Читать онлайн «Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу». Страница 9

Как власть воспринимала проблемы, стоявшие перед дворянским населением? Сохранившиеся официальные документы, в том числе актово-законодательный материал, позволяют выявить хозяйственно-экономические потребности дворянства. Одна из проблем, которая волновала дворянство, – межевание земель{90}. Как известно, в первой половине XVIII в. хаотичное состояние земельного права вело к яростным конфликтам между землевладельцами, приводившим к повсеместному захвату земель. Еще в царствование Елизаветы Петровны в 1754 г. вышел указ о генеральном межевании, которое должно было отделить частновладельческие земли от государственных и удовлетворить права на землю их владельцев. Елизаветинское межевание было приостановлено в связи с нехваткой средств, а также необходимостью пересмотреть принцип его организации, изложенный в «Инструкции межевщикам» 1754 г. (обязательное требование от землевладельцев подлинников документов на право владения){91}.

Екатерина II возобновила дело Елизаветы Петровны. Манифест 19 сентября 1765 г. показывал, что целью межевания являлось государственное и «народное спокойствие». В манифесте содержались новые подходы к межеванию, отделявшие обмер и описание земель и их продукции от вопросов о правах собственности. Главным принципом межевания служили не права собственности землевладельца, а установление размеров и границ земли, принадлежавшей той или иной деревне, независимо от количества ее владельцев или принадлежности государству{92}.

Межевание проходило постепенно, не одновременно. Поэтому данная мера оставалась насущной для целого ряда внутренних российских губерний и в 80-е годы XVIII в. Проезжая через Псковскую губернию в Белоруссию (1780), Екатерина услышала просьбу дворян и жителей о скором введении межевания. О том, что власть быстро на это реагирует, свидетельствует указ от 17 ноября 1780 г., информирующий население о намечаемых правительством мероприятиях. В документе отмечалось, что еще указом от 13 апреля 1778 г. было предписано перевести Тверскую Межевую контору в Псковскую губернию. Поскольку императрица не имела сведений о том, закончит ли в следующем году свою работу данная контора, она повелела учредить особую Межевую контору «с довольным числом партий землемерных». В данном документе утверждалось, что межевание в Псковской губернии непременно начнется весной 1781 г. В силу этого дворяне губернии должны быть осведомлены об этом событии, чтобы наготове встретить землемеров: приготовить поверенных с надлежащими по форме «верющими письмами», на случай же споров представить «крепости»{93}.

Как известно, вследствие активной внешней имперской политики России, в результате ее участия в первом разделе Польши, 70-е годы XVIII в. ознаменовались включением в состав России белорусских земель. Шел процесс интеграции этих земель в институциональные структуры империи. Внимание Екатерины проецируется и на шляхетство недавно присоединенных земель. В Белоруссии проблема межевания являлась также актуальной. Вопрос о межевании, как средстве прекращения частных споров, поднимался в Полоцке и Могилеве. Императрица обещала там ввести межевание после того, как оно будет проведено в ближайших губерниях{94}. Таким образом, власть довольно оперативно реагирует на просьбы дворянства, связанные с межеванием земель.

Императрица, конечно, желала видеть в жителях присоединенных территорий верных подданных. Однако, в отношении населения западных губерний необходимо было сочетать политику кнута и пряника. Власть пользовалась желанием местной шляхты получить российские чины, поскольку одним из средств интеграции края являлось участие дворян в местном управлении, в работе государственных учреждений. А. А. Безбородко, побывав в Белоруссии вместе с императрицей, писал о поляках: «Они довольно не дики стали. Вся же амбиция простирается к получению чинов российских и к записке детей в гвардию»{95}. У Екатерины присутствует понимание этих нехитрых желаний. Как свидетельствует современник Г. Добрынин, она, пребывая в Белоруссии, приказала генерал-губернатору З. Г. Чернышеву подать ей список всех дворянских служащих, находившихся на выборных должностях, и пожаловала их чинами тех степеней, какие они «по выбору» занимали. Таким образом, отмечает мемуарист, «не одному хорунжему или простому шляхтичу досталось в ранг подполковника», т. е. в надворные советники{96}. Так власть укрепляла свои позиции в среде дворянства присоединенных территорий.

