Читать онлайн «Неизвращенная история Украины-Руси Том I». Страница 40

Та– к, например, Грушевский в своих исторических трудах подробно описывает один случай, когда в Короче судили и наказали плетьми, а потом передали мужу одну казачку, Оринку Лободу, за то что она, подвыпившии, говорила «непригожие слова» против царя, недовольная тем, что царь не хочет выкупить из татарской неволи ее сына. Или, не менее подробно описывает «ущемление привычных казацких свобод», которое заключалось в том, что московские власти вмешивались в дела казаков, которые не исполняли принятых ими при переселении обязательств.

Как сообщает Грушевский, казак Петро Данчура из Белгорода с товарищами, получивши жалованье и разные пособия на обзаведение хозяйством, деньги пропили и проиграли, Воевода Белгородский доносит в Москву, что «поелику Данчура с товарищи пропились и в зернь проигрались, пашни не завели и дворов не построили, то нет надежды на их службу впредь» и спрашивает, как ему поступить. Москва ответила: «Петру Данчуре с товарищи за их воровство учинити наказание: бити батогами нещадно и, учиня наказание, дати жалованье по нашему указу сполна и приказать впредь не бражничать и никаким воровством не воровать, на землях своих строиться и землю орати».

Подобными примерами Грушевский и его последователи пытаются доказать, что переселенцы в Московское государство, попали «в тяжелое положение».

Конечно, не всё шло гладко в начале совместной жизни переселенцев с коренным населением Московского государства. Воспитанные на примерах польской анархии и понятиях о «казацкой свободе» (тоже не далекой от анархии), переселенцам был чужд твердый порядок и регламентация взаимоотношений, свойственные централизованной Москве. Но большинство из них легко и быстро сживались с новым строем и только единицы или небольшие группы выражали свой протест или возвращением в переделы Украины-Руси или, чаще всего, уходом в «воровские ватаги» в погоне за легкой полуразбойничьей жизнью. Возможно, что пропивший и прогулявший жалованье казак Данчура искренно верил, что на основании «казацкой свободы» он был вправе это сделать, но вряд ли, можно утверждать, что с такими явлениями не надо было бороться и что борьба с ними – это «ущемление свободы».

Московское правительство, повидимому, разбиралось в особенностях психологии переселенцев и за одинаковые проступки не одинаково карало людей своих и переселенцев. Характерный пример приводит в своих трудах историк Миклашевский. Под страхом смертной казни или, в лучшем случае «нещадного биения батогами» было запрещено уничтожение «заповедных лесов», служивших охране границ, что и проводилось неукоснительно. Когда же в рубке этих лесов были пойманы «черкасы», то все дело кончилось тем, что те из них, которые еще не были российскими подданными, были приведены к присяге, а из вырубленного леса запрещено производить изделя на продажу. Были ли деревья отобраны – неизвестно.

Жили переселенцы обособленно в своих «слободах», сами выбирали своих атаманов и, как правило, московское правительство не вмешивалось в их внутренние дела.

В этот период массовой имиграции, или, по терминологии сепаратистов, «колонизационного похода на восток» переходили рубежи Московского государства не только разбитые отряды повстанцев или отдельные группы и одиночки, искавшие за рубежом спасения от притеснений, но переселялись целые православные монастыри со всеми монахами, имуществом и приписанными к монастырям людьми.

В тот период в православной церкви, как было указано выше, было утрачено и ее внутреннее единство и связь высших иеарархов с народом. Видя симпатии митрополита Петра Могилы к польскому социальному порядку и подозревая его в возможной измене православию, низшее духовество и, в особенности, монахи монастырей Левобережья (Лубенского и других,), так называемые «заднепрянские старцы» были в открытой оппозиции к политике Могилы, считая себя борцами за чистоту православия. В этом их поддерживал бывший митрополит, свергнутый Могилой, Исайя Копинский.

И вот после кровавых усмирений Украины Конецпольским и приветствия усмирителям православным митрополитом Петром Могилой, «заднепрянские старцы» переселились в полном составе (три монастыря) в пределы Московского государства, где были встречены очень приветливо и размещены со всем их имуществом (даже пасеками) по монастырям центральной России.

