Читать онлайн «Американские историки. Учебное пособие». Страница 33

В последние десятилетия научной карьеры Морган часто обращался к любимому биографическому жанру, написал книги об отцах-основателях США (1976), затем отдельно о Дж. Вашингтоне (1980), Б. Франклине (2002). В них, как и в большинстве других сочинений Моргана реализован принцип, который он считал основополагающим – история должна преподноситься в максимально доступном для читателя виде, увлекать, убеждать и давать пищу для ума. Морган однажды заметил, что продукт, произведенный историком, не может дойти до других членов общества в косвенном виде, как достижения технических наук доходят до нас в виде различных механизмов, приспособлений и технологий. Историческое знание может передаваться только напрямую, от учителя к ученику. А для этого оно должно иметь надлежащий «легкоусвояемый» вид. Неудивительно, что имя Э. Моргана является практически культовым для нескольких поколений студентов Йельского университета.

Артур Шлезингер-младший

Артур Шлезингер-младший – личность среди американских историков уникальная. Ему удалось совместить то, что обычно историкам совместить не удается: академическую основательность, блестящий стиль, свежесть научных интерпретаций – с поразительной социальной открытостью, политической активностью, любовью и вкусом к различным «светским» мероприятиям. Параллельно с историческими штудиями Шлезингер успел поработать спичрайтером кандидата в президенты от демократической партии в 1956 г. А. Стивенсона, советником президента Дж. Кеннеди, автором еженедельных обозрений в десятке либеральных газет и журналов, кинокритиком. Интервью со Шлезингером публиковали почти все ведущие американские периодические издания, включая журнал «Плейбой». Когда в декабре 1999 г. администрация президента Клинтона решила устроить в Белом доме «Вечеринку тысячелетия», пригласив на нее наиболее выдающихся деятелей в своих сферах – музыкантов, артистов, спортсменов – корпорацию историков представлял Шлезингер.

Вместе с тем, репутация Шлезингера в собственно академической среде всегда была двойственной. Для многих историков его занятия политикой казались несовместимыми с подлинно научным исследованием прошлого. Историк-политик неизбежно попытается исказить историческую реальность, интерпретировать ее в выгодном для своей политической партии свете. И, надо сказать, что в книгах А. Шлезингера действительно можно обнаружить немало примеров апологетического подхода, когда он пытался представить в «розовом свете» действия симпатичных ему политиков, таких как Э. Джексон, Ф. Рузвельт, Дж. Кеннеди. Однако в пользу Шлезингера свидетельствует то, что делал он это совершенно блестяще. Никому из его оппонентов так толком и не удалось доказать, что шлезингеровская система аргументов выстроена искусственно, что автор целенаправленно стремится ввести читателя в заблуждение, нарочно умалчивает о каких-то исторических обстоятельствах, чрезмерно выпячивает другие. Позиция Шлезингера-историка в этом отношении в большинстве случаев все же предшествовала позиции Шлезингера-политика, а на критику коллег он обычно отвечал, что если историки, профессионалы в данной сфере, откажутся от занятий политикой – кто же тогда станет ею заниматься? И не будет ли ситуация «кухарки во главе государства» во много крат хуже ситуации с политически ангажированным историком?

