Читать онлайн «Мир на краю бездны». Страница 41

В одном У. Ширер прав: средний класс — ключ к пониманию социально-политических перемен начиная с 20-х гг., когда завершилась эпоха «пролетарских революций» в Европе. Именно его ориентации определяют направление перемен. Но принципиально важно то, что средний класс не является единым. Он — средоточие противоречий развитого индустриального общества. Источником пополнения средних слоев являются полюса социальной системы — рабочие верхи и маргинальные слои с одной стороны и консервативное мещанство и привыкшие к монополизму административные кадры — с другой. Лозунгом одних является демократия, права, самоуправление, гражданское общество. Со временем они формируются в самостоятельную социальную силу, инициирующую социальное творчество. Лозунг других проще: порядок. Мещанство является надежной опорой авторитаризма, перерастающего в тоталитаризм.

За короткое время нацисты создали режим тоталитарного подчинения всего общества фюреру. Любое недовольство подавлялось полицией, службой безопасности (СД) и тайной политической полицией (гестапо). В тюрьмах и концентрационных лагерях сидели сотни тысяч людей, тысячи противников режима были казнены. Нацисты сплачивали нацию, натравливая немецкое большинство на еврейское меньшинство. Критиковать нацизм теперь можно было исключительно из-за границы.

Однако только с помощью террора было невозможно решить вставшие перед страной проблемы. Германия, также как и США, перешла к государственному регулированию экономики. Создавался германский вариант государственно-монополистического индустриального общества. В 1933 г., почти одновременно с реформами Рузвельта в США, все предприятия Германии были объединены в монополистические группы, которые были подчинены Генеральному совету германского хозяйства. Было создано 6 имперских групп, подразделявшиеся на 44 экономические группы и 350 отраслевых групп. В совет, который подчинялся Министерству экономики, вошли крупнейшие предприниматели. Система, которая осуществляла отраслевое регулирование, дополнялась территориальной. Была создана имперская хозяйственная палата во главе с высокопоставленным менеджером А. Пичем, которой подчинялись региональные палаты. Во главе каждой, за исключением Баденской, стояли крупные менеджеры или собственники капиталистических корпораций. Но во главе баденской уже стоял премьер-министр Келер. Затем число чиновников в хозяйственном руководстве росло, а менеджеры капитала становились менеджерами фюрера. Капитал был подчинен чиновничеству, которое, однако, было существенно дополнено представителями капитала. В 1936 г. был принят план экономического развития Германии. Государственное регулирование определяло важнейшие решения «капитанов индустрии»[260]. Предприниматели вступили в НСДАП и были назначены «фюрерами» своих предприятий. Те предприниматели, которые осмеливались «фрондировать», ссылаясь на свои былые заслуги перед фюрером, могли лишиться собственности. Так, в 1939 г. собственность одного из основных спонсоров Гитлера Ф. Тиссена, бежавшего из страны, была конфискована и передана в состав государственного концерна «Герман Геринг».

Этот концерн был создан в 1937 г. как результат принятия плана экономического развития. Дело в том, что к этому времени представители крупного капитала уже проявляли недовольство политикой фюрера, но делали это осторожно, путем тихого саботажа. План, ориентированный на создание мощной военной экономики, предусматривал освоение рудных месторождений Германии, что «стальной король» Тиссен и его коллеги считал невыгодным. Что же, раз никто не хочет осваивать эти месторождения на коммерческой основе, освоение будет проводиться за счет налогоплательщика. Был создан государственный концерн во главе с Герингом и его имени. Через два года в его руки перешли предприятия нелояльного Тиссена.

«Герман Геринг» был ядром государственного сектора, в который входило 1085 предприятий, из которых 61 были имперскими, а остальные принадлежали регионам и муниципалитетам. Бюрократия занималась организаций производства на всех уровнях.

Рабочие должны были беспрекословно подчиняться как предпринимателям, так и другим «фюрерам». Рабочий день вырос до 12–14 часов в день. Место работы каждого определялось государственными органами. Генеральный совет, министерства и их подразделения устанавливали планы развития производства, цены на продукцию, рынки сбыта. Печатавшиеся правительством деньги не были обеспечены достаточным количеством товаров, поэтому распределение проводилось по карточкам. Зарплата устанавливалась по соглашению с руководством Немецкого трудового фронта — единого профсоюза, в котором должны были состоять все рабочие и работодатели. Немецкий трудовой фронт руководил также специальной организацией по проведению досуга рабочих, которая называлась «Сила через радость». Даже дети должны были состоять в нацистской молодежной организации «Гитлер югенд». Писатели и художники, оставшиеся в стране, были объединены в нацистские союзы и под надзором фюреров прославляли новый порядок и творили новую «арийскую культуру».

