Читать онлайн «Несостоявшаяся ось: Берлин-Москва-Токио». Страница 31

Главным политическим успехом «бюро» и личным триумфом его честолюбивого начальника стало заключение Антикоминтерновского пакта. Пакт, точнее, Соглашение против Коммунистического Интернационала, был парафирован в Берлине 23 октября 1936 г. и официально подписан там же месяц спустя, 25 ноября, вступив в силу с этого момента. Но сначала необходимо рассказать его предысторию, вокруг которой нагромождено столько неправды. А важна эта история еще и потому, что именно в ней выходят на сцену почти все главные действующие лица нашего исследования.

И советская пропаганда, и леволиберальные круги Европы и Америки немедленно охарактеризовали соглашение как «адский военный план, состряпанный гитлеровским фашизмом и японской военщиной».[156] С некоторым смягчением выражений такая оценка жива до сих пор, войдя в большинство энциклопедий, учебных и справочных изданий. Однако в свете известных ныне фактов эта, с позволения сказать, «версия» не выдерживает никакой критики.

Первая достоверно известная конкретная попытка японско-германского сближения при нацистском режиме относится к 1934 г. Практических результатов она не дала, но интересна тем, кто в ней участвовал. «<В субботу, т.е. в выходной день> 7 апреля 1934 г. Гесс в частном порядке встретился с японским военно-морским атташе <контр->адмиралом Эндо у профессора <Карла> Хаусхофера на Кольбергерштрассе 18 <в Мюнхене> и обратился к нему с полуофициальными предложениями, хотя и германская армия, и министерство иностранных дел явно предпочитали Китай Японии. Марта Хаусхофер подавала чай, а профессор переводил. Поначалу оба были сдержаны в своих суждениях, но затем Гесс заявил в открытую: «Ну что ж, я могу сообщить вам – а я говорю от имени фюрера – мы искренне желаем, чтобы Германия и Япония шли одним курсом. Но я должен заметить, что в этом не может быть ничего такого, что поставило бы под угрозу наши отношения с Великобританией». Эндо расплылся в одобрительной улыбке, которая обнажила его золотые зубы, а Хаусхофер облегченно вздохнул. В своих неопубликованных записях он описал эту встречу как первый шаг на пути к Антикоминтерновскому пакту, который страны заключили в ноябре 1936 г.».[157]

Отметим следующие важные моменты: а) инициатива сближения исходила не от руководства Германии, а от Хаусхофера или от японцев; б) с германской стороны переговоры вел заместитель Гитлера по партии, а не военный или дипломат; в) Гитлер и Гесс как атлантисты ставили отношения с Великобританией выше любых перспектив союза с Японией; г) первые попытки сближения были сделаны еще до контактов Риббентропа с японским военным атташе Осима Хироси, сыгравшим решающую роль в подготовке Антикоминтерновского пакта.

Японские дипломаты в Берлине и Токио внимательно следили за первыми шагами Гитлера после его прихода к власти. Однако они, как показывают документы Архива МИД Японии, явно недооценивали политический потенциал НСДАГТ и переоценивали политическое влияние рейхсвера. Возможно, в своих оценках дипломаты исходили из характерных для тогдашней Японии представлений, что во внутренней политике армия «по определению» играет большую роль, нежели политические партии. Напомним, что после военного мятежа 15 мая 1932 г. в Японии закончился недолгий период «партийных кабинетов» и к власти пришло «правительство национального единства» во главе с отставным адмиралом Сайто, а пост военного министра сохранил за собой генерал Араки, лидер и идеолог наиболее экспансионистски настроенных кругов армии. В следующем 1933 г. Япония вышла из Лиги Наций, не найдя с ней общего языка в деле урегулирования «Маньчжурского инцидента» и не желая поступиться ничем из своих «приобретений» на континенте. В стране нарастали националистические и авторитарные тенденции. Одновременно усиливалась и международная изоляция Япония. Все это вынуждало к поиску новых союзников.[158]

Считается, что подготовка к сближению Германии и Японии началась еще в 1933 г., но с обеих сторон велась неактивно и неофициально. Однако советское руководство, усмотрев в этом новую попытку «окружения» первого в мире государства рабочих и крестьян фашистскими империалистическими хищниками, как тогда выражались, начало демонстративно бить тревогу, когда сближение еще только намечалось. Советская пресса уже в конце 1933 г. изображала рутинный обмен дипломатическими любезностями как прелюдию союза (с неслучайными ссылками на британские и французские газеты), но это нагнетание драматизма явно опережало события. Преувеличивать значение попыток японо-германского сближения до начала 1935 г. не следует. Хотя, конечно, велико искушение отыскать зловещий grand design уже в эти годы, исходя из последующего развития событий, как это делали некоторые историки.