Как видно из приведенных выше фактов, весь период «золотого покоя» и предшествовавшие ему десятилетия были и периодом подготовки к великой освободительной борьбе, начатой Богданом Хмельницким в 1648 поду и приведшей, в конечном результате, к полному падению Польши. В этот период отчетливо опредилились способности к созданию великого славянского государства у двух конкуррентов на эту роль: Москвы и Речи Посполитой.

Историческая обстановка складывалась не в пользу Москвы: Смутное Время, общее ослабление государства, давали Польше огромные преимущества перед Москвой. А выбор королевича Владислава московским царем дал Польше полную возможность без войн и кровопролитий слить эти два государства в одно, как это уже имело место с Великим Княжеством Литовским.

Но Польша не нашла в себе государственной мудрости и политической дальнозоркости, чтобы использовать посланную ей судьбой неповторимую возможность. Непримиримость католической церкви не допустила сделать нужный шаг и выбранный московским царем королевич Владислав не пожелал принять православие – единственное условие, которе при выборе ему было поставлено.

В результате, сошедшиеся было исторические пути русских и поляков, которые готовы были слиться в один, резко разошлись, чтобы никогда больше не встретиться.

Начался период русско-польских войн, который привел к освобождению из под власти Польши сначала одной части Украины-Руси, а потом, постепенно и всех остальных земель бывшей Киевской Руси.

Ведение этих войн было облегчено не только единством веры и общностью происхождения населения Московского государства и населения, находившихся под Польшей частей Киевской Руси, но и мудрой и дальновидной политикой Москвы в долгий период, предшествовавший этим войнам.

В то время как Речь Посполитя своей религиозной и национальной нетерпимостью, а также бесчеловечными условиями своего социального порядка сделала из своих православных подданных своих врагов, Москва сумела в этих врагах Польши пробудить симпатии к себе, не жалея для этого ни трудов, ни средств.

Систематическая поддержка не только моральная, но и материальная, гонимой в Польше православной церкви; постоянно усиливающиеся культурные и торговые связи Москвы с Украиной-Русью, которые Московское правительство всячески поддерживало; наконец, заботливое отношение к бегущим от тяжелой польской агрессии жителей Украины-Руси, – все это вместе взятое создало предпосылки для самого тесного сотрудничества с Москвой населения Украины-Руси во время польско-московских столкновений.

Борьба за симпатии Украины-Руси была выиграна Москвой уже задолго до войны и безнадежно проиграна Польшей благодаря ее нетерпимости.

Результаты сказались, как только началось восстание Богдана Хмельницкого.

Невыносимые социальные, религиозные и национальные условия, в которых в период «золотого покоя» (1638-48г.г.) находилось население Украины-Руси создало все предпосылки для вспышки народного гнева и начала освободительной борьбы.

Она не заставила себя долго ждать. Непосредственным поводом послужило насилие представителей польской администрации над одним реестровым козаком – Чигиринским сотником Богданом Хмельницким.

Польский чиновник, подстароста Чигиринский, Чаплинский в отсутствии Богдана Хмельницкого напал на его хутор Субботово, ограбил его, увез его жену (по некоторым данным это была не законная жена, а сожительница вдовца Хмельницкого) и приказал своим слугам выпороть его малолетнего сына, после чего мальчик через несколько дней скончался.

Подобные нападения были во времена «золотого покоя» бытовым явлением и, как правило, проходили совершено безнаказанно для поляков-католиков. Безнаказанно прошло и нападение Чаплинского. Все попытки Хмельницкого восстановить свои права и наказать насильника не только кончились неудачей, но сам Хмельницкий был посажен польскими властями в тюрьму.

Благодаря заступничеству влиятельных друзей из старшины реестровых казаков Хмелыницкий был выпущен на поруку, но он уже не вернулся к исполнению обязанностей сотника Чигиринского, а с нескольким«единомышленниками ушел „на Низ“. „Низом“ тогда называли центр неподчинившихся полякам беглых, казаков и запорожцев, расположенных на острове Буцком, ниже по Днепру чем официальная Запорожская Сечь, которая в то время находилась полностью под польским контролем.