Читать онлайн «Правда о «еврейском расизме»». Страница 57

ХИАС нас взял под свое крыло, обеспечил всем необходимым на время прохождения иммиграционных формальностей в Риме, послал учить английский язык и, используя свое политическое влияние в Вашингтоне, добился того, что мы получили статус беженцев, дающий право на почти бесплатные госуслуги от медпомощи и денежных пособий до скорого гражданства.

Наша диаспора крайне успешна. В отличие от большинства иммигрантов из Азии, Латинской Америки и даже Европы советские евреи большей частью из городских, интеллигентных семей, с хорошим образованием. Причем когда мы приехали, в 1970-е годы, в стране было мало иммигрантов и меньше конкуренции. Теперь среди нас врачи, юристы, банкиры, ученые, бизнесмены… Про второе поколение я уже не говорю.

Думаю, что даже при отсутствии тепличных условий мы все равно были бы очень успешной диаспорой. Но победнее. Нам бы, например, пришлось содержать наших стариков. Которые тут, ни дня не проработав, получают и пенсию, и льготное жилье, и медстраховку…Никакие индусы или мексиканцы стариков сюда не везут — дорого.

При этом большинство совершенно не понимает своего привилегированного положения и вспоминает ранние годы в США как период борьбы и лишений. Более того, именно тот самый комфортный «совок», созданный нам здесь, и объясняет тот загадочный факт, что многие советские евреи так преданы республиканской партии, для которой они и их образ жизни в общем-то анафема. Примерно 80 % русскоговорящего населения голосует за республиканцев, а против Обамы голосовало, возможно, и больше. Сильный, волевой и бескомпромиссный лидер — такой, каким имиджмейкеры представляли Рейгана и Буша-младшего, — вызывает сильную симпатию».

Вот так это и работает.

Громадные международные фонды — это десятки тысяч крупных и мелких чиновников, исправно получающих зарплату: от скромной до весьма и весьма приличной.

Сотни новосозданных еврейских общин, общинных домов, представительств, курсов по изучению иврита, лагерей для еврейских детишек, особых еврейских учебных заведений, музеев холокоста, курсов, экскурсионных бюро — это десятки тысяч учителей, преподавателей, организаторов, кладовщиков, экскурсоводов.

Ни один из моих информаторов не могли мне назвать точной цифры — сколько же именно людей живет за счет этих фондов, центров, общинных домов и так далее. Примерные цифры колебались от 100 до 300 тыс. человек. Цифра просто неправдоподобно большая для народа из 14–16 млн человек.

Как работает такая бюрократия, показывает хотя бы такой случай: «Международная комиссия по выплате страховых возмещений жертвам холокоста (ICHEIC) — частный орган, созданный в 2000 году, — тратит миллионы фунтов стерлингов на администрирование…

Ее директор, Лоуренс Иглбергер, считает, что расходы на поддержание работы Комиссии превысят запланированный лимит. Сам Иглбергер допускает на содержание комиссии 350 тыс. долларов, в то время как его работники привлекли нежелательное внимание со стороны прессы своими огромными расходами на командировки. К примеру, один из старших сотрудников Иглбергера лишь за один год потратил более 130 тыс. долларов. В январе этого года Иглбергер сделал театральный жест. Он отказался от кресла директора организации, утверждая, что ему недостает авторитета решать разногласия между страховщиками и еврейскими группами, но спустя 24 часа он не замедлил вернуться на прежнее место»{237}.

Многие участники событий имеют очень скромные деньги — прожиточный минимум своей страны. Но у них есть надежный источник существования в нашем мире, охваченном безработицей и неуверенностью. Не будь его — пришлось бы думать о себе самим.

Это особая группа населения мира: политические евреи.

За свои права, как известно, необходимо бороться. Борьба требует организации, привлечения средств, своих вождей, мучеников и героев.

Превратить свою национальность в политическую партию пытались многие евреи в самые разные времена. В странах Европы процветающие и богатые евреи боролись за предоставление гражданских прав своим сородичам, за право войти в гражданское общество и стать британцами, французами и немцами. Они добились своего, эти еврейские политические и общественные деятели, и до сих пор их деятельность вызывает уважение.

