Читать онлайн «Американские историки. Учебное пособие». Страница 4

Совершенно очевидна связь таких трактовок прошлого с обстановкой начала «холодной войны», когда Соединенным Штатам было крайне необходимо обрести уверенность в собственных силах, найти идейное обоснование своей ведущей роли в противостоянии «мировому коммунизму». То, что данный идеологический поворот имел столь серьезные последствия для историографии, можно объяснить и силой внешнеполитического вызова, и институциональной фазой развития исторической профессии в США, когда сотни выпускников исторических факультетов включались ежегодно в актуальные научные и общественно-политические дискуссии. Один из известнейших американских историков XX в., Р. Хофстедтер (1915—1970), считается «отцом-основателем» консенсусной истории, хотя более последовательным защитником тезиса о консенсусе безусловно был Д. Бурстин (1914—2004).

Проблемы с которыми столкнулась Америка в 1960-е гг. – неудачная война во Вьетнаме, волна студенческих протестов, движение за гражданские права, нарастающий экономический кризис – не дали шанса консенсусной идеологии и сопутствующей ей историографии вполне утвердиться и показать весь свой потенциал. Однако влияние «школы консенсуса» в американской историографии второй половины XX в. нельзя ограничить парой десятилетий. Дело в том, что сформулированная в 1940 – 1950-е гг. дилемма «конфликт или консенсус» завладела умами американских историков на гораздо более длительный срок, можно сказать, стала «осевой» для всего американского исторического дискурса. Поэтому следующий идеологический период, который мы выделим – ревизионистский – был, на самом деле, негативным продолжением предыдущего периода «консенсуса».

Уже само название ревизионистского историографического течения подразумевает, что базовым стремлением принадлежащих к нему историков была ревизия, пересмотр сложившихся исторических представлений. Помимо названных выше социально-политических и экономических причин, побуждавших исследователей отказаться от признания американской истории уникальной и бесконфликтной, здесь снова могут упомянуты причины институциональные – например приход в историческую профессию большого числа ученых – выходцев из низших социальных слоев, получивших образование благодаря правительственной программе поддержки ветеранов Второй мировой и Корейской войн.

Оказывал свое влияние и общий для западной культуры тренд роста популярности левых идей, различных форм неомарксизма, и реакция на распространение «культуры потребления». Многие американские историки-ревизионисты прямо называли себя марксистами, что очевидно было не просто научной позицией, но и открытым вызовом консервативному академическому истэблишменту. Серьезных успехов и влияния «новая левая» историография достигла в сфере изучения внешней политики, где У. Э. Уильямс (1921—1990) и его ученики обосновывали наличие связи между развитием американского империализма и продвижением экономических интересов капиталистических монополий. Самый острый для того времени вопрос о причинах начала «холодной войны» решался ревизионистами не в пользу США, они усматривали в действиях Вашингтона непонимание и прямое игнорирование законных интересов СССР в Восточной Европе.

Активисты движений за защиту гражданских прав чернокожих, индейцев и женщин также находили в трудах ревизионистов близкие для себя идеи о глубоко укорененных традициях сопротивления расовому и сексуальному доминированию. Пожалуй, наиболее яркое выражение этого мотива можно найти в «Народной истории США» (1980) Г. Зинна (р. 1922)13, который попытался рассмотреть все события американской истории «снизу вверх», с точки зрения «униженных и оскорбленных». Много сил к слому устоявшихся исторических представлений приложили и историки-феминистки, такие как Г. Лернер (р. 1920), которые в итоге пришли к выводу о необходимости написания особой, женской истории («herstory» вместо «history»).

Популярность левых идей в США стала заметно снижаться уже в 1970-е гг., а в 1980-е гг. и вовсе заместилась новой волной консерватизма. Но для историографии это не было равносильно возврату к консенсусным подходам. В очередной раз, как и в конце XIX в., серьезное влияние на эволюцию исторической мысли оказали методологические новации, которые в значительной степени сделали традиционные идеологии нерелевантными.

Отличительными чертами идеологической ситуации последних десятилетий в США следует признать, во-первых, т. н. «приватизацию идеологии», утрату государством и нацией центральной роли в идеологическом дискурсе, и, во-вторых, вытекающую из этого «диверсификацию идеологии», то есть резкое увеличение числа «идеологических субъектов» – социальных групп, претендующих на создание собственных идеологических схем, обособляющих и обосновывающих свою уникальность и самоценность. Если на протяжении всех предшествующих периодов развития историографии для историков главным объектом исследования оставалось государство и общество как нечто целое (даже историки регионов и краеведы подразумевали включение результатов своих штудий в общенациональный контекст), то в последние десятилетия в исторической литературе доминирует «микро» подход, изучение частных случаев и уникальных исторических эпизодов. Если для изучения берется большая группа и продолжительный период – например эволюция роли женщин в семье на протяжении нескольких веков – это изучение обычно направлено на «изменение исторической перспективы», взгляд на известные события под новым углом. Такой взгляд считается ценным не из-за прояснения каких-то ранее неведомых обстоятельств национальной истории, а в силу обоснования значимости некой социальной группы. В приведенном примере – значимости женщин, как активных участниц исторических событий, а не просто жен, матерей и домохозяек.

Огромное влияние на современную американскую историографию оказали идеи философии постмодернизма. Постмодернизм, как очередную фазу сомнений в перспективности рационализма, можно сопоставить с пуританизмом и романтизмом в американской историографии. Кроме того, идеи прогрессистов, таких как Ф. Тернер, Ч. Бирд и К. Беккер, о субъективном характере исторического познания, нашли в постмодернистской историографии свое полное выражение. Американский историк-теоретик, Х. Уайт (р. 1928), опубликовавший в 1973 г. книгу «Метаистория»14, считается одним из лидеров постмодернистского направления. Среди множества выдвинутых им идей можно выделить тезис о существовании истории лишь в виде текстов, написанных историками (и полной непознаваемости объективной истории, того, «как было на самом деле»), и обоснование необходимости подхода к изучению истории как к изучению текста. В результате Уайт выделил разновидности истории, соответствующие литературным стилям («тропам») – трагическому, метафорическому, ироническому и т. п.

При всех крайностях постмодернистского иррационализма и его внешнего полного несоответствия канонам научной методологии, американская академическая историография попала под его серьезное влияние. В частности, общим местом в статьях и монографиях последних лет стала установка не на изучение того, что случилось в прошлом, а того, как это прошлое воспринималось, фиксировалось в индивидуальных и коллективных представлениях. Резко снизилось доверие к т. н. «большим нарративам», всеохватным повествованиям о прошлом народов и государств – а ведь именно в такой форме были представлены труды большинства классиков американской исторической литературы. Тематика научных статей и монографий, публикуемых современными американскими историками, может повергнуть неподготовленного читателя в совершенное недоумение. Вот, например, названия трех статей из декабрьского номера «Журнала американской истории» за 2006 г.: «Рассказ историй: политическое использование мифа индейцами чероки и крик», «Доротея Лэндж: фотограф как сельский социолог», «Договорное иконоборчество: роль ницшеанства в американской культуре XX в.»15 Российский читатель с «традиционными» представлениями об исторических сочинениях может, полистав такой журнал, вообще не понять, о чем в нем идет речь и какое отношение это имеет к истории.

Параллельно с меняющимся идеологическим и общефилософским контекстом, шло внутреннее развитие американской историографии, ее методологических и институциональных оснований. Эволюцию методов и корпоративной организации исторической науки часто нельзя представить в отрыве от социально-политической реальности, однако здесь безусловно была и своя, имманентная логика.