Преследованию подвергалось любое инакомыслие, включая преобладающие христианские конфессии страны. Над средствами массовой информации был установлен прямой контроль государства, который заменил контроль со стороны финансовых структур. Консервативное образование было модифицировано в соответствии с нацистскими идеями.

Гитлер, который в юности был художником, любил классические формы искусства, похожие на римские. В результате художники, архитекторы и скульпторы работали в так называемом «имперском стиле», основанном на прославлении физической мощи и внешней, биологической красоты. Миллионы книг, газет, журналов, а также радио, кино и только что появившееся телевидение прославляло вождей нацизма. Большинство немцев верило этой пропаганде, потому что их жизнь несколько улучшилась.

Однако это улучшение было не безусловным. Так, зарплата рабочих в разгар депрессии в 1932 г. в пересчете на американскую валюту составляла 20,4 цента в час, то в 1936 г. — 19,5 цента (и это — с учетом падения доллара). Эксплуатация труда стала более интенсивной, но это отчасти компенсировалось системой социальных гарантий. Зато высшие слои общества очевидно выиграли от гитлеровской политики. Доля рабочих в доходах упала с 56,9 до 53,6 %, а доля доходов с капитала выросла с 17,4 до 26,6 %.

Еще более серьезный удар был нанесен по мелкой буржуазии. В октябре 1937 г. была проведена «юридическая реформа акционерных обществ». Ликвидации подлежали все фирмы с капиталом менее 100 тысяч марок, а основывать можно было организации с капиталом только свыше 500 тысяч. «Этот закон ужасающим образом способствовал умиранию экономически самостоятельной средней и мелкой буржуазии»[261]. В 1931 г. в Германии было 2720 фирм с капиталом менее полумиллиона марок, в 1936 г. это количество уже упало до 1445, а после реформы к 1939 г. — до 526. Гитлеровский режим ясно показал, что он является представителем интересов мелкой буржуазии в той же степени, в какой государство СССР было выразителем интересов пролетариата — в самой минимальной. Но этим нацизм еще не доказал, что является представителем крупного капитала, который, в принципе, нормально сосуществует с мелким. Искусственное сокращение числа рыночных субъектов, упорядочение и монополизация производилась в интересах другого социального слоя. Далеко не всегда государство становилось на сторону предпринимателей даже в важных для них вопросах отношений труда и капитала: «весной 1934 г. в споре Тиссена с главой Немецкого трудового фронта Леем, который настаивал на праве „доверенных лиц труда“ определять уровень зарплаты, Гитлер принял сторону последнего»[262]. Не считать же после этого нацистское государство «рабочим». Оно защищало не капитал, и не труд, а свои собственные интересы, связанные с равновесием между трудом и капиталом.

Каков был социальный характер возникшей в Германии системы, какая сила определяла её развитие? Как мы видели, марксистские авторы разыскивают ее в буржуазии — мелкой или крупной. Если не мелкая, то крупная. «При всем этом классовая роль фашизма во всех странах, в которых ему удалось прийти к власти, была вполне определенной. Установленная фашистами специфическая форма государственно-монополитического капитализма обеспечивала сохранение социальных, политических и экономических позиций господствующего класса. То обстоятельство, что определенные круги буржуазии, в том числе и монополистической, на различных этапах проявляли большее или меньшее недовольство функционированием этой экономической системы, свидетельствовало лишь о том, что даже в условиях всеобъемлющего государствоенно-монополитического регулирования противоречия между различными группами буржуазии и внутри монополистического капитала не исчезают»[263], — считает А. А. Галкин. Из этого фрагмента видно, как автор «отмахивается» от возражений, о сути которых ему приходится умалчивать. Слишком уж «прижал» нацизм буржуазию, чтобы называть его буржуазным режимом. И саму буржуазию приходится осторожно называть господствующим классом, хотя господствовать может не только она. При этом А. А. Галкин даже не задается «крамольным» вопросом: а может быть это не противоречия «внутри» капитала, а между группами капитала и еще каким-то другим «господствующим классом»?