Читать онлайн «Лжеправители». Страница 33

Тогдашний русский царь Петр I, занятый в это время войной со шведами, не мог отправить против них значительных войск. Боярин князь Петр Иванович Хованский вступил в мирные переговоры с бунтовщиками. Те обвиняли русских, и по праву, в непомерной тяжести новых налогов, роптали на рекрутскую повинность и заявляли, что восстанием хотят дать знать о своем негодовании русскому царю, поскольку, как они подозревали, их челобитные на это и на бесконечные притеснения воевод до него не доходят. Но умелые действия русского руководства в этот трудный и ответственный момент заставили восставших на время смириться с создавшимся положением. Царское правительство, скрепя сердце, вынуждено было пойти на некоторые уступки. Мятежникам, в свою очередь, было объявлено официальное прощение.

Бунтари разошлись по домам, но несмотря ни на какие договоренности у стен Казани, внутри самой Башкирии мятеж не утихал. К прежним причинам добавилась еще одна, тоже весьма понятная: башкиры были ограничены в праве владения лесами, произраставшими на их же собственных землях. Леса эти были подразделены на заповедные и незаповедные. Использовать заповедные леса для собственных нужд запрещалось категорически. Детям этих самых лесов и степей такое, разумное с точки зрения современного человека, требование принять было не просто. Лес был источником и частью их жизни, и подобное ограничение, тем более исходящее со стороны чужеземцев, они, естественно, могли воспринять как очередное покушение на собственную жизнь и свободу.

В связи с этим актом неповиновения взбешенный царь Петр I, который терпимостью вообще никогда не отличался, разрешил собрать народное ополчение и истреблять недовольных башкир всеми доступными способами.

На зов царя явились, конечно, калмыки. Две орды, по 10 000 человек каждая, под начальством стольника Бахметева. Калмыки вторглись в Башкирию, сжигая все на своем пути, грабя местных жителей, угоняя скот. Ордынцы резали мужчин, уводили в плен женщин и детей. В итоге башкирское восстание было жестоко подавлено. Но трудно сломить гордый дух кочевого народа: едва калмыки ушли с башкирских земель, восстание вспыхнуло с удвоенной яростью. Калмыки повернули назад – и все «мероприятие» повторилось снова. Убедившись, что одной лишь силой с башкирскими бунтами не справиться, российским руководством было решено принять более действенные меры.

В 1720 году стоявший с войсками в Мензелинске граф Головкин был отправлен в Уфу с грамотой царя, который обещал башкирам прощение, но при условии, что они выдадут беглых бунтарей и впредь принимать их у себя не станут. В то же время Головкину было поручено разобраться наконец в истинных причинах народных волнений. Башкиры, смирившись – временно – со сложившейся ситуацией, обещали выдать всех беглых, прибывших за последние десять лет. И действительно, с 1720-го по 1722 год в Казань было доставлено около пяти тысяч беглых семей. Но волнения не прекращались.

Петр I намеревался применить более действенные методы для умиротворения башкирского края, но смерть не дала ему этого сделать. Вместе с его кончиной мысль о наведении порядка на башкирских землях на время покинула головы российских лидеров.

В 1728 году в Москву явилась башкирская делегация, во главе которой стоял Ярней Янчурин, с челобитной от башкир всех четырех дорог. Башкиры вновь указывали на поборы воевод, на захваты их земель. Правительство милостиво приняло челобитную и, согласно пожеланиям башкир, отделило в 1729 году Уфимскую провинцию от Казанской губернии, подчинив ее непосредственно сенату. Удовлетворены были и другие жалобы башкирского народа. В том же году он был освобожден и от рекрутской повинности, впредь до нового указа.

Но, несмотря на эти миролюбивые действия, некоторые члены российского правительства были крайне негативно настроены в отношении башкир. В записке одного государственного чиновника подчеркивалось, что башкиры – мусульмане (и по сей день многие воспринимают ислам как религию, призывающую к войне с инакомыслящими), напоминалось об их прежнем жестоком отношении к русским и указывалось на необходимость, в связи со всем вышеизложенным, держать в Уфе грамотного воеводу. Правда, кроме этого в ней содержались также полезные хозяйственные рекомендации и советы по поддержанию безопасности в крае.

