Читать онлайн «Прибалтийские дивизии Сталина». Страница 9

Прорыв противника в район Соколово еще более осложнил положение Латышской дивизии. Но подведенные командованием армии подкрепления прикрыли ее правый фланг, заняв оборону в районе деревень Соколово, Ратча, Лосытино, Чернышево и восстановив сплошной фронт обороны южнее места прорыва.

Фланги 15-километрового фронта обороны дивизии теперь упирались в реки Полисть и Порусье, а центр представлял собой дугу, выгнутую в сторону противника.

Фон Зейдлиц прорвал линию обороны советских войск на внешнем фронте окружения и продвинулся вперед в восточном направлении. На первом этапе этих боев немецкие войска вышли к деревням Ожедово и Кудрово у р. Редья. Затем они прорвались к населенным пунктам Рамушево и Черенчицы у р. Ловать. Прилагались активные усилия к расширению прорыва. К концу марта создалась угроза окружения не сдававшей свои позиции Латышской дивизии, правый фланг которой оставался оголенным.

Таким образом, с 30 марта дивизия уже попала в полуокружение.

Оценив создавшуюся обстановку, командование армии отдало приказ на отход дивизии на 4–5 километров к югу для занятия обороны длиной 6 километров на линии Леушино — Взгляды, на одной линии со своим правым соседом — 364-й дивизией, поскольку дальнейшая оборона по прежнему рубежу — рекам Холынье и Полисти — теряла смысл и грозила полным окружением[72]. Занимаемый дивизией до отвода на юг участок не имел дорог, и остававшихся после мартовских боев сил и средств было недостаточно для его удержания.

Крайне сложная операция отвода войск в обстановке сохраняющегося боевого соприкосновения с противником, полного контроля противником воздушного пространства и постоянного ведения авиационной разведки была организованно проведена командованием дивизии. Удалось сохранить скрытность. Успех работы штаба проявился в том, что отход дивизии противник обнаружил только на третий день.

К 1 апреля 201-я дивизия оторвалась от противника и отошла. Теперь у нее значительно сократилась протяженность фронта обороны (с 15 до 6 километров), уплотнились боевые порядки, и она имела обеспеченные фланги.

После прорыва немцами внешнего фронта окружения Латышская дивизия в составе войск 1-й ударной армии вплоть до июня 1942 года держала оборону на южной стороне «Рамушевского коридора», препятствуя попыткам противника расширить его.

Командование армии требовало проведения контратак, и они велись: 2 апреля 122-й и 920-й полки предпринимали наступление на деревню Соколово на шоссе Старая Русса — Холм. Эта, как и неоднократно повторявшиеся позже атаки, проводились столь слабыми силами, что успеха не имели. Затем боевые действия осуществлялись только мелкими группами.

Тот период стал самым тяжелым во всей боевой жизни Латышской дивизии. Снаряжение и продукты доставлялись только самолетами. Среди болот, превратившихся весной 1942 года с начавшейся распутицей в озера, не имея достаточного снаряжения и продуктов питания, дивизия продолжала вести упорные бои с противником.

Это продолжалось более двух месяцев.

Снабжение осуществлялось нерегулярно, бойцы могли получать иногда по 100 грамм хлеба в день, а нередко бывало, что продовольствия не было совсем. Солдатам приходилось искать боеприпасы и продовольствие, совершая для этого вылазки на нейтральную полосу, потому что в апреле быстро растаял снег, не было никаких постоянных дорог (зимние дороги исчезли), и весь район северо-западнее Осташкова стал практически недоступен для любого вида транспорта. Вся армия, а с ней и дивизия, фактически оказалась без тыла, в полной изоляции, без продовольствия, фуража, боеприпасов.

Использование наземных коммуникаций для снабжения войск возобновилось только с конца мая 1942 года.

В мае 1942 года-феврале 1943 года войска 1-й ударной и 11-й армий предприняли на рамушевском направлении пять частных наступательных операций. Все они остались безрезультатными, не дав существенных результатов. Ставка выразила свое недовольство ходом событий тем, что сняла В.И. Кузнецова, и 22 мая командармом 1-й ударной был назначен генерал В.З. Романовский[73].

В этой обстановке положение дивизии было тяжелым и осложнялось.

