Читать онлайн «Жертвы Ялты». Страница 6

Императрица Александра Федоровна организовала комитет по поддержке пленных. В 1915 году она писала царю:

«Ты знаешь, что мой комитет будет вынужден просить правительство о больших суммах денег для наших пленных, нам никаких денег не хватит, и сумма достигнет, страшно сказать, нескольких миллионов».

Через несколько недель она сообщает:

«4 раза в неделю мы высылаем по несколько вагонов, груженных вещами».

До нее доходят известия о дурном обращении с пленными: она «плакала, читая об ужасах, которые немцы творили с нашими ранеными и пленными», и все же императрица умоляет царя хорошо обращаться с немецкими пленными:

«тогда они скорее согласятся помогать нашим пленным тоже».

Проиллюстрируем это сравнение статистическими данными. В войне 1914–1918 годов центральные державы взяли в плен 2417 тыс русских, из них умерло 70 тысяч. В 1941–1945 годы немцы захватили в плен 5754 тыс русских, из них умерло 3,7 миллиона.

Можно было бы также предположить, что катастрофические события 1941 года требовали драконовских мер. Но в 1914 году информация о хорошем обращении немцев с пленными не влияла на лояльность царских солдат. Русские офицеры прославились тем, что больше других пленных упорствовали в побегах из немецких лагерей; всего сбежало около 260 тыс русских, и большинство их снова пошло в родную армию. Несмотря на активную немецкую и пораженческую пропаганду в лагерях в 1917 году, лишь какие-то жалкие 2 тысячи украинских националистов согласились дезертировать в немецкую армию. В 1944 году на этот шаг решились около миллиона русских военнопленных.

В Эйзенахе Яшвили увидел плоды сталинской политики по отношению к сброшенным со счетов русским. Но страшнее увиденного было то, что он еще раньше, во время своей службы поваром в Минске, унюхал носом — в самом буквальном смысле. За городом находился лагерь для русских пленных солдат и штатских. Вернее, это был не лагерь, а большое открытое пространство, огороженное проволокой, через которую был пропущен ток, окруженное сторожевыми вышками с автоматчиками. Число заключенных там в какой-то период достигло 60 тысяч. У них не было крыши над головой, их фактически не кормили, а на дворе меж тем стояла зима. В кухне Яшвили месяцами царил забивавший все остальные запахи запах гари: это в лагере каждодневно кремировали трупы. За несколько месяцев число узников сократилось до 11 тысяч.

В глазах западных государственных деятелей и дипломатов Яшвили стал предателем в Катовицах в тот день, когда вызвался служить в Грузинской дивизии. Но для Сталина он стал предателем в тот день, когда медленно ехал мимо плачущей старухи, прямо в руки к немецким часовым. Советская отчизна считала предателем того, кто сдался, а не пал в бою, и сдавшиеся в плен были списаны как погибшие. И действительно, примерно тогда же, когда Шалва Яшвили был схвачен двумя немецкими великанами, его брат погиб в танковом бою на границе, и отец Яшвили получил похоронку на обоих сыновей. Как водится среди кавказцев, Яшвили-старший горячо любил своих детей и гордился ими. Он не вынес страшного известия и вскоре умер.

Я рассказал историю Шалвы Яшвили, потому что она, по-моему, иллюстрирует все звенья цепочки, приведшей стольких русских солдат в немецкий плен. Полная неожиданность «Операции Барбаросса», хаос и неразбериха первых недель, отсутствие приказов, покинутый лагерь, страх перед солдатами, который испытывали многие офицеры, необычайная эффективность и хитрость немцев, неизбежное окружение, ужасы Минска и, наконец, с радостью данное согласие воевать в антикоммунистическом легионе: помножьте все это на сотни тысяч — и вы получите историю русских пленных. Добавьте к этому тот факт, что Шалва закончил войну в Италии и там английская армия передала его советским войскам — и круг замкнется.

К концу второй мировой войны несколько миллионов русских оказались у немцев. Обстоятельства, при которых это произошло, были различны, но в общем и целом можно выделить несколько категорий.

