Читать онлайн «Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке». Страница 25

Проблема была не в нехватке аргументов за свержение баасистского режима или в способности генерала Шварцкопфа решить этот вопрос военным путем. Нет, противодействие свержению Саддама в 1991 г. исходило от наших союзников в регионе – сирийцев, египтян, а также от Исламской Республики Иран. И тогда, и сейчас от авторитарных правителей региона нельзя ожидать поддержки, если дело касается продвижения демократии. «Лицензия на убийство» режима могла быть выдана лишь в том случае, если правительство представляло непосредственную угрозу другому режиму, но не своему собственному народу. В 2004 г. политические стратеги и советники Буша полагали, что смогут убедить мир в необходимости акции против Саддама на основании того, что он разрабатывает оружие массового поражения.

Я тоже был уверен, что если есть серьезные свидетельства разработки и наличия ОМУ, которое представляет угрозу США или соседям по региону, Саддам обречен. Но если таких свидетельств нет, любое вмешательство, даже под предлогом защиты прав человека, будет осуждено. Зачем подвергать риску сложную миссию из-за замысловатого и недоказанного предположения? Но когда администрация все-таки сделала акцент на существовании такого оружия, я и многие сторонники вмешательства решили, что если интервенция, оправданная наличием ОМУ, может привести к свержению баасистского режима и созданию базы для построения плюралистической демократии, то, разумеется, мы должны ее поддержать.

Вашингтон склонялся к интервенции из соображений национальной безопасности. Лобби, поддерживавшее интервенцию, имело иные интересы, нежели обеспокоенность наличием ОМУ или защита гражданских и гуманитарных прав населения Ирака. Существовала очень активная группа противников Саддама в изгнании, например шиитский бизнесмен Ахмад Чалаби и другие, которые настаивали на быстрой военной операции против баасистского диктатора. Естественно, что шииты, которые бежали из Ирака, спасаясь от жестоких репрессий, активно лоббировали свержение кровавого лидера. Атаки 11 сентября и психологическая готовность американского общества дали им возможность надеяться на непосредственные военные действия США и против их врага. Однако планы оппозиционеров по постсаддамовскому переустройству страны были неясны. Было известно об их связях с иранскими муллами, многие оппозиционнеры из числа иракских шиитов осели в Иране.

Окончательный анализ показал, что администрация Буша полностью настроена начать вторжение в Ирак и свергнуть Саддама. Уделять внимание другим региональным кризисам в области прав человека – ни в Судане, ни в Ливане – она не планировала. Если стоит выбор между свержением диктатора, повинного в геноциде против собственного народа, и отсутствием каких-либо действий, то для каждого, кто занимается вопросами защиты прав человека, очевидно: свержение надо поддерживать. Представители угнетенных сообществ: курды, ассирийцы, другие жители севера страны, шииты на юге, и многие сунниты – противники «Баас», – все выступали за военные действия против Саддама. Поддерживать кампанию по его свержению было легко; оставалось лишь надеяться, что правительство США не ошибается в вопросе наличия ОМУ и готово помочь Ираку сделать шаг на пути к установлению переходной демократии.

Когда Государственный секретарь США Колин Пауэлл выступал в ООН, он представил доказательства наличия у Ирака ОМУ. Собственно, о том, что у Саддама оно есть, было давно известно. В 1980-е гг. он приказал применить химическое оружие в войне с Хомейни, в 1988 г. провел газовые атаки на несколько курдских селений и город Халабжу. Во время войны в Персидском заливе в 1991 г. баасисты обстреливали ракетами Саудовскую Аравию и Израиль. Наличие ракет и химического ОМУ – это явная угроза, из-за которой Хуссейна следовало бы свергнуть уже много лет назад. Пауэлл сформулировал три фактора, оправдывающие действия США, в порядке по значимости: ОМУ, поддержка терроризма («Аль-Каиды») и, наконец, нарушения прав человека.

Я уверен, что США следовало поменять этот порядок: первыми должны были стать нарушения прав человека; вторым – наличие ОМУ, которое применялось в прошлом; и, наконец, причастность режима к терроризму. К сожалению, администрация главным назвала фактор ОМУ, вероятно, потому, что многих лоббистов не приводила в восторг тема демократии в Ираке, и в администрации не очень представляли себе, как к ней подступиться. А ОМУ действительно существовало, все ранее видели его в действии; очень вероятно, что часть его была передана Сирии, так же, как в 1991 г. иракские истребители – Ирану. Режим Асада пытался предотвратить вторжение в Ирак, организовав в 2002 г. в Бейруте саммит Лиги арабских государств. Опасения Сирии были понятны: если бы вторжения не удалось избежать, ее заполонили бы беглые баасисты, которые развязали бы террор против любого нового правительства, назначенного в Ираке10.

