Читать онлайн «Повседневная жизнь армии Александра Македонского». Страница 8

С 650 по 410 год к четырем изначальным пастбищным областям добавились еще четыре. В основном это были области равнин, озер, болот, морское побережье к западу от Аксия, пригодные и для выпаса, и для земледелия, благодаря которым жители гор могли вступить в контакт с торговцами и ремесленниками побережья Эгейского моря. Это была Пиерия, или «жирная, плодородная земля», на юго-востоке; на востоке — Олимп, отвоеванный у фессалийцев; на севере Эордания или Эордия, иначе «район на востоке», вокруг озера Острово (Вегоритис) и равнины Саригол, в направлении Эдессы и Наусы, чьи древние жители, бриги (или фригии), были изгнаны до самого Стримона, на 150 километров; Боттиея или Боттия на востоке, вокруг озера Лидия, жители которой, того же происхождения, вынуждены были перебраться в Халкидику; на северо-востоке Алмопия у подножия хребта Барнунт и вдоль течения Аксия, от места его вступления в современную Грецию и до Гуменисы. Страна зерновых культур, фруктовых садов и пастбищ для лошадей и коров, Нижняя Македония страдает от перепадов континентального, несредиземноморского климата, холодного зимой и неблагоприятного для выращивания инжира и олив. В конце лета на равнины опускается жара, прерываемая лишь ужасными грозами и дождями — в пять раз чаще, чем на полуостровной Греции. Но по крайней мере болота и стоячие цветущие воды имеют то преимущество, что через них холм, на котором стоит Пелла, можно было напрямую соединить с морем. Увлекаемые вслед за своими стадами скотоводы мечтали лишь о том, как бы перебраться на другой берег Аксия. А изнуренные малярией земледельцы думали, как откачать стоячие воды и, начиная с правления Архелая I до конца V века до нашей эры, они рыли каналы, строили прочные стены, возводили дамбы вокруг новой столицы. Этим вышеперечисленным восьми древним районам Верхней и Нижней Македонии соответствовали восемь ил (эскадронов) царской кавалерии.

В первой половине IV века до нашей эры к вышеперечисленным восьми добавляются шесть новых областей, живущие же здесь племена покоряются или изгоняются: полоса древней Пеонии по правому берегу Аксия — примерно до того места, где находится Пелла; Пелагония, или «Равнинная страна», совсем к северу, в бассейне Эригона (река Црна), к которой следует прибавить страну дерриопов к северу от хребта Барнунт; Крестония к юго-западу от нижнего течения Аксия в направлении Килкиса; Бисалтия близ озер Корония и Волви, называемая также Лангадха, «Равнина», иначе говоря, район Салоник; Мигдония, откуда изгнаны фракийские эдоны, между Аксием и Стримоном; Крусида на западном берегу Халкидики. Наконец, мечтая о серебре Халкидики и золоте горы Пангей, Филипп II Македонский захватывает греческие города, фактории и все земли фракийских эдонов и бистонов между Стримоном и Нестом. Использовавшиеся еще турками в XVI веке золотые рудники сложенного кристаллическими породами Пангея были вновь открыты в начале XX века между Правицей и Косфиницей, а также напротив Алилы около Ракчии. Чуть севернее проходит современная дорога Палеокоми — Проти. Среди тех, кто трудился в горах, кто врезался в северный склон горы Вронду близ Ахладокори, были в основном крепостные лесорубы и заключенные, а не свободные македоняне. Однако у крепостных и их хозяев обнаруживалась одна общая черта: все они смело поднимались на самые головокружительные горные склоны, изумительно ловко взбирались по изобилующим дичью кручам, где еще в V веке до нашей эры водились медведи, волки и даже львы; все они выказывали равную стойкость в отношении крепчайших зимних холодов, «губительных для птиц снегов», сумрака ущелий и густых зарослей. Напомним, что гора Пангей являлась местопребыванием певца Орфея, духа Тьмы. Дважды — у согдов и индов — отвесные скалы не устоят перед подготовленными людьми, привыкшими у себя на родине водить стада, пробираться по самым непроходимым тропам и скалам.

