Читать онлайн «Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками. 1941-1944». Страница 23

Начальники отделений полиции, подотделов и их заместители назначались на должности германскими властями – отделениями немецкой полиции безопасности и военными управлениями округов[457]. В дальнейшем назначенные руководители органов полиции работали под непосредственным началом городского или районного головы (бургомистра)[458]. Что касается рядового состава, каких-либо особых предписаний на этот счет не имеется, поэтому можно предположить, что комплектование органов полиции возлагалось на их руководство, назначенное немцами, а также на органы местного самоуправления. Каждый коллаборационист, поступающий на службу в полицию, был обязан подписать служебное обязательство установленного образца, в котором содержится некое подобие присяги, судя по стилистике, разработанное немцами: «Обязуюсь должность выполнить добросовестно и беспартийно согласно служебных предписаний, с которыми я ознакомлен. Я обязуюсь беспрекословно слушаться моего начальства»[459].

Как начальствующий, так и рядовой состав полиции проходил обучение, которое осуществлялось под надзором немецкой полиции безопасности или военного управления соответствующего округа[460]. Обучение проходило как на местах, так и в специальных школах, создаваемых в пределах административных округов. Курс обучения длился в среднем две недели[461]. В течение этого времени курсантов обучали, как вести себя по отношению к населению и к своему начальству, правилам составления донесений, уличного движения, караульной службы, обращению с оружием[462].

В случаях нарушения дисциплины на полицейских налагались дисциплинарные взыскания. За проступки незначительной тяжести взыскание в виде сверхурочных дежурств мог наложить начальник соответствующего отделения службы порядка, о чем делалась запись в книге наказаний и немедленно доводилось до сведения бургомистра. О проступках значительной тяжести, особенно совершенных при исполнении служебных обязанностей, посредством бургомистра сообщалось в немецкую полицию безопасности или командованию немецкой воинской части, которые и определяли наказание. С целью предотвращения бегства провинившегося полицейского бургомистр имел право взять его под арест[463]. В оккупированных районах Калининской области начальники полиции, кроме того, в случае проступков применяли наказания в виде предупреждения, выговора, перевода полицейского на службу в сельскую местность, увольнения[464]. Однако увольнение сотрудника полиции требовало согласования с немецкой полевой жандармерией или городской управой[465].

Служащие полиции получали зарплату за счет органов местного самоуправления соответствующего населенного пункта по следующим ставкам:

– начальник службы порядка – 10 руб. в день;

– заместитель – 7 руб. 50 коп. в день;

– полицейский (страж) – 5 руб. в день;

– начальник службы порядка, имеющей подотделы, – 15 руб. в день;

– заместитель – 12 руб. 50 коп. в день;

– начальник подотдела – 10 руб. в день;

– полицейский (страж) – 5 руб. в день[466].

