Читать онлайн «Всемирная история: в 6 томах. Том 3: Мир в раннее Новое время». Страница 94

Принципы комплектования местных органов способствовали сословной самоорганизации локальных сообществ. Это касалось прежде всего провинциального дворянства. Господствующий класс становился единым: по правилам материального обеспечения (наделение поместьями и выдача денежного жалованья); по юридическому статусу (подсудность монарху или приравненному к нему суду); по нормам военной службы (в соответствии с уложением 1556 г.).

Сословное и сословно-групповое обособление служилых людей по отечеству продвинулось в середине XVI в. далее, чем в других слоях общества. Признаки формирующейся сословности можно заметить у верхушки купечества, служилых людей по прибору (они объединялись несением военной службы, освобождением от тягла, групповым обеспечением денежного и поземельного жалованья), тяглых горожан. Крестьянство делилось на «государственных» (черносошных, а в завоеванных ханствах — ясачных) и владельческих (дворцовых и зависимых от светских или церковных землевладельцев).

Завершилось формирование вооруженных сил. Их основу составляло поместное ополчение, включавшее всех годных к службе дворян с нормированным числом боевых холопов-послужильцев. Заметной по численности частью армии стали стрельцы, служилые казаки, пушкари, воротники. Служилые люди по прибору составляли основу постоянных гарнизонов в пограничных крепостях.

Преобразования конца 40-х — начала 60-х годов имели комплексный и структурный характер. Они охватили основные сферы общества и государства, серьезным изменениям подверглись отношения и институты, а не отдельные учреждения. Перемены наметились еще в конце XV — первой трети XVI в. Но далеко не все имеет прямые истоки в предшествующей практике. Отмена кормлений — яркий тому пример. Подчеркивание возврата к порядкам «дедовых и батьковых уставов» оправдано лишь отчасти. За этим скрываются во многом стереотипы средневекового мышления: новое облачалось в старое, привычное одеяние.

Выразителен культурно-идеологический контекст преобразований. Это были годы реализации грандиозных «энциклопедических» замыслов. «Великие Четьи-Минеи» митрополита Макария — полный свод рекомендованных к чтению христианам сочинений, включая жития всех русских святых, 12 огромных томов, по одному на каждый месяц. Три редакции «Летописца начала царства» — панегирик правлению Ивана IV, начиная с венчания и вплоть до победоносного начала Ливонской войны. «Домострой» вобрал в себя поучения о духовном, мирском и домовном строении. Стоглав регламентировал богослужебную практику белого духовенства и устройство монастырской жизни. Наконец, комплекс росписей и икон кремлевских соборов, иконография сюжетов преследовали цель включить феномен российской государственности и церкви в рамки всемирной истории.

Эпоха реформ породила особый и притом распространенный тип «воинника-администратора-дипломата», откликающегося на интеллектуальные и религиозные веяния современности. Алексей Адашев — редактор-составитель и возможный автор некоторых текстов «Летописца начала царства», государевых родословной и разрядной книг, ряда узаконений и некоторых правовых руководств — человек аскетического стиля жизни и нелицемерного благочестия. И.М. Висковатый — фактический глава Посольского приказа, полемист-начетчик, оспаривавший каноничность ряда росписей и икон при восстановительных работах, которые велись под надзором митрополита Макария. Его «умствования» были отклонены на церковном Соборе. Назовем еще двух лиц, чей авторский пыл пришелся на последующие годы, а кругозор и стиль сформировались, бесспорно, в эпоху «Избранной рады». Это князь Андрей Курбский, считавший себя учеником Максима Грека и оставивший множество сочинений разных жанров, изысканных по композиции, языку и стилю. Наконец, сам царь Иван — автор множества темпераментных посланий и, возможно, ряда богослужебных текстов. Он был «добре навычен божественным и святоотеческим писаниям», но вряд ли выделялся этим из окружавших его представителей знати старшего и среднего поколений.

С периодом преобразований связано и возникновение книгопечатания. Первые русские печатные книги не сообщают ни сведений о времени и месте издания, ни о мастерах. По бумаге, водяным знакам, шрифтам, инициалам, заставкам, технике печати эти так называемые «Анонимные издания» датируются 1553–1558 гг. Местом издания чаще считают Москву. Известно по крайней мере семь таких изданий: три Евангелия, две Псалтыри, Триодь Постная и Триодь Цветная.

