Читать онлайн «В поисках христиан и пряностей». Страница 2

Совпадение во времени было далеко не случайным. Столетиями история шагала с Востока на Запад, и накануне эпохи Великих географических открытий ритм ее барабанного боя убыстрялся. В середине XV века величайший город Европы пал под натиском ислама [3], и мусульманские солдаты вновь готовились выступить в поход, чтобы вторгнуться в сердце старого континента. В эпоху, когда никто не подозревал, что новый континент только и ждет, чтобы его открыли, мечты христианства о спасении сосредоточились на достижении Востока: в исполненных горечи фантазиях европейцев Азия превратилась в сказочное королевство, где будет выкован союз против извечного врага и наконец осуществлена мечта о вселенской церкви.

Крошечная Португалия поставила перед собой поистине геркулесову задачу: покорив океаны, обойти ислам с фланга. По мере того как перед первым плаванием Васко да Гамы накапливались коллективные старания поколений, к гонке поспешила присоединиться Испания. Поскольку ей требовалось нагонять соседей, она решила поставить на итальянского искателя приключений Христофора Колумба. В 1498 году, когда Васко да Гама отплыл на восток к Индийскому океану, Колумб взял путь на запад и в конечном итоге достиг материковой Америки.

Оба путешественника искали один и тот же трофей: морской путь в Азию, однако достижения Васко да Гамы надолго отошли в тень грандиозной ошибки Колумба. Теперь, когда мы возвращаемся в тот мир, каким он был в их эпоху, в мир, где все дороги вели на Восток, мы наконец можем восстановить равновесие. Плавания Васко да Гамы были прорывом в вековой кампании христианства пошатнуть исламское владычество в мире. Они кардинальным образом изменили отношения между Востоком и Западом и провели разделительную черту между эпохами господства мусульман и христиан – тем, что мы на Западе называем Средними веками и Новым временем [4]. Разумеется, они – еще не вся история, но составляли много большую ее часть, чем нам хочется помнить.

Эпоху Великих географических открытий обычно преподносили как бескорыстный рыцарственный поход с целью раздвинуть границы человеческого познания. Сегодня ее объясняют как стремление изменить баланс мировой торговли. Она была и тем, и другим: она преобразила представления Европы о ее месте в мире и дала толчок глобальному сдвигу в мировой расстановке сил, который не закончился и по сей день. Но это было не просто новой стадией, это была осознанная попытка свести старые счеты. Васко да Гама и его люди жили в мире, разорванном надвое религией, где война с неверными считалась высочайшим призванием человека чести. Как давали понять всем и вся кроваво-красные кресты на парусах первооткрывателей, они отправлялись на новую священную войну. Им говорили, что они прямые наследники четырех веков крестоносцев, рыцарей-паломников, обнажавших мечи во имя Иисуса Христа. Они получили наказ нанести решающий контрудар по исламу и возвестить начало новой эры – эры, когда вера и ценности Европы будут экспортироваться во все уголки земли. Это стало главной причиной, почему несколько десятков человек в деревянных лоханях отплыли за край известного мира – и в современную эпоху.

Чтобы понять страсти, гнавшие европейцев в дальние моря и сформировавшие наш сегодняшний мир, нужно вернуться к истокам. История начинается среди изъеденных ветрами песчаных барханов и опаленных солнцем предгорий Аравийского полуострова с рождением новой религии, которая стремительно ворвалась в самое сердце Европы.

Когда Мухаммед ибн Абдeллах впервые услышал слово Божье в 610 году или около того, он вовсе не намеревался строить всемирную империю.

Он даже засомневался, в здравом ли он уме.

– Укройте меня, укройте меня! – сказал, жалостно дрожа, сорокалетний купец, когда подполз к жене, которая набросила на него плащ и, прижав к себе, гладила по волосам, пока он плакал. Он медитировал в обычной своей пещере под Меккой – роскошь, которую мог себе позволить благодаря женитьбе на вдове пятнадцатью годами себя старше, – когда появился ангел Джабраил, поверг его в мучительный и восторженный транс и передал ему послание бога. Мухаммед пришел в ужас, решив, что лишился рассудка, и подумывал, не броситься ли ему со скалы. Но голос возвращался снова и снова, и три года спустя Мухаммед начал проповедовать народу публично. Постепенно сложилась догма: вера Авраама и Иисуса истинная вера [5], но она была искажена. Есть только один бог, и он требует «ислам» – то есть полного повиновения законам Аллаха.

