Читать онлайн «Варяги. Славяне. Русские». Страница 65

Ну зачем в историческом исследовании впадать в низкопоклонство перед Западом самого низкого пошиба, описывая времена, когда Запад был, мягко говоря, удален от культурных центров.

Сколько человек читали русские летописи при князе Владимире? Несколько десятков человек — едва ли больше. Западноевропейцы не читали — это точно. Зачем нужно было киевскому князю вводить идеологический контроль над летописанием, заставлять приукрашивать прошлое в надежде лучше выглядеть в глазах Запада? Летописи были для внутреннего и очень ограниченного потребления. У Е.С. Галкиной совершенно ненужное перенесение реалий нашего времени в Раннее Средневековье.

Насколько мне известно, впервые легенда о Рюрике и его братьях как о бодричах прозвучала у В. Чивилихина в его публицистическом романе «Память». Он сослался на книгу 1840 г. издания, обнаруженную им в ГДР, где и приводится эта легенда. Отсутствие у автора навыков историка-профессионала сыграло с ним злую шутку. Он не обратил внимание на окончание легенды, которого в народном фольклорном произведении просто не могло быть. В окончании легенды сказано, что Рюрик основал династию, которая правила в России до 1598 г. Мыслимое ли дело, чтобы такой факт был зафиксирован народным фольклором?! Такое мог написать только немец с университетским образованием, как и названия княжеств, где правили братья: Псковское, Белозерское, Новгородское. Значит, легенда в любом случае не исходная народная историческая память, а подвергшаяся «переработке» в руках грамотея. А скорее всего, легенду создал в первой половине XIX в. образованный немец, помнивший об ободритском прошлом своих предков. Предположить так, в частности, заставляет дата напечатания книги. С конца XVIII в. по первую треть XIX в., в Западной Европе было модно обнаруживать древние песни, легенды, сказания. Такая мода родила большое количество подделок. Вот как характеризовал все это французский историк: «Мифомания присуща не только отдельным индивидуумам, но и целым эпохам. Такими были к концу XVIII в. и начале XIX в. поколения предромантиков и романтиков. Псевдокельтские поэмы, приписанные Оссиану; эпопеи и баллады, сочиненные, как утверждал Чаттертон, на древнеанглийском языке, мнимосредневековые стихи Клотильды де Сюрвиль; бретонские песни, придуманные Вильмарке; якобы переведенные с хорватского песни Мериме; героические чешские песни Краледворской рукописи — всего не перечислить. В течение нескольких десятилетий по всей Европе как бы звучала мощная симфония подделок [114, с. 53–54].

Поделок от той эпохи осталось так много, что сторонники подложности «Слова о полку Игореве» важным аргументом в свою пользу считали время обнаружения рукописи — конец XVIII в. Скорее всего, «ободритская» легенда о Рюрике и его братьях имеет происхождение, сходное с происхождением Краледворский рукописи.

Берусь даже высказать версию о подлинных истоках происхождения легенды. Земля бодричей впоследствии стала Мекленбургским герцогством. В первой половине XIX в. в нем правил великий герцог Мекленбург-Шверинский Фридрих Франц II. Герцогский род восходил к последнему бодричскому князю Никлоту, погибшему в 1160 г., при защите своей земли от германцев-крестоносцев. По каким-то личным мотивам герцог очень гордился предком Никлотом и проявлял интерес к славянской части своей древней родословной. На фронтальном фасаде Шверинского замка, являвшегося родовым дворцом герцогов, была тогда установлена конная статуя последнего славянского бодричского князя Никлота, сохранившаяся до сего времени.

В музее дворца есть картина «Смерть Никлота» написанная в то же время. Нет ничего невероятного в том, что среди мекленбургских историков нашелся некто, пожелавший тоже угодить интересам своего сиятельного монарха.

Дальнейший анализ спорных вопросов начальной истории Руси требует разобраться с личностями первых известных киевских правителей — Аскольдом (Осколдом) и Диром.

В «Повести временных лет» дается версия, что Аскольд и Дир — суть бояре Рюрика, которые отправились на юг, попали в Киев и стали в нем править. Версия явно придуманная, так как Киеву в случае отсутствия там князя найти себе нового было бы куда проще, нежели Новгороду. Киевляне в летописном рассказе выглядят жалкими дикарями, прозябающими после смерти Кия и его братьев в безвластии и безысходности, с радостью принимающими в правители первых появившихся бояр.

Есть мнение, что Дир и Аскольд правили не одновременно. Например, так считал В.В. Мавродин [110, с. 131]. Он опирается на Масуди: «В своих «Золотых лугах» («Промывальнях золота») Масуди (943–947 гг.) пишет: «Первый из славянских царей есть царь Дира, он имеет обширные города и многие обитаемые страны…». Дир здесь назван царем, а отнюдь не боярином.

