Читать онлайн «Эпоха Куликовской битвы». Страница 43

Возможно, именно эти тринадцать посадников, которые не успели на битву, превратились затем в тридцать посадников, которые погибли на Куликовом поле.

Явно преувеличенные списки погибших в «Задонщине» составлялись, видимо, в XV веке или позже, с целью подчеркнуть значимость Куликовской битвы и единство всех русских земель под рукой московского великого князя. Для современников же это сражение было великой трагедией. Песни о Куликовской битве — это плач о погибших и восхваление павших героев.

С политической же точки зрения эта битва ничем не выделялась среди других крупных сражений своей эпохи, так о ней и пишут летописцы того времени. Даже московские летописи подчеркивают кровопролитность битвы, но не пишут о ней, как об освободительной борьбе против татар. Сразу же после победы над «беззаконным» царем русские князья отправляют послов законному царю Орды — Тохтамышу.

Вскоре после Куликовской битвы, приблизительно за четыре дня до праздника Преображения, то есть до 6 августа 1381 года, было подписано докончание великого князя Дмитрия Ивановича с великим князем рязанским Олегом Ивановичем. Текст этой грамоты заслуживает подробного анализа.

«По благословенью отца нашего Киприана, митрополита всея Руси, на сем, брат старший, князь великий Дмитрий Иванович, и брат твой князь Владимир Андреевич, целуйте ко мне крест, к своему брату к молодшему, ко князю к великому к Олегу Ивановичу.

Имети тебе меня себе братом молодшим. А брату твоему имети меня себе, князю Владимиру, братом. А добра вы мне хотети во всем, в Орде и на Руси, от чистого сердца. А что вы услышите обо мне доброго или худого от христианина или от поганина, то вы мне поведайте в правду, без примышленья…»

То есть Олег Иванович в этой грамоте признает Дмитрия Ивановича (великого Московского и Владимирского князя) «старшим братом», а Владимира Андреевича своей ровней. Требуемое Олегом крестоцелование — это клятвенное подтверждение того, что Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич признают его рязанским князем и находятся с ним в добрососедских отношениях. Московские князья подписали это докончание, хотя незадолго до этого Дмитрий Иванович вроде бы посылал на Рязань своих наместников. Значит, наместники эти не удержались, а вести с Рязанью войну Москва сейчас была не в силах.

«А вотчины вам мои блюсти, а не обидети. А мне ваши вотчины блюсти, а не обидети, Москвы, и Коломны, и всех Московских волостей, Коломенских, что сю потягло к Москве и к Коломне, и по реку по Оку, и всего великого княженья под вами мне блюсти, а не обидети.

А между нас раздел земли по реке по Оке, от Коломны вверх по Оке, на Московской стороне, почен Новый городок, Лужа, Верею, Боровеск, и иные места Рязанские, которые ни будут на той стороне, то к Москве, а на низ по Оке, по реку по Цну вверх по Цне, что на Московской стороне Цны, то к Москве, а что на Рязанской стороне, а то к Рязани.

А Владимирское порубежье по тому, как то было при вашем деде, при великом князе при Иване Даниловиче, и при вашем дяде, при великом князе при Семене, и при твоем отце, при великом князе при Иване.

А что на Рязанской стороне за Окою, что доселе потягло к Москве, почен Лопастна, уезд Мьстиславль, Жадене городище, Жадемль, Дубок, Бродеич с местами, как ся отступили князи то-руские Федору Святославичю, те места к Рязани».

Таким образом, в договоре производится территориальное размежевание между Рязанью и Московским княжеством. Причем Рязань сохраняет за собой Лопастну и ряд других спорных городов на северном берегу Оки, между Окой и Цной.

«А что место князя великого Дмитрия Ивановича на Рязанской стороне, Тула, как было при царице при Таидуле, и коли ее баскаки ведали, в то все князю великому Олегу не вступати, и князю великому Дмитрию».

То есть на Тулу (прежде бывшую местом Дмитрия Ивановича) никто из князей, подписавших договор, отныне не претендует и она остается в ведении татарских баскаков!

«А что места Талфица, Выползов, Такасов, те места князю великому Дмитрию, князь великий Олег ступился тех мест князю великому Дмитрию Ивановичу (то есть отступился от тех мест в пользу Дмитрия Ивановича. — Прим. авт.).

А что купля князя великого Мещера, как было при Александре Уковиче, то князю великому Дмитрию, а князю великому Олегу не вступатися по тот разъезд.

