Читать онлайн «Филосовский камень гомеопатии». Страница 18

Пути науки и мистики расходятся

На протяжении всего XVII века было изобретено много различных инструментов, и микроскоп был одним из них. Научная медицина стремительно развивалась. Для изучения физической реальности новые технические возможности открывались во всех сферах научной деятельности. У астрономов тоже появилась новая техника для исследования земли и звезд.

Оставались ли у алхимической традиции шансы выжить?

Каким образом великие открытия связаны с традицией виталистической медицины?

Для анализа этих проблем надо уметь видеть не только явные, но и скрытые философские связи и то, каким образом различные области знаний питают друг друга.

Суммируя научные результаты эпохи, Артур Кестлер в книге «Лунатики» так комментирует разрыв между наукой и религией: «Освобожденная от мистического балласта наука могла бы плыть вперед на скорости, захватывающей дух, к завоеванию новых земель за пределами всякой мечты». Но далее Кестлер указывает на потери, которые сопутствовали этому прогрессу: «Каждое продвижение вперед новых физических теорий с их богатым технологическим урожаем было куплено ценой потерь в области разума. Эти интеллектуальные потери, однако, были намного меньше заметны, чем захватывающие достижения механики, и воспринимались с легким сердцем, как проплывающие облака, в ожидании следующих технологических успехов. Серьезность тупика стала очевидной позже для наиболее философски настроенных умов, которые сохранили иммунитет против новой схоластикой теоретической физики».

Эти идиллические, но очень проницательные строки рисуют перекресток расхождения путей, того расхождения, которое сначала было трудно уловимым, но затем становилось все более и более очевидным и, наконец, совершенно явным к XVIII веку. Об этом же Mircea Eliade написал в «Истории религиозных идей»: «В своем эффектном полете наука игнорировала и отвергала алхимию. Триумф механики Ньютона закончился полным уничтожением его собственных научных идеалов. Видимо, Ньютон и его современники ждали другого типа научной революции. Продолжая задачи алхимии периода Ренессанса, а первая среди них — это спасение природы, такие разные умы, как Парацельс, Джон Ди, Валентин Андреа, Роберт Фладд и Ньютон, видели в алхимии инструмент весьма амбициозного предприятия — совершенствования человека. Алхимия была тем типом познания, о котором мечтали, который был частично разработан и представлял последнее достижение христианской Европы, предпринятое с целью получения всеобщего знания».

Наступил XVIII век. Век победы Разума. Победы материализма, науки и атеизма. Победы логики — синонима правильного, разумного, обоснованного и главного способа всех доказательств. Победы теорем и аксиом. Победы аналитического метода, в котором истинность или ложность любого вывода устанавливалась путем анализа его логической структуры. Победы науки и объективного знания. Время возникновения академий наук и утверждения экспериментального направления в естествознании.

Всеми любимая философия утверждала, что на земле легко может воцариться истина, порядок и справедливость, т. к. все поможет переделать и исправить непобедимый аналитический метод, с помощью которого легко обнаружить все логические ошибки.

Вскоре не замедлили обнаружиться недостатки этого метода. Академизм показал свою чисто теоретическую направленность, традиционализм, отвлеченность норм. Убедительность теорем, вытекающая из логических операций, иногда теряла связь с истиной, а аксиома переставала ею быть. Философия рисковала потерять мировоззренческое значение, подменяясь логическими исследованиями. Историческое и логическое могло не совпадать — логика диктовала одно, а практика показывала другое.

Вперед выдвигались неверующие люди, руководствующиеся непобедимым аналитическим методом, который был создан математиком Декартом. Идеологами революционных слоев стали философы-материалисты. Реальной стала возможность переделать общество в соответствии с логическими законами справедливости и истины. Свободомыслие привело к революции.