Реальные условия для достижения взаимопонимания между двумя странами, которым грозило превратиться в изгоев мировой политики, возникли только в 1934 г. Помимо встречи Гесса и Хаусхофера с японским военно-морским атташе, следует упомянуть вояж принца Кая, кузена императрицы Нагако и майора сухопутных сил. Принц путешествовал по Европе с марта по август того же года и после официального визита в Германию стал активно выступать за японо-германский альянс. По скандинавским странам его по долгу службы сопровождал посланник Сиратори Тосио, в недавнем прошлом директор департамента информации МИД, «сосланный» из Токио за слишком независимую позицию и слишком экспансионистские взгляды. Наряду с Осима он станет главной фигурой подготовки Антикоминтерновского пакта с японской стороны, а затем первым в Японии выдвинет идею «континентального блока» в новых условиях, сложившихся после «пакта Молотова-Риббентропа».

5 марта 1934 г. сорокасемилетний полковник артиллерии Осима, сын бывшего военного министра и германофил во втором поколении, был назначен военным атташе в Германию. К тому времени он уже имел неплохой опыт полевой, штабной и военно-дипломатической службы: помощник военного атташе в Германии в 1921-1923 гг., военный атташе в Австрии и по совместительству в Венгрии в 1923-1924 гг. Осима хорошо владел немецким языком (по некоторым отзывам, лучше других японских военных и даже дипломатов, находившихся в Берлине в одно время с ним), любил Германию и восхищался ее армией. В нацистском опыте он видел вполне подходящую для Японии модель социальных и политических преобразований, хотя в Токио подобные воззрения еще долго оставались весьма непопулярными. Кроме того, на протяжении многих лет его преследовал кошмар – перспектива русско-германского сотрудничества против Японии, подобно секретному соглашению, заключенному Вильгельмом II и Николаем II в Бьёрке 24 июля 1905 г., на завершающем этапе русско-японской войны. Одной из главных целей своей работы в Германии Осима как раз и считал предотвращение «нового Бьёрке», возможность которого он допускал даже с учетом взаимной враждебности двух стран в середине 1930-х годов [Об этом Осима в 1960-е годы не раз рассказывал своему соседу – молодому в то время историку М. Миякэ, который, в свою очередь, в 2000 г. сообщил это автору настоящей работы.].

Осима прибыл в Берлин в апреле 1934 г. Круг его обязанностей, согласно инструкциям, полученным перед отъездом от начальника Генерального штаба принца Канъин, был не так уж широк, учитывая ограниченные масштабы военного сотрудничества двух стран. Главная работа шла по линии сбора разведывательной информации, прежде всего о Советском Союзе, и обмена ею с германской стороной. В это время Осима свел личное знакомство с Герингом, будущим начальником Верховного командования вермахта Кейтелем, главой военной разведки (абвер) Канарисом и фактическим шефом всей политической полиции рейхсфюрером СС Гиммлером.

Осима полагалось заниматься только военными вопросами, но в их решении он был полностью независим от посла. Согласно существовавшим правилам, японские военные атташе могли и должны были самостоятельно вести переговоры по всем военным вопросам, но при этом они же сами и решали, какие вопросы относятся к их компетенции, а какие нет. Именно это определило характер подготовительного, наиболее важного этапа переговоров об Антикоминтерновском пакте. Первоначально Осима не ставил посла Мусякодзи в известность о них, а посылал свои доклады прямо в военное министерство и Генеральный штаб (ни один из этих документов не сохранился, и о них известно только из показаний самого Осима и других лиц). По мере того как военные круги проникались идеей сближения двух стран, они вступали в контакт с министерством иностранных дел, которое давало соответствующие инструкции послу. Кроме того, по воспоминаниям бывшего корреспондента «Асахи симбун» в Германии Хамада, посол не имел личных связей ни с кем из нацистских лидеров и вообще не пользовался авторитетом в Берлине.[159] Когда в конце 1935 г. Мусякодзи уехал в Токио, покинув Берлин почти на полгода, активность военного атташе только возросла.