А что Татарская места отнимал князь великий Дмитрии Иванович за себя от татар до сего до нашего докончанья, те места князю великому Дмитрию. А что князь великий Олег отоимал Татарское от татар дотоле же, а то князю великому Олегу те места».

Таким образам, в докончании документально подтверждено, что земля южнее московских и рязанских владений не была бесхозным «диким полем», и каждое новое местечко отнималось у татар. Причем здесь виден сговор между князьями: «мы признаем захваченные у татар земли собственностью друг друга и не побежим жаловаться друг на друга в Орду, дабы эти земли у нас не отняли».

«А к Литве князю великому Олегу целованье сложить. А будет князь великий Дмитрии Иванович и брат, князь Владимир, с Литвою в любви, тогда и князь великий Олег с Литвою в любви. А будет князь великий Дмитрии и князь Владимир с Литвою не в любви, и князю великому Олегу быть со князем с великим с Дмитрием и со князем с Владимиром на них с одного».

Итак, Олег Иванович был связан с Ягайло не только родственно, но и крестным целованием, которое он должен, по договору, с себя сложить. Впредь князья обязуются вести согласованную политику с Литвой, точнее Олег обязуется следовать, в отношениях с Литвой, политической линии Москвы.

«А с татарами если будет князю великому Дмитрию мир и его брату, князю Владимиру, или данье, тогда и князю великому Олегу мир или данье заодно с князем с великим с Дмитрием. А будет немир князю великому Дмитрию и брату его, князю Владимиру, с татары, князю великому Олегу быть со князем с великим с Дмитрием и с его братом заодно на татар и биться с ними».

Опять согласованная политика по отношению к татарам, в том числе и по поводу выплаты им дани.

«А с русских князей кто князю великому Дмитрию друг и князю Владимиру, то и князю великому Олегу друг. А кто недруг князю великому Дмитрию и князю Владимиру, а то и князю великому Олегу недруг, идти на него заодно».

Таким образом, это договор о согласованной внешней политике, причем решающий голос принадлежит «старшему брату», но это единственное ущемление суверенитета рязанского князя.

«А что князь великий Дмитрий и брат, князь Владимир, бились на Дону с татарами, от того времени что грабеж или что поиманые у князя у великого люди у Дмитрия и у его брата, князя Владимира, тому между нами суд общий, отдать то по исправе (то есть по решению суда. — Прим. авт.)».

Таким образом, Олег Иванович действительно признает факт ограбления и пленения людей Дмитрия Ивановича и Владимира Андреевича, возвращавшихся домой после Куликовской битвы. Причем в договоре не предусматривается безусловного возвращения полона. Решение этого вопроса откладывается до общего суда. Олег Иванович (именно он составитель текста докончальной грамоты), видимо, готов был поделиться с Дмитрием выкупом, полученным за захваченных пленников и Мамаевой казной. Причем, выяснение того, кому какая доля причитается, должно было состояться после подписания докончания, на общем суде князей.

Интересно, что вопрос о донском полоне поднимался и позже во всех последующих докончальных грамотах Москвы с Рязанью до середины XV века.

Так, в «Грамоте князя великого Василия Дмитриевича со князем с Федором с Олеговичем рязанским» от 1402 года подробно перечислены все серьезные конфликты Москвы с Рязанью (Скорнищево — 1371 год, Куликовская битва — 1380 год, Коломна — 1385 год), и обе стороны требуют возвращения полона.

Те же самые требования сохраняются и в договоре с Иваном Федоровичем Рязанским от 1447 года, то есть спустя 67 лет после Куликовской битвы! Итак, ни московские, ни рязанские князья никакого полона не возвращали, однако упорно требовали этого друг от друга на протяжении десятилетий.

В то же время знатных полоняников — князей, их родственников, наместников, воевод, бояр выкупали из плена при первой возможности за огромные деньги, о чем сохранилось множество упоминаний.

Все просто. Рядовые полоняники продавались в рабство. Но о возврате денег, полученных с продажи полона, в договорах речи не идет, а людей вернуть просто невозможно — или их уже выкупили родственники, или они проданы в рабство, в дальние страны. Следовательно, все требования возвратить полон — не более чем старания князя «сохранить лицо» перед своими людьми — показать, что судьба любого попавшего в плен подданного князю небезразлична. Впрочем, простой народ и не надеялся на княжескую помощь. Мечта народа о счастливом возвращении родственников из полона отразилась в исторической народной песне «Авдотья Рязаночка» (см. приложение).