Помимо вопросов образования и повышения культурного уровня дворян, императрицу заботили мысли о дворянском благополучии. Она с чуткостью относилась к тому, что касалось дворянских судеб: не оставляла без внимания врученные ей прошения от дворянства. Во время пребывания в Казани в 1767 г. ей подали челобитную родственники казанского помещика отставного майора Льва Молоствова. После смерти жены на его попечении остались малолетние дети от второго брака: трое сыновей и одна дочь. Позже, когда глава семейства лишился ума, детей отдали родственникам. Видимо, попечение было не особо хорошим, поскольку другие родственники обратились к высочайшей особе за помощью. Так или иначе, она повелела казанскому губернатору А. Н. Квашнину-Самарину детей от родных отобрать и подумать, как лучше устроить их воспитание, о чем и представить на высочайшее рассмотрение{97}.

Характерно, что Екатерина не отдавала все на откуп местной администрации, а взяла это дело под свой личный контроль и требовала определенной отчетности. Сохранились рапорты казанского губернатора А. Н. Квашнина-Самарина, свидетельствующие о том, как это повеление выполнялось{98}. Ситуация с семейством Молоствовых высвечивала и проблему состояния дворянской экономии, в том числе и крестьянского хозяйства, крепость которого являлась основой состоятельности, благополучия дворянской семьи. Вниманием к этой истории императрица формировала и укрепляла понимание ценности человека, гражданских и юридических прав отдельной личности.

В ходе последующих поездок Екатерины по стране дворяне обращались к ней со своими семейными проблемами, и она не оставляла их без внимания. Характерно, что даже в решении этих вопросов она апеллировала к основанным ею учреждениям – Совестному суду. Совестный суд, созданный учреждениями 1775 г., являлся всесословным органом, сочетавшим в себе функции суда по малозначительным делам, третейского суда и прокуратуры. Такой суд учреждался в каждой части города и состоял из одного или более судей и нескольких присяжных. Отдавая эти прошения в Совестный суд, Екатерина была уверена в скором решении этих дел. В Киеве в 1787 г. она дает поручение генерал-губернатору Малороссии П. А. Румянцеву употребить все возможные, законами позволенные, средства убедить «совестью» надворного советника Михаила Губчица помириться с женой или назначить ей из своего имения содержание. Румянцев распорядился Новгород-Северскому Совестному суду решить этот вопрос{99}.

На первый взгляд, взаимодействие российской императрицы с дворянством носило церемониальный характер. Харизматический образ императрицы, представленный в церемониале путешествия, отражал ее попечение, заботу о населении, в том числе о дворянстве. Однако эти встречи и консолидировали дворянское общество вокруг монаршей особы, и отражали значимость для верховной власти первого сословия страны. Дворянство публично заявляло о своей лояльности и преданности, что отражалось и в церемониальных текстах. Возможности церемониала путешествий позволили императрице укрепить связь с опорой трона – первенствующим сословием страны. Таким образом, коммуникация Екатерины II и российского дворянства в церемониале путешествий способствовала легитимации императорской власти и тем самым усилению ее политического ресурса.

С другой стороны, политическая практика императорских путешествий определяла для власти приоритетные задачи в дальнейшем развитии дворянского сословия, связанные с улучшением экономического, материального положения господствующего сословия, а также с повышением его культурного и политического уровня. Таким образом, практика поездок императрицы опровергает суждение М. М. Щербатова о том, что, путешествуя по стране, Екатерина «видела и не видала»{100}, т. е. ей была представлена лишь та картина процветающей империи, которую она хотела видеть. Даже в ее общении с первенствующим сословием страны не чувствовалось полного благополучия: императрица столкнулась и с проблемами самоуправления дворянского общества, и с вопросами, касающимися земельных отношений; ей подавались и челобитные, касающиеся нелегких судеб отдельных дворянских семей.