Читать онлайн «Воспоминания о революционном Новониколаевске (1904-1920 гг.)». Страница 16

Утром по улицам города уже ходили военные патрули Красной Армии. Жители города свободно вздохнули и возвращались к нормальной жизни.

Немедленно были созданы революционный комитет и городской комитет Новониколаевской организации РКП (б).

За один год Колчак нанес огромный ущерб народному хозяйству страны, особенно Сибири. Банды контрреволюционеров загубили сотни, тысячи людей.

В Новониколаевске после колчаковщины остались сотни трупов замученных и зверски убитых советских работников. В казармах военного городка лежали трупы солдат колчаковской армии, умерших от тифа. Город содержался в ужасных антисанитарных условиях. Среди населения свирепствовал тиф, занесенный колчаковскими солдатами. Железнодорожные пути были забиты поврежденными вагонами и паровозами.

Не многим колчаковским извергам удалось скрыться, большинство из них подверглось аресту и суду, в том числе Колчак и его адъютант Степанищев.

20 декабря 1919 года Новониколаевский городской комитет большевиков поручил мне, тт. Степанову и Егорову организовать отдел труда. 5 января 1920 года сибревком утвердил Новониколаевский уездный комитет труда (укомтруда). В состав комитета труда вошли: Грей Владимир Павлович — председатель, я и Фугенфиров М. И. — члены коллегии.

На комитет труда возлагалась задача — организовать работу по очистке города, военного городка и привести их в хорошее санитарное состояние, а также оказать помощь железнодорожному и водному транспорту в восстановлении подвижного состава.

Для выполнения этих заданий комитетом создается трудовой полк. Трудовой полк в количестве двух тысяч человек разместился в военном городке. Для трудармейцев организовали питание, политическую и культурную работу.

Чтобы ускорить очистку города до наступления весенних дней, мобилизовали все нетрудовое население.

Проработав в Новониколаевском укомтруде более трех лет в должности члена коллегии и заместителя председателя, в августе 1923 года я выехал совсем из Сибири по путевке ЦК партии и работал в Москве в советских и партийных органах.

Воспоминания составлены сыном В. Р Романова, присланные им Новосибирскому горкому КПСС в 1942 году во время Великой Отечественной войны.

Впервые были опубликованы в газете «Советская Сибирь» 25 апреля 1957 года.

(Начало вырезано каким-то вандалом)…Работа на предприятиях и особенно на таких крупных, как Сормовский завод, в больших рабочих коллективах, научила его с ранней молодости разбираться в причинах тех лишений и той нужды, которые он наблюдал вокруг себя и переносил сам. Этому способствовало и то, что ему удалось связаться с существовавшими тогда политическими кружками и кружками самообразования. Будучи по натуре человеком настойчивым, Василий Романович даже в тяжелых условиях царского режима много и упорно занимался самообразованием. Каждую свободную минуту старался отдать книге, особенно много читал технической литературы. Плоды этой упорной учебы не замедлили сказаться: отец стал рабочим довольно высокой квалификации, достаточно развитым в культурном отношении, хотя в школе сидеть ему почти не пришлось.

Уже в молодости Василий Романович примкнул к революционному рабочему движению. По рассказам матери, еще в 1900–1902 гг. на нашей квартире собирались рабочие, читали запрещенную литературу. Уже тогда отец попал под надзор полиции. Несколько раз его арестовывали.

По рассказам самого Василия Романовича, с 1903 г. он стал членом РСДРП. Будучи большевиком, принимал участие в революции 1905 года, в стачках и демонстрациях, в вооруженной борьбе сормовских рабочих. Из личных впечатлений раннего детства и рассказов матери я помню, что в конце 1907 года и в начале 1908 года за участие в революции 1905 года отец сидел в Нижегородской тюрьме. После выхода из тюрьмы оставаться в Сормове из-за преследований полиции и жандармерии стало невозможным. Василий Романович с семьей переезжает в Киев. До конца 1912 года он работал надсмотрщиком котлов на электростанции Киевского политехнического института, не прекращая своей революционной деятельности. В этот период в нашей квартире часто появлялись жандармы. Некоторые из обысков заканчивались кратковременным арестом Василия Романовича, а в 1912 году ему пришлось провести в тюрьме несколько месяцев. Мы всей семьей ходили к отцу на свидания.