Это не сулило ничего хорошего правителям Мекки, разжиревшим на религиозном туризме в городе с 360 храмами. Мекка возникла вокруг затененного пальмами оазиса в Хиджазе, знойной пустыне с одноименным горным хребтом, которая тянется через Аравийский полуостров вдоль побережья Красного моря. Ее духовный авторитет исходил от Каабы, приземистого святилища кубической формы, где находились основные идолы арабов. Каждый год из пустыни материализовывались орды паломников, накатывали на священный город и семь раз обходили каменный куб, стремясь поцеловать каждый угол, прежде чем напор страждущих унесет их прочь. Со временем одно местное племя – курайшиты, – воспользовавшись своим положением защитников Каабы, начали выжимать все соки из коммерческой жизни Мекки, и поначалу откровения Мухаммеда были обращены непосредственно против них. Алчные курайшиты, обвинял он, разрывают эгалитарные узы арабского общества: они эксплуатируют слабых, порабощают бедных и пренебрегают своим долгом заботиться об обездоленных и угнетенных. Господь это увидел, и все они отправятся в ад.

Разъярили курайшитов не слова Мухаммеда о единственном милосердном боге и даже не его притязание на то, что он выступает рупором этого бога. К северу от Мекки уже несколько столетий существовало государство арабов-христиан, и в самой Каабе статуи Иисуса и Марии гордо стояли среди прочих идолов. Эмигрировавшие в Аравию евреи оказывали свое влияние и того дольше: так же, как и евреи, арабы считали себя потомками Авраама, через его первенца Исмаила, и многие отождествляли своего верховного бога с богом евреев. Во времена Мухаммеда по пустыням бродили поэты-проповедники, требуя от соплеменников отречься от идолопоклонства и вернуться к чистому монотеизму своих отцов. Идея единого бога не вызвала бы ни споров, ни распрей, зато уникально неприемлемым стало то, что Мухаммед был, что называется, своим. Его семейный клан Хашим – или хашимиты – был малозначительной ветвью курайшитов. Сам Мухаммед был уважаемым купцом и пусть не самым видным, но крепким столпом общества, и он обратился против своих.

Курайшиты испробовали все – от подкупов и бойкотов до попыток дискредитировать докучного проповедника – и наконец прибегли к тайному покушению. Мухаммед едва-едва успел выскользнуть из дому и, улизнув от клинков убийц, сбежал в отдаленное оазисное поселение, которое станет известно как Медина. Там, по мере того как росло число его последователей, он построил новую общину, о которой мог только мечтать в Мекке, – «умму», или общину равных, объединенных не узами родства, а союзом веры, и подчиняющуюся законам, дававшим беспрецедентные права женщинам и перераспределявшим богатства среди тех, кто нуждался более всего. Откровения следовали одно за другим, и он начал верить, что бог избрал его не только произнести предостережение, но и нести благую весть всему человечеству.

Но чтобы его весть распространилась, надо было сперва рассчитаться с Меккой. Восемь лет ожесточенных войн с курайшитами щедро полили кровью ростки ислама. В самый черный час, с разбитым в кровь лицом Мухаммеда утащил с поля боя его собственный воин, а остатки его армии спас, заставив обратиться в бегство, только слух о его смерти. Дух уммы был сломлен, и приблизительно в это время Мухаммед дал своим воинам обещание, которое эхом отдастся в истории. Погибшие в битве – так было явлено ему – будут вознесены в высочайший круг Рая: «Они будут проживать вместе в мире, среди садов и фонтанов, облаченные в богатые шелка и тонкую парчу… Мы сочетаем их с большеглазыми черноокими гуриями» [6].

Мусульмане – «те, кто повинуется» – цеплялись за свою веру, и сама эта стойкость наперекор всем бедам представлялась знаком божьей милости. Решающим моментом стала не победа на поле битвы, а зрелищный и крайне успешный ход по манипуляции мнением общества. В 628 году Мухаммед внезапно объявился под Меккой с тысячью безоружных паломников и заявил о своем законном праве араба поклоняться в Каабе. Пока он торжественно совершал ритуалы, а курайшиты хмуро стояли поодаль, правители Мекки вдруг показались скорее глуповатыми, нежели неуязвимыми, и оппозиция пошла на спад. В 630 году Мухаммед вернулся с воинством последователей. Он снова семь раз обошел храм, повторяя нараспев: «Аллах акбар!» – «Бог велик!» – потом вошел внутрь, вынес идолов и разбил их вдребезги на земле.