По поводу наведения порядка на башкирских землях еще решительнее выступил в 1734 году один из петровских питомцев, Кирилов, составитель первого атласа России. Кирилов слышал лично от Петра пожелание взять Башкирию под контроль и только и ждал подходящего для этого случая. И случай представился.

На территориях от Алтайских гор до Аральского моря, Хивы и Бухары кочевали казахские орды, сгруппировавшиеся еще в конце XV века из разных тюркских племен около одного ханского дома. Теснимые джунгарским ханом Галдан-Цэрэном[28], две орды – Средняя и Младшая – в описываемый промежуток времени появились поблизости от русских границ.

После столкновения с башкирами, калмыками и уральскими казаками, хан Младшей орды Абуль-Хаир попросил Россию предоставить ему подданство, а также построить город на реке Ори, в котором бы он мог найти себе убежище в случае необходимости. Вот тогда-то со своим предложением и выступил Кирилов. Он представил проект основания города-крепости (будущего Оренбурга), о котором мечтал еще Петр Великий, при впадении реки Ори в Урал. Возможно, именно эта мощная крепость и виделась Петру новым действенным средством контроля за порядком в крае.

Императрица Анна Иоанновна, в соответствии с желанием Петра и своим собственным желанием, подтвердила и утвердила проект строительства новой крепости, дав будущему городу имя Орск. Работы были начаты. Башкиры, конечно же, увидели в строительстве этой цитадели попытку подчинить их самих прямому контролю Москвы, что и послужило причиной продолжения народных волнений.

Кирилов же указывал на то, что из города на Ори может распространяться русская колонизация в башкирскую землю. Необходимость такой целенаправленной колонизации, которая, собственно говоря, уже началась одновременно с распространением заводов, сознавал и Петр, приказывая искать руду на башкирских землях. Отсюда же, полагал Кирилов, согласно предписаниям царя русское влияние должно было распространиться и на Среднюю Азию, поскольку открывался путь отечественным товарам в Бухару, Бадахшан и Индию.

Важный момент: чтобы поддерживать власть над башкирами, Кирилов советовал не давать им примириться с соседями – казахами и киргизами. Поэтому он предполагал сделать новый город не только крепостью и административным центром, но и торговым и промышленным центром: в отличие от русских, в качестве экономических партнеров казахи и киргизы не должны были представлять интереса для башкир.

Все эти предложения были приняты, и строящийся Орск-Оренбург получил большие льготы: было разрешено селиться в нем и русским, и иностранцам любых верований и званий. Земля под постройки давалась поселенцам бесплатно, учреждался магистрат.

Руководить строительством города был послан сам Кирилов; для охраны ему был дан отряд солдат из местных войск. Прибыв в Уфу, Кирилов занялся подготовкой к строительству. Туда съехались башкиры, которых он прельстил всевозможными, причем вполне реальными льготами: правительство всеми силами старалось склонить их на свою сторону. Башкирам была обещана охрана землевладений, разрешалось оставаться на своих местах беглым и так далее.

Башкиры, казалось, были удовлетворены, но, как показала жизнь, это вновь была только видимость. Ведь восстания продолжались, хотя их причины изменились: мусульманская пропаганда постепенно утратила свое значение, надежды на восстановление исламского государства почти исчезли, но башкиры, раньше жаловавшиеся на единичные захваты своих земель, стали опасаться за само существование своих земельных владений. И виной тому стала русская колонизация, которая мощным потоком надвигалась на Башкирию, выплескиваясь в массовое строительство заводов. Еще в 1699 году началось строительство Невьянского завода, подаренного Петром в 1702 году предприимчивому Демидову. Затем появились Уктусский, Каменский, Алапаевский, Сысертский, Тагильский, Исетский и другие заводы, возник Екатеринбург – место главного управления горными заводами. К концу царствования Петра I на одних только казенных заводах трудилось около пяти с половиной тысяч человек. И хотя все эти заводы лежали за пределами башкирских земель, они подступали к ним уже достаточно близко. В постройке же города Оренбурга башкиры увидели лишь дальнейшее средство лишения их земельной собственности; они ждали возведения новых заводов теперь уже непосредственно у своих домов. Поэтому башкиры вновь решили сопротивляться.

В 1735 году на юге и юго-западе башкирских земель вспыхнуло очередное мощное восстание под предводительством Кильмяк-Абыза, Акая Кусюмова и других феодалов. Именно в этот период впервые обратил на себя внимание сильный и отважный воин, именовавший себя Каракасалом.