Полиция помимо штатных сотрудников располагала широкой сетью осведомителей, функции которых были неоднородны. Так, одним из них вменялось в обязанность лишь информировать полицию обо всем подозрительном, что ими было замечено. Другие же использовались в качестве агентов, засылаемых в различные организации для сбора соответствующей информации и передачи ее полиции. В инструкции по борьбе против партизан, изданной в группе армий «Центр» в конце 1941 г., на этот счет говорится: «В каждом населенном пункте должны быть люди, которые обязаны немедленно сообщить о появлении партизан, парашютистов, незнакомых и подозрительных людей. К этой работе нужно привлечь пастухов, лесников, объездчиков, путевых сторожей, путевых мастеров, линейных надсмотрщиков»[467]. Существовали различные формы поощрения полицейских агентов. Так, одни из них получали зарплату, другие – льготы при налогообложении, которые в ряде случаев распространялись на весь населенный пункт, где жили осведомители. Лицам, имеющим незначительную связь с партизанами, а также родственникам партизан гарантировалось полное прощение в обмен на предоставление агентурных сведений[468]. Оценивая эффективность работы полицейских агентов, Г. Глазунов отмечает, что без них немцы зачастую становились совершенно бессильными в борьбе против подполья. Так, пытаясь ликвидировать организацию «Молодая гвардия» в Краснодоне, гестапо проводило бесчисленные аресты, однако все меры были тщетны. Лишь деятельность агентуры помогла выйти на след организации, арестовать ее руководство[469]. Функции осведомителей накладывались и на руководителей предприятий. Так, Г. Почепцов, по доносу которого была разгромлена «Молодая гвардия», показал на суде, что предпочел доносить на руководство организации не в полицию, а начальнику шахты Жукову. При этом нисколько не сомневался, что Жуков как руководитель предприятия обязательно примет необходимые меры, что полностью подтвердилось – заявление Почепцова незамедлительно было передано полиции[470]. Полицейскими функциями наделялось и большинство сотрудников органов местного самоуправления. В июне 1943 г. в Усвятском районе Смоленской области партизанским отрядом Ермолаева были расстреляны кандидат в члены ВКП(б) В. Т. Буков (бывший председатель колхоза «Красный путиловец»), А. Л. Шитиков (бывший бригадир колхоза), П. Ф. Шутров (бывший бригадир полеводческой бригады), члены ВКП(б) М. И. Миронов (бывший завуч средней школы), П. П. Прошин (бывший старший механик МТС), Р. Л. Шандаевский (бывший зав РАЙФО Усвятского района). Все они, поступив на должности старост и волостных старшин, за исключением А. Л. Шитикова, служившего полицейским, являлись агентами полиции, принимали участие в вылавливании партизан, неоднократно водили карательные отряды в места дислокации партизан[471]. Численность полицейской агентуры в крупных городах исчислялась сотнями, а то и тысячами человек. Так, в Калинине насчитывалось 1500–1600 агентов, в Калуге – 600–700[472]. Произвести точный подсчет этой категории коллаборационистов невозможно ввиду отсутствия исчерпывающих данных. Однако уже в ноябре 1941 г. в секретном приказе № 42 имперский руководитель СС Г. Гиммлер констатирует: «Уже сейчас действующие группы располагают хорошей работающей сетью осведомителей и, прежде всего, в их распоряжении находятся… заслуживающие доверие гражданские осведомители»[473].

Ввиду децентрализованности органов полиции ее личный состав не имел единой формы одежды, различия существовали даже в пределах той или иной области. Так, полицейские Всходного района Смоленской области носили немецкую форму с белой повязкой на рукаве, полицейские Знаменского района – красноармейскую форму с такой же белой повязкой. Полиция других районов Смоленщины вообще не имела форменного обмундирования, отличительным знаком была лишь та же нарукавная повязка[474]. Каждая повязка имела порядковый номер и заверялась оттиском печати местной комендатуры[475]. Однако в большинстве тыловых районов группы армий «Центр» ношение полицейскими форменного обмундирования не предусматривалось. Единственным отличительным знаком была белая нарукавная повязка с надписью на немецком языке «Ordnungsdienst», названием населенного пункта и личным номером полицейского. Номер нарукавной повязки вносился в служебное удостоверение, которое каждый сотрудник полиции был обязан иметь при себе, причем удостоверение было действительно лишь при наличии советского паспорта или удостоверения личности[476].

Что касается эффективности работы полиции в целом, выразительную оценку этому дает в своем донесении от 3 декабря 1942 г. начальник тылового района группы армий «Центр»: «Полиция повсеместно хорошо зарекомендовала себя и сегодня является существенным фактором для усмирения страны… Сегодня уже нельзя обойтись без помощи местной полиции в деле усмирения населения»[477]. Подобную оценку работе полиции дают и советские военнослужащие и партизаны. Так, вышедший из окружения лейтенант, герой Советского Союза П. Е. Брайко, ставший впоследствии командиром партизанского полка, показал: «Нужно сказать, что эта полиция была гораздо хуже немцев. Немец – это все-таки чужой человек, он не знал обычаев, способностей и хитростей местного населения, а свой человек, своя сволочь могла разгадывать русских людей и немцев учила»[478].

Помимо своих прямых обязанностей гражданская полиция по мере необходимости придавалась для усиления германским частям, частям РОА и другим воинским коллаборационистским формированиям на период проведения антипартизанских операций[479]. При этом полицейские несли большие потери, немногим меньшие, чем потери немцев. Так, во время боев на территории Калининской области в июле – августе 1942 г. с партизанской бригадой Короткова были убиты 21 немец и 14 русских полицейских, взято в плен 3 немца и 4 полицейских[480]. При столкновении в тот же период с партизанским отрядом Бати погибло 2 немца и 2 полицейских[481], в боях с партизанским отрядом Сакмаркина из бригады Короткова убиты 91 немец и 10 полицейских[482]. Во время налета партизан на населенные пункты Зайцево и Грибово уничтожено 18 немцев и 5 полицейских, ранено 5 полицейских[483].