Б.А. Рыбаков вообще сомневается в существовании правителя Киева Дира. Вот его мнение: «Первые летописные записи в Киеве… связаны с княжением Осколда». В сноске на той же странице он отмечает: «Имя князя Дира вставлено переписчиками, так как сами записи построены не в двойственном числе, а в единственном» [154, с. 358]. Первые летописные записи, связанные с княжением Осколда, случайно сохранились в Никоновской летописи.

«6372 г. (872 г.) Убиен бысть от Болгар Осколдов сын.

6373 г. (873 г.) Того же лета воеваша Асколд и Дир полочан и много зла створиша.

6375 г. (875 г.) Възвратишася Асколд и Дир от Царяграда в мале дружине и бысть в Киеве плачь велий» [152, с. 116].

В рассуждениях Б.А. Рыбакова есть нестыковка. Если переписчики сознательно вставили второе имя (кстати — зачем?), то они же должны были поставить и двойственное число. И как же быть со свидетельством Масуди? Неужели он тоже придумал «царя Дира»?

Между тем, логичное объяснение лежит на поверхности. Б.А. Рыбаков прав, что переписчики совершили ошибку. Но вовсе не ту, о которой он говорит. Ошибка состоит в том, что оба термина надо отнести к одному и тому же лицу, первоначальные летописцы это знали, последующие, не совсем четко представляя исторические реалии IX в., сочли, что речь идет о двух лицах, так они и записали, забыв изменить единственное число.

Интересно, что похожую точку зрения высказал еще Г.-Ф. Миллер в своей диссертации «Происхождение имени и народа Российского». М.В. Ломоносов в рецензии с неудовольствием писал по этому поводу: «…Из одного сходства имени Дир и Диар, что Оскольд и Дир не двое, но один был князь именем Оскольд, а по чину Диар (то есть по-готски «судья»)» [108, с. 207].

Миллер прав частично: один из терминов означает имя, а второй — титул правителя Киева и подвластных ему земель. Но правильно будет: Дир — имя, а Осколд (Аскольд) — титул киевского владыки. Миллера извиняет то, что он не имел в своем распоряжении свидетельства Масуди.

Этимологизируем имя и титул. Объяснение имени предлагает A.Г. Кузьмин: «…У иллирийцев было употребительно имя Дир. В конечном счете оно может быть и кельтского происхождения. У кельтов оно известно и сейчас (значение — «крепкий», «сильный», «верный», «знатный»)» [101, с. 319]. Такое объяснение возможно, в этом случае, исходя из концепции данной работы, имя следует признать скифо-кентумитским, происходящим от росомонов. Но в расшифровке значения имени можно пойти дальше и глубже. У албанцев, потомков иллирийцев, есть город Дуррес, в древности его название звучало Диррахий. Есть мнение, что это название восходит к древнегреческому «прибой» [135, с. 131]. Но на самом деле древние греки называли город Эпидамн. Вероятнее, название Диррахий все-таки иллирийское, но это не значит, что в других индоевропейских языках не может быть похожего корня с похожим значением. Скорее всего, здесь мы видим индоевропейский корень dheu- «бушевать» (также «кружиться», «вертеться») [187, т. I, с. 275]. Возможна его контаминация с индоевропейским корнем der — «драть», «сдирать», «рвать» [187, т. II, с. 267]. От первого корня произошло русское слово «дурь» (дурак), от второго — «драка», а также греческое «борьба», «бой», «битва» [187, т. II, с. 284]. Слова «бушевать», «драка», «бой», входят в одно семантическое поле. Отсюда же могло произойти близкое по смыслу кельтское «сильный», как в русском от «драка» — «драчливый», от «бой» — «боевой». Имя, похожее звучанием на Дир, поэтому могло быть у многих индоевропейских народов, с различающимся значением, но в смысловом поле понятия «битва», «драка», «задиристость», «неукротимость» и т. д.

Титул Осколд (Аскольд), скорее всего, восходит к скифской эпохе и состоит из трех корней: «ас» — «змей», «коло» и «лот» — «белые поляне». Как следует из предыдущего материала, термин «змей» у многих индоевропейских народов использовался в значении «царь». Видимо, таков был официальный монархический титул у росомонов — «Змей Белых Полян». По какой-то неизвестной нам внутриполитической причине, правитель Киева второй половины IX в. решил искать опору в древней, еще скифской политической традиции. Такие случаи в мировой истории известны, как правило, они связаны с тем, что очень многие подданные сомневаются в легитимности высшей власти [26 — Возможно и другое прочтение титула «аскольд». Если в середине стоит не корень «коло», а дериват от индоевропейского kel — «человек», то возможная этимология — «Змей Белого народа», «Белый Змеечеловек», вольный перевод — «Белый царь». Напомню, что на Востоке еще в XIX в. часто так называли российского монарха.]. Славяне, не понимая смысла титула, превратили его в Осколд, иногда говорили и писали Аскольд. В первоначальных летописных записях, очевидно, было написано АСКОЛДИДИР. Последующие летописцы конечное «и» в слове Асколди принимали за соединительный союз.