Читать онлайн «Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.». Страница 30

Вокруг него сплотились русские земли под руководством своих княжат и панят, выступили как сила, с которой пришлось считаться. Правда, и сплоченность этих сил и их значительность оказались невелики. Преследуя свои цели, руководящие общественные силы отдельных земель ведут свою политику. Уже в самом начале борьбы, в конце ноября 1432 г., к Ягайлу во Львов прибыла депутация от князей и бояр Луцкой земли бить челом в подданство королю и короне Польской.

Ягайло выдал привилей, в котором признал за князьями, боярством и духовенством без различия исповеданий, так же как за иноземными колонистами (немцами, евреями, армянами), те права, какими пользовались соответствующие разряды населения в Польше. Притом Ягайло обещает никогда не отделять Луцкой земли от Польши.

Впрочем, наместник луцкий, князь Александр Нос, уже в апреле 1433 г. перешел со всей Волынью на сторону Свидригайла. Но этим колебания не окончились. В начале 1434 г. тот же Нос подчинил Волынь Сигизмунду Кейстутовичу. Изменил Свидригайлу и наместник подольский, Федько, князь Несвижский, передавшийся полякам. Измена грозила и в Смоленске, наперекор Свидригайлову наместнику, где по приказу его сожжен был митрополит Герасим. Но Смоленск все-таки поддался Сигизмунду. Изменили, «не видя себе ниоткуда помощи», Полоцк и Витебск.

Дело Свидригайла казалось проигранным. Но на юге ему еще удалось продержаться. Его появление в Киеве вернуло под его власть и Киевщину, и Волынь, и Подолию. Но удержаться против Сигизмунда и поляков было немыслимо. Свидригайло круто меняет фронт и ищет сближения с Польшей против Сигизмунда.

1 июня 1434 г. умер старый Ягайло. Правительство панов — регентство в малолетство Владислава III — встретило новые планы Свидригайла весьма сдержанно. Зато галицкие паны, опираясь на конфедерацию галицкой шляхты, заключили договор с Свидригайлом о союзе против всех врагов до совершеннолетия короля; Свидригайло отдаст Польше Волынь, а галицкие паны за то выхлопочут у сейма гарантию его владений. Киевские бояре выдали при этом грамоту, обещая помогать и служить во всем королю и Польше и держаться, по смерти Свидригайла, только короля, к которому должны в таком случае перейти все владения Свидригайла, обещавшего связать в этом смысле присягой своих наместников.

И договор этот имеет весьма реальные последствия. Галицкие паны организуют военную помощь Свидригайлу против великого князя Сигизмунда. Старосты земли Галицкой именуются старостами луцкими и действуют как таковые против попыток Сигизмунда вытеснить Свидригайла с Волыни и Киева. Дело в том, что польская политика раскололась. Партия малопольских магнатов стремилась прежде всего к присоединению украинских земель. Вождь этой партии, Збигнев Олес-ницкий, не дорожил пресловутой унией. Его мечтой было раздробление Литовско-Русского государства, раздел его между сыном Сигизмунда, Михаилом, и королевским братом, Казимиром, с отрезкой части южных земель в пользу Короны,

«чтобы Литва, поделенная таким образом, не смела дерзко сопротивляться власти королей польских, которым должна повиноваться»{101}.

Но это течение встречалось с другим, не приносившим более широкие планы в жертву южным, малопольским интересам. Сторонники этого направления предпочитали поддерживать унию, подготовляя, по возможности, инкорпорацию всех литовско-русских земель в состав королевства. Эта партия не склонна была поддерживать галицко-волынскую авантюру

И сама авантюра эта не получила большого значения. Исторически она ценна как свидетельство той легкости, с какой возникали особые комбинации в политике южнорусских земель, судьбы которых местными силами направлялись не раз — и раньше, и позднее — независимо от судеб малоустойчивого литовско-русского целого.

На ближайшем, Серадзьском, польском сенаторском съезде 1437 г. униатская тенденция взяла верх, и сейм, в обмен на новое подтверждение Сигизмундом унии, попытался примирить Сигизмунда и Свидригайла возобновлением союза с Сигизмундом. Правда, это не прекратило его связей с галицкими панами, но нанесло такой удар его положению, что в 1439 г. волынские бояре отступились от него и признали власть Сигизмунда.

Свидригайло, словно все потеряв, ушел в Валахию, когда убиение Сигизмунда в марте 1440 г. снова изменило все положение дел.

