Читать онлайн «Американские историки. Учебное пособие». Страница 19

Руководя семинаром для магистрантов в университете Джонса Гопкинса он прививал им «критический» метод, учил грамотной работе с источниками, приветствовал аналитическое построение собственных исследований. Известнейшие историки рубежа 19 – 20 вв. Ф. Тернер, Ч. Эндрюс, В. Вильсон (будущий президент США) участвовали в работе этого семинара и считали себя учениками Адамса.

Г. Б. Адамс являлся одним из инициаторов и главных участников создания в 1883—1884 гг. Американской исторической ассоциации (АИА), которая по сей день остается главной профессиональной ассоциацией американских историков. В течение первых 15 лет существования АИА Адамс являлся ее ученым секретарем.

В современных историографических обзорах Адамсу не часто уделяется специальное внимание, авторы обычно ограничиваются парой фраз о том, что «тевтонская теория» была полностью опровергнута последующими поколениями исследователей. Однако его организационные усилия, роль главного координатора профессиональной корпорации американских историков в период ее формирования, заставляют вспоминать Адамса и ссылаться на его высказывания по поводу всех сколь-нибудь значимых процессов в исторической науке США последних десятилетий 19 в. Тяжелая болезнь и преждевременная смерть в 1901 г. не позволили Герберту Адамсу довести свою карьеру до логического завершения и возглавить университет Джонса Гопкинса, которому он посвятил всю свою профессиональную биографию и с которым ассоциируется именно то научное, академическое направление в развитии американского высшего образования, которое Г. Адамс, по сути дела, олицетворял.

Эдвард Чаннинг

После смерти Эдварда Чаннинга в 1931 г. в некрологах писали, что он, по-видимому, был последним историком, в одиночку решившимся на написание многотомной истории США «с начала времен» до современности. Так оно и вышло. Шесть томов «Истории Соединенных Штатов Америки», которые Чаннинг опубликовал с 1905 по 1925 гг. стали последним предприятием подобного рода. Чаннинг планировал написать восемь томов, доведя изложение до 1920-х гг., но не успел, остановившись на периоде Гражданской войны 1861—1865 гг. Но и эти тома потребовали от него поистине героических усилий. По воспоминаниям коллег и учеников, Чаннинг уделял написанию «Истории…» все свободное время, отказываясь от административных обязанностей, социальных контактов и даже посещений церкви по воскресеньям.

Судьба Э. Чаннинга сложилась достаточно гладко. Родился он в состоятельной новоанглийской семье с длинной, по американским меркам, родословной, уходящей вглубь колониального периода. Образование Чаннинг получил в Гарвардском университете, с которым, впоследствии, была связана вся его профессиональная жизнь. Лишь на несколько лет, для завершения образования, он покинул Америку, а получив степень в Кембридже, с 1883 и до выхода на пенсию в 1929 году преподавал историю в своей Альма-матер.

По своему подходу к историческим штудиям, Чаннинг был не совсем типичен для «прогрессистской» эпохи конца 19 – начала 20 веков. Он не признавал аналитическую историю, не любил строить теории, выискивать «движущие силы» исторического процесса. Однако классический нарративизм в начале 20 в. уже не мог рассматриваться в качестве достойной альтернативы. Чаннинг попытался представить себя сторонником «объективной истории», истории, построенной на фактах, и свободной от каких бы то ни было политических «уклонов». Эта установка и определила стиль его работ: часто несколько сумбурный, излишне сосредоточенный на мелких деталях в ущерб «серьезным» сюжетам. Некоторая «отрывистость» изложения, возможно, объяснялась еще и тем, что Чаннинг страдал от спазмов кистей рук и был вынужден не писать, а диктовать свои тексты.

Единственная общая интерпретация американской истории, которую допускал Чаннинг, происходила из его юношеских увлечений социал-дарвинизмом. Развитие человеческого общества, по Чаннингу, это постоянная эволюция, прогресс, неизбежное торжество объединяющих тенденций над партикулярными. С таких позиций, главное событие истории США 19 в. – это коммуникационная революция, строительство каналов и железных дорог, и последовавшая за этим индустриализация. Чаннинг остро полемизировал со своим коллегой по Гарварду Ф. Тернером, который усматривал логику развития американского государства не во всё большем «единении», а в постоянном воздействии фронтира на эволюцию общественных институтов и национального сознания.

