Читать онлайн «Арабо-израильские войны». Страница 10

Фургон беспрепятственно вкатил в самый центр Арабского города, причем стоявшие на посту "джихадовцы" не обратили на британскую полицейскую машину никакого внимания.... Командир подал сигнал готовности, и Ури Коген привел запал в действие. Автомашина притормозила на остановке, створки задних дверей были распахнуты. Ури толчком скатил бочку наружу. Его поразил вид десятков ошеломленных лиц. "Казалось, они увидели самого сатану". Он поторопился захлопнуть дверцы изнутри. Автомобиль резко тронулся, а толпа, словно под гипнозом, как кролик перед пастью удава, недвижимо стояла на месте. И грянул взрыв... 17 убитых на этот раз. Фургон зигзагами пошел по улице. Спохватившиеся караульные с разных сторон обрушили на него огонь. Машина была остановлена, и диверсанты бросились врассыпную. Троих уложили на месте, один погиб пару дней спустя. Единственный оставшийся в живых Ури Коген - был ранен, прооперирован и дожил до наших дней.

Евреи вновь увеличили счет с той стороны.

"Жизнь для евреев должна стать адом!" - так можно было резюмировать реакцию сторонников Муфтия после совершения этих актов. Они не остались в долгу, и в центре Иерусалима разгорелась война "бомбистов". Тем не менее уничтожение отеля "Семирамис" и кровавое злодеяние на автобусной станции привели к ожидаемым результатам. Отъезд евреев из смешанных кварталов остановился, а арабы стали выезжать из города во все больших количествах. Боевики "Иргуна" и "Штерна" своими действиями сумели вызвать поистине психоз в стане своих противников.

* * *

Всю неделю арабский пастух перегонял свою отару овец с места на место. Со своим подпаском он то удалялся, то приближался к недалекому Эль-Кодсу, при этом внимательно осматривая каждую складку на местности, каменистый склон или неглубокую расщелину. Но это был не простой пастух, а один из предводителей местного "тейпа" по имени Харун Бен Яззи. Он выполнял личное поручение Абделя Кадера, относительно детальной разведки всех подходов к "святому городу".

Настало время претворить в жизнь данное обещание.

Абу Мусса правильно рассудил, что воздвигнуть постоянное заграждение где-нибудь у входа или на выходе из "бутылочного горлышка" Баб-эль-Уэда было бы несложно, но сразу возникал риск серьезной конфронтации с англичанами. Это было бы не в интересах арабов. Поэтому временно была принята более подходящая тактика "летучих засад". В развевающейся "куфии", умело манипулируя винтовкой, Абдель Кадер лично возглавил первую серьезную атаку, когда было сожжено сразу несколько еврейских грузовиков. Абдель Кадер был удовлетворен; оставив указание своим соратникам "действуй, как я", он отбыл по другим делам.

Таким образом, сразу осложнилась ежедневная задача доставки в Иерусалим 30 грузовиков с питанием, необходимым для выживания жителей.

Не перечислить, сколько бед и забот обрушилось на мэра еврейской части Иерусалима Дова Джозефа уже в первые дни 1948 года.

Первая опасность - отсутствие каких-либо серьезных запасов продовольствия. Предвидя дальнейшее ухудшение ситуации, Джозеф дал распоряжение секретно печатать бланки продовольственных карточек.

Жителям также угрожала вторая опасность - умереть от жажды. Водоснабжение шло из местечка Рас-эль-Айн, и город можно было поставить на колени без единого выстрела. Достаточно было одного заряда динамита в удачном месте под акведуком. Дов Джозеф распорядился учесть все возможные подземные емкости, постепенно заполнить их водой и опломбировать.

Электроэнергия. Единственная существующая электростанция требовала для вращения генераторов 3 тонны горючего в день. Необходимо было сделать его запас.

Медицинская помощь. Основной госпиталь находился на горе Скопус, в некотором отдалении от города.

Учитывая возможность его изоляции или блокады, было решено открыть несколько вспомогательных медицинских пунктов в городе, также приступить к созданию банка крови. И наконец, самая критическая задача. После первых серьезных и удачных попыток арабов прервать снабжение города прозвучало предложение эвакуировать женщин и детей. Это сразу бы уменьшило население Иерусалима вполовину, если не на две трети.

После долгих раздумий Дов Джозеф отказался санкционировать этот акт. Соображений было два: столь массовый исход евреев вновь изменит психологический климат в городе, который только-только был поправлен после событий 4 и 7 января. И второе: если дойдет до "серьезного", то наверняка мужчины будут защищать своих близких с большей стойкостью и упорством, чем просто пустые дома.

