые компании»[84].

Тогда же народный проповедник Гейлер фон Кайзерсберг (1445–1510 гг.) в Страсбурге изобличал купцов, которые, как он говорил, подчиняют все своей монополии, из алчности и жадности взвинчивают цены и питаются соленым потом бедняков.

В 1524 г. Мартин Лютер в своей книге «О купеческой торговле и ростовщичестве» писал: «Ибо лишь невежда не видит, что торговые компании есть не что иное, как настоящие суетные монополии… Ведь они захватили в свои руки все товары и делают с ними все, что хотят… и губят всех мелких торговцев подобно щуке, истребляющей малых рыб, будто они являются владыками всех тварей божьих, и не признают никаких законов веры и любви»[85]. А в его сочинении «К христианскому дворянству немецкой нации и об улучшении христианского состояния» (1520 г.) говорится: «Но величайшей бедой немецкой нации является, несомненно, взимание процентов… Фуггерам и им подобным поистине нужно вложить в пасть удила»[86].

На стороне противников монополий выступали крупные гуманисты и теоретики–экономисты. Так, автор трудов по вопросам торговой этики проф. Конрад Зумменхарт из Тюбингена опубликовал в 1500 г. вызвавшую большой интерес работу о допустимых и недопустимых договорах, в которой он разбирал различные формы монополий и указывал на их неразумность и противозаконность. Несколькими годами позднее, в 1508 г., лейпцигский юрист Кристоф Кюппенер призывал князей и правителей, города и рынки и даже села не вступать ни в какие сделки с монополистами и требовал наказания всех монополистов. Виллибальд Пиркхеймер из Нюрнберга, послуживший своему городу в качестве посланника и члена городского совета и принадлежавший к числу приверженцев идей гуманизма, Иоханнес Эколампад (1482–1531 гг.), швейцарский реформатор, известный своей деятельностью в Базеле и входивший в узкий круг единомышленников Хульдриха Цвингли (1484–1531 гг.)[87], выступали против деятельности монополий.