Социально-политический активизм имел для Шлезингера некоторые карьерные издержки в его академической биографии. Родившись в семье двух историков «прогрессивного» направления (А. Шлезингера-старшего и Э. Шлезингер, одним из предков которой был историк Дж. Бэнкрофт), Шлезингер уже на младших курсах Гарвардского университета, куда он поступил в 1934 г., показал, что громких имен предков он не посрамит. Он выигрывал один университетский конкурс за другим, а его бакалаврская выпускная работа, посвященная одному из общественно-политических деятелей джексоновской эпохи, была в 1939 г. опубликована в виде книги («Орестес А. Браунсон: эволюция пилигрима») и получила крайне благожелательные отзывы критиков. Однако Шлезингер не пошел дальше по проторенной дорожке, и вместо обучения в магистратуре и аспирантуре оформил членство в «Обществе выпускников Гарварда», которое позволило ему, не теряя связи с университетом, заниматься исследовательской деятельностью. Ее итогом стала публикация в 1945 г. одной из наиболее удачных книг Шлезингера – «Эпоха Джексона» (Пулитцеровская премия по истории 1946 г.) За ее успехом у критиков и широкой публики последовало приглашение на преподавательскую работу в Гарвард (1946 г.) где он в 1954 г. получил должность профессора (не имея даже степени магистра!), которую занимал до перехода на работу в Белый дом в качестве советника Дж. Кеннеди в 1961 г. Позицию гарвардского руководства относительно «неостепененного» Шлезингера в американской академической среде разделяли далеко не все. После же его «похода в большую политику» для многих ученых он вообще стал «персоной нон грата». Одним из проявлений этого глухого недовольства стало то, что Шлезингер, во всем мире признаваемый самым известным американским историком, так никогда и не удостоился почетного председательства ни в одной из американских исторических ассоциаций. Вместе с тем, после неожиданного завершения политической карьеры, связанного с убийством Кеннеди, Шлезингер в 1966 г. снова перешел на преподавательскую работу, на этот раз в Городской университет Нью-Йорка, где и проработал всю оставшуюся жизнь (с 1994 г. в качестве «почетного профессора в отставке»).

В литературном наследии А. Шлезингера непросто отделить собственно исторические труды от исторической публицистики и эссеистики. Уже упоминавшаяся книга, «Эпоха Джексона» (1945), пожалуй в наибольшей степени соответствует по стилю и содержанию академическим стандартам исторической науки. В ней Шлезингер предложил новую интерпретацию происхождения джексоновской демократии, отличную от общепринятой тогда тернерианской, основанной на идее фронтира. Ф. Тернер и его последователи полагали, что становление классической демократии в США в 1920 – 1930-е гг. произошло в результате расширения территории и усиления влияния обитателей западных штатов на политическую систему, до этого находящуюся под контролем элиты восточного побережья. Шлезингер, введя в научный оборот некоторые новые источники, и переосмыслив старые, предположил, что демократическая волна шла не только, и не столько с Запада, сколько «снизу вверх» повсеместно, включая старые восточные штаты. По мнению Шлезингера, джексоновская демократия явилась одним из первых в американской истории примеров противостояния общества и бизнес-элиты, завершившимся явным снижением политических аппетитов последней, и, таким образом, восстановлением баланса «капитализма» и «демократии», который необходим для нормального функционирования американской политической модели. Чрезвычайно важной особенностью джексоновской демократии для Шлезингера являлось и то, что инструментом давления на бизнес-сообщество в ней выступало государство (в книге подробно рассмотрено противостояние президента Джексона с Национальным банком). Этот пример выполнения государством функции защитника общества от бизнеса позволил Шлезингеру провести неявную, но вполне подразумеваемую параллель между эпохой Джексона и эпохой Рузвельта – политического кумира своей юности. Неудивительно, что следующими опубликованными историческими исследованиями Шлезингера стали три первых части задуманной им многотомной «Эпохи Рузвельта» – «Кризис Старого порядка, 1919—1933» (1957), «Начало Нового курса» (1959), «Политика фундаментальных сдвигов» (1960). В промежутках между публикацией исторических трудов Шлезингер выпустил также несколько книг по текущим общественно-политическим сюжетам, которые создали ему репутацию ведущего либерального мыслителя эпохи, последовательного защитника политики «либерального центра» перед лицом радикальных атак справа и слева.

Книги Шлезингера о Рузвельте до сих пор считаются одним из лучших исследований политики Нового курса (хотя оно так и не было доведено до конца). Они написаны прекрасным языком, содержат блестящие политические портреты ведущих деятелей эпохи, внятную и аргументированную авторскую интерпретацию происходивших событий. У Шлезингера Рузвельт предстает практически идеальным политиком, осознающим главное противоречие социально-политического развития США между «демократией» и «капитализмом» и исправляющим перекосы политического баланса, допущенные его предшественниками-республиканцами. Неудивительно, что в 1970-е и 1980-е гг., когда политическое наследие Рузвельта стало оцениваться менее однозначно, Шлезингер так и не нашел времени и сил, чтобы завершить свою историческую эпопею.