В мае 1942 года командир дивизии Ян Вейкин (вернувшийся из госпиталя только 6 мая), писал своему партийному руководству, что взят слишком резкий курс на русификацию дивизии. Забыли, что дивизия-то называется Латышской не случайно. Как в дивизии, так и в армии имеется тенденция рассматривать ее без учета специфики, просто как одну из многочисленных дивизий Красной армии. Особенно резко, писал Вейкин, это проявляется в деле набора руководящих кадров. «С этой вредной тенденцией веду борьбу и считаю, что при Вашей поддержке этот промах скоро и безболезненно выправим»[74].

Если бы речь шла только о несоблюдении национальной квоты в назначениях начальства! Тяжесть положения была гораздо более глубокой и реальной: красноармейцы из-за перерезанных коммуникаций умирали голодной смертью. В дивизии от голода в мае 1942 года умерли 7 человек, а затем еще 22[75].

Командование дивизии установило связи с советскими органами в Новгородском партизанском крае и оттуда получало продовольствие — столько, сколько могли дать партизаны, сами находившиеся в полном окружении немецких войск. Иногда подразделения дивизии даже специально устраивали вылазки в немецкие тылы, чтобы захватить продовольствие и боеприпасы[76].

Ликвидировав блокаду «Демянского котла» ударом от 21 апреля 1942 года, немецкое командование сохранило там группировку своих войск, подтвердив намерение использовать плацдарм для активных действий. Одновременно оно приняло меры к предотвращению вторичного окружения. Созданный проход («Рамушевский коридор») в «Демянский мешок» был довольно узким (12 километров), поэтому сразу же была создана мощная оборона — были введены дополнительные силы численностью 5 дивизий, и проведена в течение лета 1942 года большая работа по строительству оборонительных сооружений, связывающих системы траншей и сети дорог, достигавших местами переднего края. Длина «коридора» — около 35 километров, демянский плацдарм в поперечнике имел около 50 километров.

Вновь образовавшаяся конфигурация линии фронта (около 280 километров) означала изменение обстановки. Необходимо было вносить изменения в боевые планы, по-иному группировать войска. Отныне, с 21 мая 1942 года начались бои за «Рамушевский коридор». Они шли вплоть до 14 февраля 1943 года.

В связи с этим кардинальным изменением обстановки отпала оперативная необходимость удержания силами 1-й ударной армии, среди которых была и Латышская дивизия, плацдарма западнее р. Ловать, особенно на сильно заболоченной местности у р. Холынья и Полисть, столь неблагоприятной для действий войск.

22 мая 1942 года было сменено командование 1-й ударной армии. Новый командарм генерал-лейтенант В.З. Романовский (1896–1967) 5 июня 1942 года представил Сталину план перегруппировки сил и средств, предусматривавший, в частности, вывод войск левого фланга армии — двух бригад и пяти дивизий (в том числе 201-й Латышской) — из сильно заболоченного и бездорожного района юго-западнее Старой Руссы на юго-восток, на восточный берег реки Ловать. Это сразу облегчало их действия, управление и снабжение, сокращало протяженность линии фронта со 170 до 122 километров, уменьшало расстояние от войск до баз снабжения на 40 километров[77], создавало возможность вывода войск в резерв.

3 июня 1942 года Ставка издала директиву 170432 о подготовке к операции по разгрому демянской группировки противника[78]. Приказывалось войска 1-й ударной армии отвести на восточный берег р. Ловать, оставив передовые части на р. Редья.

7 июня Ставка утвердила директивой 170449 решение Курочкина на поэтапный, в течение 7-12 июня, отвод 1-й ударной армии на новые позиции.

Сложность операции организованного отхода с занимаемых позиций была значительной, несмотря на уже имевшийся положительный опыт. Дивизия уходила со всей материальной частью, тылами. Особую, и весьма значительную, трудность представляло и то, что воины очень ослабли из-за длительного недоедания. Важной проблемой стала организация специальных санитарных постов для оказания помощи бойцам, которые во время пешего марша не могли двигаться самостоятельно[79]. Войска уходили вместе с населением окружающих деревень, не желавшими попасть под иго оккупации, и ему тоже надо было оказать помощь. К маю в дивизии пало большинство конского поголовья, остро встал вопрос о транспорте.

Дивизия получила приказ на переход за р. Ловать, на позиции примерно в 45 километрах юго-восточнее ее. Отход совершался со значительными сложностями, вызванными тем, что от недоедания люди ослабли[80].