Научные открытия о земле и небесных телах определяли понимание мира, и поэтому в свете этих открытий форсировался вопрос о сущности и роли Бога, а также отношения человека к божественному вмешательству. Чудо стало спорным, как и совершенство священных книг, и падение Адама. XVIII век наблюдал первые признаки скептицизма и агностицизма. Изменилось отношение к религии. Не допускалось иных путей познания Бога, кроме как с помощью разума. Утверждался естественный и непосредственный доступ ума к закономерностям природы в противоположность «истинам откровения». В телескопы не был обнаружен на небесах Бог. Атеизм имел все основания победить. Но все же внутри любого религиозного течения всегда были группировки с разными взглядами, зависящими, как от господствующих представлений, так и от признания того, что все может быть вопросом личных умозаключений.

Академии наук накладывали свои запреты на мистику, магию, алхимию, оккультизм, подхватив опыт борьбы католической и протестансткой церквей с ересями.

Иногда Французская революция сравнивается со снегом, выпавшим на цветущие деревья.

Какими путями пойдет медицина? Что окажется для нее благом?

Великие монархи безраздельно господствовали повсюду. Торговцы и миссионеры совершали путешествия в страны, которые позднее стали колониями европейских государств. Это были Дальний и Средний Восток и другие «неоткрытые» части земного шара.

Выяснилось, что другие культуры и расы давно исповедуют мудрость. Там существовали неплохие методы лечения и свои взгляды на существо болезни и здоровья. Китай стал особым открытием для европейцев. Китайцы и турки делали вакцинацию для защиты от болезней, используй капельки болезнетворной сыворотки и вводя ее в кровеносную систему или маленькими иголками в кожу.

Им был француз Рене Декарт (1596–1650), латинизированное имя которого Cartesius послужило основой понятия, ставшего известным как картезианский (он же непобедимый аналитический) метод. Декарт был математиком и физиком, но также считал себя физиологом и философом. Он же родоначальник рационализма и дедукции (выведения частного из общего по правилам логики). Он более всего прославился своим «Трактатом о методе».

Декарт стремился исправить ошибки прошлого, как и многие другие мыслители до него, и показать важность математики путем применения алгебры и геометрии. Описывая, как с помощью физических законов возник мир, он предлагал механистическое объяснение почти всего — от астрономии до животных и человека.

Находясь под влиянием Галилея и Гарвея, Декарт установил законы инерции. Галилей только приблизился к этому, и католическая церковь посчитала его еретиком. Галилея судили, и с тех пор Декарт заботился о том, чтобы не враждовать с церковью. Он боялся ей возражать, у него не было желания быть мучеником. Этот страх привел его к знаменитому дуализму, который с тех пор считается его основной чертой, и гримировке, которая повлияла на формулировки его научных теорий. В своей научной системе он должен был найти место для двух разных миров: модели чисто механического мира, ставшей в определенной степени основой современного материализма, а с другой стороны — концепции души, которая отделена от тела, и концепции Бога, который отделен от мира.

Его математические незнания были огромными. Ошибки случались тогда, когда он применял математический метод к другим областям, которые его интересовали, — физиологии и медицине.

Основу его аналитического метода составляла дедукция — способ постижения не от частного к общему, а от общего к частному. Он считал, что всякий, кто точно следует его методу, приобретет правильное знание.

Рассуждая о том, как человек должен делать выводы и постигать правду, Декарт делал упор на различие между логическим обоснованием с помощью математической дедукции и чувственным интуитивным восприятием или воображением. Последние два он считал абсолютно бесплодными и, более того, мешающими постижению истины. По Декарту, только четкая логическая работа ума дает знания.

«Под интуицией я понимаю не колебания чувств, не обманчивое суждение, которое возникает от воображения, а то представление, которое внимательный разум дает нам с такой готовностью и так отчетливо, что мы полностью освобождаемся от сомнения в том, что понимаем. Интуиция — это уверенное представление безоблачного и внимательного разума и происходит только из него», — характерное для Декарта высказывание об интуиции.