Политические евреи возникли еще в XIX веке, когда Монтефиоре и другие борцы за равенство евреев оплачивали деятельность функционеров и чиновников. Этих людей можно понять: они боролись за то, чтобы евреи были не хуже других. Их было мало, считаные единицы, они действовали на деньги богатых сородичей.

Сионисты стали бороться за право на осуществление утопии: создание высосанного из пальца «государства Израиль», якобы преемственного от Израиля Древнего Востока. Они боролись за то, чтобы евреи разных народов изучили иврит и «вернулись» в Палестину. И одновременно за то, чтобы евреи не имели права делать другие выборы.

Современные политические евреи многочисленны, агрессивны и богаты. Они живут на подачки фондов, красиво именуемых грантами, и на деньги народов, «виновных» перед евреями. А борются за то, чтобы евреи считались лучше остальных.

Вообще-то борьба за право ходить в синагогу, праздновать еврейские праздники, изучать иврит и учить детей на идиш сама по себе может вызывать только уважение, — как и мученики и вожди этой борьбы.

Но вот беда! Политические евреи после Второй мировой не могли возглавить разумных и достойных людей, борющихся за равные права. Потому что права эти давным-давно получены, а люди разумные и достойные давным-давно полные ассимилянты. Академики, врачи и даже спекулянты с черного рынка вовсе не рвались, чтобы их кто-то возглавлял и вел, потому что не слишком уверенно осознавали себя евреями. Это их мало интересовало.

В итоге политические евреи могли возглавлять только тех, кто сам «шел в евреи» — идеологических евреев в первую очередь. А опираться приходилось на люмпен-евреев — серьезные люди в сионисты, как правило, не шли. Идеологией политической борьбы стали идеи «великого и неделимого» библейского народа, а единственным внятным политическим лозунгом стало право на эмиграцию (в СССР) или получение привилегий и пособий (в США и в Европе).

Борьба под такими лозунгами и за такие ценности как-то требует уже совсем других и вождей, и мучеников… не похожих на еврейских общественных деятелей XIX века и не вызывающих большой симпатии.

Столкновения народов в ходе распада СССР вызывали борьбу между ними: за территорию, границы, остатки богатств Советского Союза. У евреев же борьба за свои права неизменно приобретала все тот же сладкий привкус эмиграции. Поборюсь — а меня выпустят!

«Политические евреи» могли бороться против Советского Союза на стороне западных правозащитников, антикоммунистов, политических правых или сионистов. Боролись они, может быть, даже идейно, считая самих себя и свой народ жертвами режима, но в перспективе железно имели ту же самую эмиграцию.

Вроде бы после 1991 года «бороться» за эмиграцию уже не нужно. Хочешь? Да, пожалуйста, вали куда угодно. Так и идеология не нужна?! Нет, идеология по-прежнему необходима! «От ужасов советского быта едут добропорядочные совслужи. Чтобы убедить себя в правильности сделанного шага, им нужна идеология — обидно же признаваться, что едешь за жратвой»{238}.

Отъезжантам «приходится» включать ту же набившую оскомину пластинку — про антисемитизм, надвигающиеся погромы и злобность русских по отношению к божьим избранникам. Впрочем, эту пластинку они включают уже в России.

В США и в Европе было все же нечто, отделявшее даже совсем ассимилированного еврея от англичанина или немца: религия. А в СССР уже к 1950-м годам, ко времени смерти Сталина, евреи были практически поголовно атеистами. Ходили в синагогу, говорили на идише, знали какие-то обрывки иврита в основном старики. Те, кому было тогда сорок и меньше, и кому сейчас 90, жили уже вне национальной культуры. Этому «помогали» и власти, закрывавшие еврейские школы, не печатавшие ни газет, ни книг на идиш.

Мне доводилось беседовать с людьми, которые в 1930-е годы учились в еврейской школе. Их дети в 1950–1960-е уже не могли учиться на идише, потому что не знали даже основ этого языка. Русские евреи этого периода окончательно стали русскоязычными атеистами. Собственно говоря, этого и хотели их предки, когда чуть ли не толпами бежали из местечек. Давно известно, что своих желаний надо бояться, потому что они порой сбываются. Напомню: в начале века образованные евреи называли идиш нехорошо: «еврейским разговорным жаргоном», а литературу на нем презирали. Теперь и этого не стало.