Дов Джозеф не питал иллюзий относительно судьбы, что ждала их в случае захвата города противником.

Но позволить уйти из города сначала женщинам, потом мужчинам и вновь повторить год 70-й - это было бы недопустимо. Он знал, какая ответственность ложилась на его плечи с этой минуты.

* * *

Опять глубокая ночь (но без дождя). Грузовик остановился у входа в Менора-клуб, в пригороде Иерусалима.

Пять человек, оснащенные на этот раз не динамитом, а слесарным инструментом и веревками, направились вглубь территории этого аристократического заведения. Там на лужайке на невысоких пьедесталах были установлены две небольшие турецкие пушки в качестве одного из символов победы Британии над империей Оттоманов.

Времени для бригады рабочих потребовалось не очень много - орудия были аккуратно сняты и увезены в неизвестном для британской армии направлении.

А утром предводители "Хаганы" могли поздравить себя, что у них появилась своя артиллерия. Факт кражи этих старинных пушек лишний раз свидетельствовал, насколько нуждалась еврейская сторона в тяжелом оружии.

...Спустя пару дней инженеры убедились, что в том состоянии, в каком они есть, пушки уже непригодны для нормальной стрельбы. Тогда они были переделаны в две "давидки" (по имени изобретателя Давида Лейбовича).

"Давидка" представляла собой своеобразный миномет, который стрелял снарядом, изготовленным из куска водопроводной трубы. Снаряд, в свою очередь, набивался взрывчаткой, гвоздями и болтами. Вообще дальность действия и его поражающий эффект вызвали бы только насмешки у профессиональных артиллеристов вермахта или Красной армии. Но ценность "давидки" была в другом - громоподобный оглушительный разрыв снаряда, как правило, сеял панику в стане врага, а паникеры в очередной раз рассказывали, что евреи вновь применили свое "секретное оружие".

Противник, конечно, не оставался в бездействии. Помимо официальных поставок в арабские армии, оружие, так сказать чисто в индивидуальном порядке, выменивалось, выманивалось, похищалось и покупалось в многочисленных британских гарнизонах, еще стоявших в государствах и княжествах Арабского Востока. Как уже говорилось, все больший размах приобретали раскопки в Ливийской и Западной пустыне в Египте.

Но здесь со всей очевидностью в очередной раз проявились все те внутренние разногласия и арабское соперничество, которые так часто сводили на нет все их усилия в борьбе с сионистским противником.

Выкопанное бедуинами оружие сразу становилось предметом спора, и на него претендовали египетские "братья-мусульмане", палестинские арабы и просто уличные бандиты. Караваны грабились, оружие отнималось, и пока очередная партия пистолетов или ружей прибывала в Рамаллах или Наблус, она обычно перекупалась несколько раз. В эту зиму германская винтовка системы "маузер" - часто со следами ржавчины и изношенным механизмом - стоила на "суке" до 100 фунтов, в то время как в чешском оружейном раю под названием "Зброевка", где усердно трудились "коммерсанты" Азиз Керин и Эхуд Авриель, за ее новейший и более совершенный образец запрашивали только четверть указанной суммы.

* * *

Дамаск той зимой был поистине бурлящим городом. Слово Филистын звучало повсюду. На Центральном "суке", там, где традиционно торговали роскошными вышивками и шелками, которыми так славился Дамаск, теперь в открытую предлагали совсем другой товар, в частности германские "маузеры" и французские "лебели", английские автоматы и даже новейшие американские "базуки", которые тогда считались весьма совершенным оружием. В одном из пригородов, совсем недалеко от скромного мавзолея, где захоронен самый блестящий генерал Ислама - Саладин, разместился штаб генерала Исмаила Сафуата, который теоретически объединял под своим командованием все силы, противостоящие еврейским поселенцам (и мировому сионизму).

Эти силы уже включали:

- формирования Муфтия, то есть "Воинов джихада";

- "Армию освобождения", которую должны были составить добровольцы, финансируемые Лигой;

- и даже регулярные арабские армии.

Однако Сафуат Паша осознавал, что реально его власть распространялась разве что на горстку подчиненных ему офицеров. Впрочем, не отличаясь от многих своих коллег, иракский генерал соединял в себе великолепное "владение глаголом" с решительным отказом посмотреть реальности в лицо. Он уже пообещал арабским войскам "триумфальный марш на Тель-Авив". А в ответ на обращение группы палестинцев, что они не могут атаковать еврейские конвои из-за крайней нехватки оружия, он бросил им: "Бомбардируйте их камнями" (?!).