Первой датированной печатной книгой в России стал Апостол 1564 года, изданный в Москве Иваном Фёдоровым и Петром Мстиславцем. Из послесловия можно понять, что автор не знал о деятельности Анонимной типографии. В качестве главных причин организации печатного дела называются, во-первых, необходимость обеспечить богослужебными книгами новые храмы и монастыри, созданные Иваном Грозным «в столичном городе Москве, и в окрестных землях, и во всех городах царства его, особенно же в недавно приобщенном к христианству месте — в городе Казани и его пределах», во-вторых, то, что приобретаемые рукописные книги «все оказались испорчены переписчиками, невежественными и несведущими в науках».

В 1565 г. Иван Фёдоров и Пётр Мстиславец выпустили два издания Часослова, но после этого уехали из Москвы в Литву, в имение ревнителя православия гетмана Ходкевича. В 1574 г. (уже во Львове) Фёдоров написал, что отъезд произошел «вследствие великих бед, часто случавшихся с нами не из-за самого русского государя, но из-за многих начальников, и церковных начальников, и учителей, которые нас по причине зависти во многих ересях обвиняли». Наиболее плодотворными стали для Ивана Фёдорова 1578–1581 гг., когда, работая в Остроге, он выпустил пять изданий, в том числе знаменитую Острожскую библию.

После отъезда Ивана Федорова и Петра Мстиславца в Литву Невежа Тимофеев и Никифор Тарасиев выпустили в Москве Псалтырь 1568 г., с использованием шрифта Фёдорова и аналогичных заставок. С 1569 г. в Москве начался «беспечатный» период. Лишь в 1577 и 1577 1580 гг. Псалтырь и Часослов были выпущены в Александровской слободе тем же Невежей Тимофеевым. С конца 80-х годов XVI в. книгопечатание в Москве было возобновлено и уже не прерывалось за вычетом ряда лет в годы Смуты.

Острый кризис вспыхнул в марте 1553 г., в дни болезни Ивана IV. Ожидание его скорой кончины привело к расколу царского окружения: одни присягали сыну царя, «пеленочнику» Дмитрию, другие, опасаясь всевластия родственников царицы Анастасии, склонялись к кандидатуре двоюродного брата царя, удельного князя Владимира. Эти события привели к ряду опал в правящей группе; видимо, именно тогда царь охладел и к своему духовнику, протопопу Благовещенского собора Московского Кремля Сильвестру — одному из деятелей Избранной рады. Но опальные сохраняли гражданскую дееспособность, их не казнили и не отправляли в заключение.

К рубежу 60-х годов решительные успехи, особенно на военных фронтах и дипломатическом поприще (об этом см. ниже), гарантировали, казалось бы, продолжение деятельности А. Адашева и его соратников. Но здесь и проявились серьезные расхождения между царем и его ближайшими советниками. Ошибочным оказался курс Адашева на союз с Великим княжеством Литовским против Крыма с одновременным установлением протектората России над Ливонским орденом или его частью. Ошибкой стало и заключенное в мае 1559 г. полугодовое перемирие с Орденом. В итоге Литва взяла под протекторат Ливонский орден (август 1559 г.) и заключила антирусский союз с Крымом.

Фронтиспис и заглавная страница Апостола, напечатанного в 1563–1564 гг. Иваном Федоровым и Петром Мстиславцем в Москве

Адашев и его окружение едва ли могли противостоять менявшейся позиции царя. В модели политического устройства реформаторов центральное место занимал благочестивый христианин, справедливый правитель, храбрый воин и последовательный защитник всех православных — богоизбранный самодержец. Таким и предстает Иван IV в летописных известиях о взятии Казани, в тексте уложения об отмене кормлений. Соправительствующая роль Думы, политическое значение мудрых советников и умелых исполнителей полностью заслонялись идеальной фигурой монарха. Гарантией служила традиция, разумное согласие между государем и его советниками. В такой конфигурации политических сил и влияний важной была роль Церкви как арбитра в конфликтных ситуациях. Правом и обязанностью первосвятителя были наставления государю и печалования перед ним за опальных. Подчеркнем большое значение этой деятельности Макария. Значимым могло стать воздействие и иных духовных лиц, прежде всего Сильвестра. Но оно оказалось недостаточным. Никаких инструментов коллективного воздействия на царя — кроме прямого мятежа — не существовало. Прототип земских соборов, имевший место в феврале 1549 г., не получил развития. Царь решил править сам. В мае 1560 г. он послал Адашева в Ливонию, летом оставил его вне службы, а в конце года его (как и Сильвестра) осудили заочным судом. Вскоре он умер в ссылке.