Прежде всего — вывезенные на принудительные работы. Почти три миллиона человек (эта цифра включает также и украинцев) согласились работать — либо были принуждены к этому силой или обманом — в трудовых батальонах национал-социалистической Германии. К осени 1941 года, в результате «Операции Барбаросса», обширные пространства Западной России были оккупированы немцами, а тысячи жителей, привлеченные обещаниями хорошей оплаты и приличных условий, ринулись в Германию на поиски работы. Их жизнь в СССР была настолько незавидна, а немецкая пропаганда — настолько убедительна, что многие с радостью ухватились за эту возможность. Вскоре они растеряли все свои надежды: хотя они и представляли собой фактически даровую рабочую силу, немецкие власти и население считали их крепостными и нещадна эксплуатировали. Такое унизительное отношение к русским воспитывалось, в числе прочего, нацистским изданием «Дер Унтерменш», любимым чтением Гиммлера. Журнал этот специализировался на публикации фотографий. Белокурые красавцы-немцы соседствовали здесь с отвратительными недочеловеками-славянами. В результате приток добровольной рабочей силы стал иссякать, и за первые полгода после того, как русским было разрешено работать в рейхе, на это предложение откликнулись сравнительно немногие — всего 70 тысяч человек.

Но русская кампания поглощала огромные, невиданные в истории людские и материальные ресурсы, и немецкие фермы, заводы и шахты испытывали громадную нужду в рабочей силе. Поэтому было решено мобилизовать русских рабочих, несмотря на то что такая мера помешала бы русским относиться к немцам как к своим избавителям.

План по оказанию давления на русских граждан был впервые выдвинут Герингом в конце 1941 года. Выполнение его было поручено Фрицу Заукелю, министру труда рейха. Последовавшие за этим акции вылились в грубое похищение многих тысяч мужчин. Иногда их вылавливали поодиночке, иногда же немецкая полиция сажала в поезда, идущие в Германию, целые церковные общины или кинозалы. Схваченные в таких облавах порой проводили по нескольку недель в разболтанных, старых, нетопленых вагонах, в товарняках с опечатанными дверьми и зарешеченными окнами. Их мучили голод, холод, болезни. Трупы часто по многу дней лежали рядом с живыми (в каждом вагоне — по 60 человек), пока их не выбрасывали без всяких церемоний на насыпь. Через несколько месяцев немцам пришлось отправить назад сто тысяч человек — они были настолько истощены, что не могли работать.

В самом рейхе они содержались в ужасающих лагерях, очень похожих на те, что в более широких масштабах действовали в СССР. Нацистская пропаганда изображала рабочих из СССР жизнерадостными и примитивными работниками, подставившими плечо германской индустриальной машине. Великолепно издававшийся журнал «Сигнал» печатал фотографии смеющихся, хорошо одетых украинских девчат, осматривавших достопримечательности Берлина. Действительность выглядела совсем иначе. Условия жизни в лагере были чудовищны. Из всех иностранных рабочих рейха русских кормили хуже всего, основу их рациона составлял хлеб из репы. В короткие часы отдыха, которые им разрешалось проводить за пределами лагеря, «остарбайтеры» должны были носить унизительные нашивки расово неполноценных, им запрещалось ходить в кино, рестораны и другие общественные места. В довершение всего прочего, им возбранялось вступать в связь с немками.

Но еще хуже была судьба тех, кого, по приказу Гиммлера, отбирали для работы в концентрационных лагерях, в особенности в Освенциме и Бухенвальде, где побывал и Яшвили — к счастью, недолго. Около 100 тысяч человек умерло в концлагерях от голода и побоев. В секретном соглашении Гиммлера с министерством юстиции, касающемся судьбы этих «перемещенных лиц», шла речь о работе до полного изнеможения. Но самым чудовищным, и здесь нацисты в очередной раз сходятся со своими советскими коллегами, было использование детского труда. Мальчики и девочки начиная с 10 лет мобилизовывались на заводы, жили почти в тех же условиях, что и остальные, и смертность среди них была не ниже, чем у взрослых.

Всего на принудительные работы было вывезено около 2,8 миллиона советских граждан, из них к концу войны около 2 миллионов еще жили в Германии. Они составили подавляющее большинство огромного количества русских, освобожденных союзниками в 1945 году.

Следующую по численности категорию составляют, вероятно, военнопленные, прошедшие через все ужасы плена и выжившие. Из 5,754 миллиона русских военнопленных, захваченных немцами за годы войны в СССР, к маю 1945 года остались в живых всего около 1,15 миллиона человек. Если добавить сюда 2 миллиона советских граждан, занятых на принудительных работах, то мы увидим, что более 3 миллионов русских, освобожденных впоследствии союзниками, были насильно брошены в водоворот третьего рейха.