Первые тома главного труда Чаннинга сразу после публикации были подвергнуты ожесточенной критике за «недостаточное внимание к социальным силам, действующим в истории». Как мы помним, общественным настроениям той поры гораздо больше соответствовал бестселлер Ч. Бирда «Экономическая интерпретация американской конституции» (1913), и у американских историков в моде были формулировки, которые впоследствии станут основой профессионального жаргона советских обществоведов. Начиная с пятого тома своей «Истории…», Чаннинг попытался «исправиться», уделив основное внимание социальному развитию и культуре. Однако и тут его обвинили в «рассмотрении социальных процессов в отрыве от политики и экономики». В общем, по признанию большинства критиков, вместо «широкого полотна» американской истории у Чаннинга получилась довольно пестрая мозаика, да к тому же «с новоанглийским уклоном» – то есть, как Чаннинг ни стремился к объективизму, некоторая местечковость взгляда на историю у него все-таки проявилась. Но по прошествии десятилетий вклад Чаннинга в американскую историографию уже мало кем подвергается сомнению. Его шеститомник несколько раз переиздавался, а недостаточная глубина интерпретаций из недостатка обращалась в достоинство, по мере «развенчания» различных исторических подходов и теорий.

Фредерик Тернер

Весьма символично, что Фредерик Тернер произнес свою знаменитую речь о роли фронтира (границы освоенных земель) в американской истории в том же году (1893), когда скончался последний классик американской историографии 19 века Ф. Паркмен. Исторические труды Тернера можно рассматривать как своеобразную антитезу сочинениям Прескотта, Бэнкрофта и Паркмена, они построены на совершенно иных философских и методологических основаниях.

В литературе о Тернере совсем немного внимания уделяется его биографии. Он не совмещал научную карьеру с занятием политических должностей, как Бэнкрофт, не должен был превозмогать себя, борясь с тяжелыми недугами, как Прескотт и Паркмен. Тернер был, пожалуй, одним из первых историков «современного» типа, всю жизнь проработавшим в университете, сначала Висконсинском (1885 – 1910), затем Гарвардском (1910 – 1924), а на пенсии занимавшим пост ассоциированного сотрудника в одной из калифорнийских библиотек.

Интерес Тернера к теме фронтира и «Дикого Запада» легко объясним – в детские годы его родной Висконсин как раз и являлся самым что ни на есть «диким» Западом. Однако его отец был человеком достаточно просвещенным, редактором газеты и политиком местного масштаба, поэтому Тернеру удалось получить неплохое образование – степени бакалавра и магистра в Висконсинском университете, а докторскую в университете Джонса Гопкинса (1891).

В первой же своей научной работе, «Значение истории» (1891) Тернер выдвинул тезис, который не теряет своей актуальности и сегодня: «каждая эпоха переписывает историю заново, в соответствии с изменившимися условиями». Таким образом, пониманию истории как некого объективного, неизменного знания, которое постепенно открывается нам по мере изучения исторических источников, был брошен решительный вызов.

Едва ли не в большей степени, чем историком, Тернера можно назвать обществоведом. История интересовала его не сама по себе, а как инструмент для решения современных проблем. Изучение истории привело Тернера к острому осознанию американской исключительности. Его наставник в университете Джонса Гопкинса, Герберт Адамс, был сторонником теории германского и англо-саксонского происхождения основных американских институтов. Однако Тернер выступил с резкой критикой подобного подхода. В программном докладе на ежегодном собрании Американской исторической ассоциации 1893 г. в Чикаго он выдвинул идею фронтира как главного источника своеобразия американской цивилизации. Все европейские институты, и даже сама человеческая психика, менялись в специфических американских условиях, когда огромный массив неосвоенных земель на Западе открывал перед людьми невиданные нигде в мире возможности.