Гораздо меньше было тех, кто происходил из городов, — по той простой причине, что помимо полудюжины городов и факторий, основанных греками и в той или иной степени разрушенных Филиппом II, в Македонии, как и в завоеванных Пеонии и Фракии, имелись лишь деревни и села. Греческий город напоминала лишь Пелла, которую Демосфен несправедливо назвал никому не известным городишкой. Раскопки, ведущиеся с 1957 года на территории Неа-Пеллы, в 40 километрах к северо-западу от Салоник, открыли нам часть античного акрополя и нижнего города. Здесь высились двухэтажные каменные и кирпичные дома с внутренними двориками и перистилями с дорическими колоннами в подражание греческим городам Олинфу, Потидее и Менде. Царский дворец имел широкий двор, украшенный галечными мозаиками с мифологическими и охотничьими сюжетами. Знаменитый художник Зевксид расписал громадными панно стены, от которых до нашего времени дошли лишь фундаменты. Кроме царской семьи во дворце также жили доверенные лица царя, телохранители, секретари, педагоги, казначеи и царские гости: ученые, поэты, художники, приезжавшие со всех сторон греческого мира и прежде всего из Афин. Иностранные изобретатели и техники, привлеченные немалыми заработками, демонстрировали здесь правителю свои методы обработки руд, свои открытия в области гидравлики, баллистики, несли ему отчеты о своих исследованиях, географические карты. Знает ли он, что они нашли золото, серебро и медь около Киликии, золото в нижнем течении Галиакмона и к северу от Птолемаиды, медь около Кастории и Гревены? В Миезе, около современной Наусы, Филипп основал «Нимфею», высшую школу философских и политических наук, где учениками Аристотеля стали царские сыновья и их «гетайры». В Миезу отовсюду стекались архитекторы, скульпторы и декораторы, не говоря уже о желающих пополнить Великую армию.

Необходимо себе представить, какими были эти воины. О них мы можем судить по обмерам скелетов, а также редким изображениям, описаниям, которыми мы располагаем, но прежде всего по статистическим данным переписей, проводимым ежегодно в современной Греции. Вероятно, они были на 3–4 сантиметра выше, чем более древнее средиземноморское население, обосновавшееся на полуострове Эллады с VIII или VII тысячелетия до нашей эры. Эта группа людей нового типа, называемая иногда альпийско-динарской или балкано-средиземноморской, отличалась от предшественников более высоким сводом черепа, более узким овалом лица, прямым лбом, средним и даже широким по размеру, относительно маленькими глазницами, носом, от тонкого до среднего, коричневыми волосами и бледной кожей, преобладанием I группы крови (как минимум 63 процента), 23 процента — II группы, остальные — III группы. Спускаясь последовательными волнами из бассейна Среднего Дуная на протяжении III тысячелетия до нашей эры, их предки естественным образом смешивались с предшествующими им и соседними племенами. Отсюда великое разнообразие гибридных типов. Представьте, что происходит, когда крупные темноволосые брахицефалы смешиваются с мелкими чернявыми долихоцефалами! Но и до наших дней можно с легкостью отличить крупного здоровяка-македонянина от щуплого и хрупкого критянина.

Воины, которые набирались в Македонии по областям, а в подчиненных и союзных странах — по этносам, говорили на разных языках. Команды в подразделениях, очевидно, отдавались по-македонски (за исключением, разумеется, частей, образованных исключительно греческим контингентом). При том, что во хмелю или в гневе царь вспоминал лексикон, усвоенный им в школе «пажей», к своей охране он обращается по-македонски, как, например, при убийстве Клита Черного в 328 году (Плутарх «Жизнь», 51, 6). Немногое, что нам известно об этом диалекте благодаря античным лексикографам, ономастике и топонимике, говорит о том, что язык этот был довольно близок к фессалийскому. Здесь имелся аналог английского w, а придыхательные согласные, характерные для общегреческого языка, переходили в нем в звонкие: так, здесь говорили dorax, «панцирь» (вместо thorax), Berenika, «Победоносная» (вместо Ferenike), Bilippo (вместо Филипп). Краткое начальное греческое a становилось долгим э, безударное ai — превращалось в простое а, y (ипсилон) произносилось как и. Говорили sigounnos (вместо sigyne) — копье, ankharmon — «на караул!», ptolemos (вместо polemos) — война, dramis — хлеб, wedes — вода. Нет сомнений, что по мере того как македоняне продвигались на север к потомкам фригийцев, на восток — к пеонийцам и фракийцам и на запад — к иллирийцам, они смешивали в своем языке различные диалектические элементы. Следует помнить, что все эти языки, относящиеся к индоевропейской группе, известны нам очень плохо (если вообще известны). На трезвую голову македонские аристократы, как и царь, изъяснялись на аттическом диалекте.