Вопрос о вторжении в Ирак представлял собой сложный лабиринт из фактов и оправданий, но освобождение Ирака от тирана стало реальностью. Морская пехота и сухопутные войска США высадились в пустыне, десантники и спецназ – на севере страны. Курды, другие этнические меньшинства, арабы шиитского и суннитского происхождения были освобождены от террора, пыток и угнетения11. Падение баасистского режима Саддама Хусейна было неотвратимым.

«Окно» для ветра свободы в Ираке открылось. Завершились годы массовых убийств и репрессий. Курды и другие меньшинства на севере избавились от тирании панарабизма. Свержение режима позволило подняться с колен двенадцати миллионам шиитов от Багдада до Басры. В столице и в суннитских провинциях противники Саддама, в том числе и бывшие члены его партии «Баас», обрели свободу. Телевизионные кадры улыбающихся детей, бегущих перед марширующими морскими пехотинцами, говорили сами за себя. Будущее Ирака, его юное поколение, дети, которым нечего было скрывать, радовались от всей души. Это напоминало народные демонстрации в освобожденных столицах Европы во время Второй мировой войны.

Радость в Ираке длилась считанные часы, до тех пор, пока «взрослые дяди» из разных политических партий не взяли дело в свои руки и в стране не начались политические «разборки». Но итог был понятен: баасисты свергнуты, Саддама не стало, «окно» над страной распахнулось для нового будущего. Одержит ли свобода здесь окончательную победу, или американцам так и не удастся установить подлинную демократию в Ираке?

После вторжения в Афганистан и Ирак США свернули активные военные действия на Ближнем и Среднем Востоке. В регионе началась битва за демократию. Если бы Афганистан и Ирак были подобием нацистской Германии и милитаристской Японии после Второй мировой войны, можно было бы ожидать пусть и медленного, но успешного продвижения в сторону стабилизации и демократизации. Политические стратеги из администрации Буша продолжали ссылаться на опыт бывших противников США по Второй мировой войне. Однако сравнение это было не идеальным – те потерпели полное, а не частичное поражение. В 1945 г. за границами бывшего рейха не оставалось нацистских режимов, равно как и не существовало других азиатских тоталитарных режимов, поддерживавших милитаристскую Японии.

После же падения «Талибана» и баасистов в Ираке в регионе осталось значительное число режимов и террористических организаций, продолжающих свою борьбу. Одной из таких сил был баасистский режим Башара Асада в Сирии. Алавитская элита взяла под контроль правительство, партию и армию после того, как в 1970 г. после военного переворота к власти пришел Хафез Асад, отец Башара. После вторжения в Ливан в июне 1976 г. и до прекращения оккупации в 1990-е гг. сирийский режим можно рассматривать как часть «оси», включающей в себя иранских исламистов, ливанскую «Хезболлу» и «Хамас» в секторе Газа. Группировка Асада развернула тотальный террор в Сирии, оккупировала Ливан. В течение десятилетия, предшествовавшего событиям 11 сентября, ливанские активисты в изгнании и внутри страны без устали пытались привлечь внимание мирового сообщества к преступлениям сирийского режима на оккупированных им территориях, но все было тщетно.

Ни одно западное правительство не пожелало и пальцем пошевелить, хотя законодатели США и Франции время от времени принимали декларации, резолюции, устраивали слушания и брифинги. Конгресс США постоянно требовал вывода сирийских войск из Ливана, но администрации ни Буша-старшего, ни Клинтона, ни Буша-младшего в первый год его правления не предпринимали никаких действий. Государственный департамент, другие структуры, имеющие влияние на принятие внешнеполитических решений, например ЦРУ, постоянно блокировали любые попытки вынудить Асада уйти из Ливана. «Нефтяное лобби» было заинтересовано в сохранении сирийского контроля над этой маленькой страной. А оппозиция сирийской экспансии в Ливане сводилась преимущественно к христианам, к тому же она была раздробленной. Звезды не благоприятствовали освобождению этой страны.