Вопрос о причинах гибели Сигизмунда очень сложен. Пал он от южнорусской руки. Исполнители заговора были из той среды, которая долго держалась Свидригайла, с ним связывала свои надежды, но постепенно отступила от него, утомленная его неудачами, его авантюризмом, его неспособностью организовать и вести последовательную и энергичную борьбу. На всех исследователей, занимавшихся историей Свидригайла, он производит в конце концов впечатление человека малодаровитого, хотя подвижного и энергичного, но без выдержанного, последовательного плана.

С другой стороны, слишком разнородны были интересы и тенденции русских земель, чтобы легко было объединить их в общем политическом действии. Русская опора Свидригайла оказалась непрочной. Но примириться с реакцией в пользу господства литовского центра на Витовтовых началах, — а чего другого могли ожидать от Сигизмунда русские княжата и паны? — бывшие сторонники Свидригайла не могли. Они и совершают переворот, по-старому опираясь, видимо, на имя Свидригайла.

Однако они не единая пружина переворота. Против Сигизмунда стоят и вожди литовского панства. Насколько имела тут значение так называемая «демократическая» политика его, проверить трудно (хотя Грушевский и указывает, например, что окружают Сигизмунда люди по большей части новые, невидные, о которых потом ничего не слышно){102}.

Но и помимо того можно указать два пункта поведения Сигизмунда, которые должны были оттолкнуть от него, с одной стороны, защитников литовской автономии и литовского господства над русскими землями — разумею уступку Подолии, — а с другой — сторонников тесной унии с Польшей, тех литвинов, которые подчинялись польскому влиянию и, главным образом, доставили Сигизмунду великое княжение, — разумею его нейтралитет в польско-немецкой борьбе, возобновившейся во время борьбы с Свидригайлом, отказ идти на Ливонию[90].

Во всяком случае были у Сигизмунда сторонники среди литвинов, ставшие по его смерти на сторону его сына, Михайлушки, за которого даже Жмудь поднялась.

Как бы то ни было, Сигизмунд погиб, убитый во имя Свидригайла. Ему и послали весть и призыв. И спешно является он на Волыни, уже титулуя себя «supremus (не только magnus) dux Litvaniae»[91]. Прежде всего возобновляет он союз с галицкими панами, обещая преданность Польше. Третьим кандидатом среди литовского панства — среди сторонников унии — был король Владислав. Но ни один из трех не стал великим князем. Вопрос решила партия литовских панов, во главе которой стал Ян Гаштольд, и добилась приезда в Вильно второго сына Ягайлова, Казимира, 13-летнего мальчика, взяв в свои руки регентство до его совершеннолетия.

Польское правительство не могло в это время энергично вмешаться в литовские дела. Польские силы были отвлечены борьбой за венгерскую корону для Владислава, и кандидатура Казимира была наиболее безопасным компромиссом между крайними тенденциями — униатскими и автономистскими.

Настало трудное время. Предстояло подвести итог десятилетней смуте, выяснить и учесть ее результаты, восстановить расшатанное здание Литовско-Русского государства и установить заново польско-литовские отношения; время пересмотра всего строя, время итогов.

Чтобы понять значение великого княжения Казимира, надо не терять из виду следующих черт в тех событиях, которыми характеризуется судьба Литовско-Русского государства по смерти Витовта за десятилетие 1430—1440 гг.:

1) Активная политическая роль русских княжат и панят в борьбе за великокняжескую власть сказывается и в том участии, какое приписывается современными известиями русскому элементу в доставлении великокняжеской власти Свидригайлу; и в той самостоятельной, независимой политике русских земель, которая дает Свидригайлу силу для продолжительной борьбы, а потом превращает его в беспомощного беглеца; наконец, в участии русских сил в гибели Сигизмунда Кейстутовича.

Прусский гроссмейстер так извещал поверенного Ордена в Риме о вокняжении Свидригайла: «По смерти же упомянутого Витовта литовские вельможи с общего согласия всех князей и бояр русских избрали на великокняжеский престол литовский пресветлейшего князя Болеслава, иначе Свидригайла»{103}. И это известие соответствует всем остальным данным, как и дальнейшему ходу событий. Поэтому вокняжение Свидригайла нельзя не признать весьма крупным и многозначительным событием в развитии литовско-русской государственности: это первая попытка объединить в одном акте провозглашение нового господаря сразу князем и великого княжества Литовского в собственном смысле слова и земель-аннексов. Свидригайло, можно так это выразить, стал uno actu, господарем Литовско-Русского государства во всем его составе.