После освобождения из тюрьмы дирекция института, как неблагонадежного, уволила Василия Романовича. Найти постоянную работу в Киеве так и не удалось. Состоящий под надзором полиции не внушал доверия хозяевам. В 1913 году Василий Романович уезжает в Сибирь и поступает экспедитором (приемщиком грузов) в товарищество «Работник».

С этого времени Василий Романович безвыездно живет в Новониколаевске. С 1916 года по октябрь 1917 года состоит председателем правления Новониколаевского общества потребителей «Экономия» и активно ведет партийную, революционную работу.

После Октябрьской социалистической революции Василий Романович избирается председателем Новониколаевского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. С декабря 1917 года вплоть до эсеро-чехословацкого мятежа он оставался бессменным председателем исполкома.

Работа в Совете поглотила его целиком, не оставляя ни одного часа времени для личной жизни. Рабочих насчитывалось в городе не особенно много. В то же время в Новониколаевсе имелось довольно большое число торговой буржуазии, тесно связанной с кулацкими слоями деревни. Так что всякое мероприятие Совета встречалось буржуазией буквально в штыки. Буржуазия старалась всячески помешать Советской власти, вплоть до применения террористических методов. Одним из таких актов явилось покушение на Василия Романовича, организованное в мае 1918 года. Удалось ли найти организаторов покушения — не знаю, так как вскоре произошли новые события. Вспыхнул чехословацко-меньшевистско-эсеровский мятеж и Советская власть в Сибири временно пала.

Белогвардейско-чехословацкий переворот в Новониколаевске произошел в конце мая 1918 года. Василий Романович находился в г. Иркутске на совещании председателей исполкомов. Белогвардейцы ознаменовали переворот расстрелами революционных рабочих и повальными обысками по всему городу. Они расстреляли заместителя председателя Совета Петухова и других большевиков.

Василия Романовича белогвардейцы схватили на ст. Канск в тот момент, когда он возвращался из Иркутска. Арест его был осуществлен, как мне известно из рассказа матери, провокационным путем.

На второй день после белочехословацкого мятежа Василий Романович еще из Иркутска пытался разговаривать с Новониколаевском по прямому проводу и выяснить, что произошло. Некий Пославский, эсер, по профессии, кажется, адвокат, имевший прямое отношение к мятежу и получивший в новом «правительстве» какой-то большой чин, назвал себя по прямому проводу Петуховым, т. е. заместителем председателя исполкома, заверил Василия Романовича, что якобы в Новониколаевске все спокойно и слухи о мятеже безосновательны. После этого отец немедленно выехал в Новониколаевск.

Вплоть до дня своей трагической гибели он уже больше не видел свободы, беспрерывно находясь в белогвардейских застенках. Василия Романовича держали в заключении в Мариинской, Красноярской, Новониколаевской тюрьмах, в Александровском централе. Несколько раз мне с матерью удалось получить свидания с отцом и слышать его рассказы об избиениях, которым подвергали белогвардейцы политических заключенных.

Была ли у отца возможность вырваться на свободу, уйти в большевистское подполье и оттуда бороться за свержение колчаковщины? Наверное, такая возможность объективно имелась. Не помню, в каком месяце 1919 года удалось совершить побег крупной группе политических заключенных из Александровского централа. К несчастью, незадолго до побега Василий Романович заболел сыпным тифом, и его увезли в Новониколаевскую тюрьму.

Второй случай для побега представился накануне изгнания колчаковцев из Новониколаевска. Один из находившихся в городе полков колчаковской армии, Барабинский полк, сделал попытку вооруженного восстания. Но плохо подготовленное и неорганизованное, не связанное с большевистским подпольем, восстание не увенчалось успехом, и его подавили в ту же ночь. Передавали, что участники восстания намеревались освободить политических заключенных, содержавшихся в одном из тифозных бараков местной колчаковской конвойной команды (там в то время был и больной отец). Но последние якобы в момент, когда им предложили выйти на свободу, отказались, сочтя это провокацией. Впрочем, если бы они и воспользовались случаем, вряд ли кто-либо из них, еще не оправившихся от болезни и обессилевших, сумел скрыться.