Читать онлайн «От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны». Страница 36

в центре 4-я группа армий (Хюнтцигер) силами 4-й армии имела задачу прикрывать направление на Лангр, находясь в районе реки Эна; 2-я армия оставалась южнее Седана;

на правом фланге 2-я группа армий должна была защищать «линию Мажино» и Рейн силами трех армий: 3, 5 и 8-й.

Хотя «линия Мажино» была сильна, наш новый фронт, обращенный на север между рекой Маас и морем, был слабее, в особенности его левый фланг. На реке Эна — рубеж, который наши войска заняли 16 мая, — мы имели время для организации обороны, тогда как на реке Сомма этого времени не оказалось. Здесь мы не могли прикрыть бреши, имевшиеся в обороне, потому что на южном берегу Соммы немцы захватили обширные и неприступные предмостные плацдармы у Амьена и Перонне, с которых они в любое время могли перейти в наступление. Кроме того, плотность наших оборонительных линий была мала: всего одна дивизия на каждые 11–15 километров фронта.

Французские резервы, способные закрыть брешь в линии фронта или перейти в контратаку, были исключительно слабы. Поэтому, чтобы компенсировать недостаточность сил, способных оказать сопротивление немецким танковым соединениям, Вейган распорядился создать систему опорных пунктов, названных «очагами сопротивления»; созданные в населенных пунктах и лесных массивах и вооруженные 75-мм пушками в качестве противотанковых средств, эти опорные пункты должны были продолжительное время оказывать сопротивление противнику, даже будучи обойдены с флангов и окружены. «Эта система, — писал генерал Рекуин, — была лишь последним прибежищем, позволявшим этим слабым, но отважным войскам с честью оказать сопротивление, прежде чем быть сокрушенными».

Поэтому было необходимо, писал впоследствии генерал де Голль, не только завязать чисто оборонительное сражение в стиле 1918 года, но и отказаться от идеи создания непрерывного фронта и маневрировать, маневрировать… Фактически он предложил генералу Вейгану создать из еще остававшихся в строю 1200 танков и нескольких пехотных дивизий две контратакующих группировки: одну севернее Парижа и вторую южнее Реймса — и «наносить неожиданные удары на флангах того или иного из немецких механизированных корпусов, которые, продвигаясь вперед после прорыва наших оборонительных линий, оказались бы расчлененными по фронту и растянутыми в глубину».[58]

На рассвете 5 июня люфтваффе яростно атаковали позиции и тылы французской 3-й группы армий, а танковые соединения немцев с плацдармов в Амьене и Перонне перешли в наступление, используя мосты, уцелевшие от разрушения и находившиеся к западу от Амьена. Фюрер тут же объявил по радио: «Сегодня началось второе большое наступление с использованием новых огромных ресурсов!»

Немцы не замедлили обнаружить, что у противника что-то изменилось. К этому времени французские солдаты, получившие боевой опыт и сосредоточенные в опорных пунктах, начали оказывать упорное сопротивление и французские 75-мм пушки стали наносить большие потери немецким танковым частям. «Французы оказывают сильное сопротивление», — писал генерал Лист.[59] «Нигде не видно признаков деморализации. Мы являемся свидетелями появления новой французской тактики ведения боя».

В 13.00 командующий французской группой армий донес: «Хотя немцы просочились в наше расположение, опорные пункты держатся. На западе 15-й танковый корпус был остановлен на второй линии обороны, в 12 километрах от Соммы. В центре 14-й и 16-й танковые корпуса задержаны на первой линии обороны. На востоке войска 9-й немецкой армии остановлены в районе Шмен-де-Дам».

На следующие сутки, хотя в центре французы продолжали сдерживать оба танковых корпуса противника, на флангах сопротивление французов ослабло. На западе 15-й танковый корпус немцев подавил опорные пункты 10-й армии, обойдя и окружив две дивизии, удерживавшие левый фланг французов. На востоке немцы оттеснили войска 6-й армии на южный берег Эны. «К вечеру, — пишет Вейган, — под влиянием этих успехов противника на наших флангах я должен был принять решение отступить на рубеж рек Авр — Эна. Наши резервы оказались слишком слабы и не смогли предотвратить прорывы противника в наше расположение».

Утром 7 июня 17-я танковая дивизия немцев, обойдя опорные пункты на левом фланге французских сил, достигла пункта, расположенного в 40 километрах от Руана!

Контрнаступление, предпринятое наспех сформированной группой, состоявшей из остатков танковой дивизии, трех легких кавалерийских и одной пехотной дивизии, оказалось безуспешным, и 51-я шотландская пехотная дивизия и 9-й корпус оказались отрезанными от 10-й армии. На востоке мы еще удерживались на реках Авр, Уаза и в нижнем течении реки Эна. Получив донесения о происшедших изменениях обстановки, военный кабинет решил, что сражение проиграно.

Действительно, сражение на Сомме было проиграно. 8 июня 7-я танковая дивизия Роммеля, прорвав фронт, потеснила 10-ю армию, расколов ее на две части, одна из которых откатилась в направлении на Гавр, а другая — на юг в направлении на Понтуаз. Разрыв фронта французов в низовье Сены еще более расширился. Вейган начал принимать меры по ликвидации этой бреши и прикрытию Парижа.

На востоке, после форсирования Эны, немцы образовали плацдарм в Суассоне. 6-я французская армия отступила к реке Марне. 3-я группа армий образовала фронт в секторе нижнего течения Сены и на Марне, прикрыв Париж. «Если этот фронт будет прорван, — заявил Вейган, — координированная оборона этой территории будет невозможна».

9 июня танки Роммеля вышли на правый берег Сены у Эльбёфа. Полностью изолированный левый фланг 10-й французской армии был прижат к морю в районе западнее Дьеппа и после неудачной попытки эвакуироваться морем 12 июня капитулировал перед танками Роммеля.

Диспозиция французских войск сложилась следующим образом: от побережья моря до Вернона — 10-я армия; в прикрытии Парижа — 7-я и Парижская армии; на реке Марна — 6-я армия. К утру 9 июня сражение завязалось к востоку от Эны; теперь наступила очередь вступить в бой группе армий Рундштедта, причем в результате сопротивления французских войск, на двое суток задержавшего продвижение немецких 14-го и 16-го танковых корпусов к югу от Амьена, эти корпуса были отобраны у Бока и переданы в группу армий Рундштедта. Теперь в его подчинении находилось четыре танковых корпуса из пяти. Все они были брошены в наступление на Шампань. Главная сцена боевых действий переместилась на восток.

На реке Сомма благодаря наличию захваченных ранее плацдармов немцы получили возможность перейти в наступление своими танковыми соединениями без предварительной подготовки. На реке Эна немецкой пехоте понадобилось проложить путь для танков, и 9 июня пехотные части 12-й армии атаковали позиции 4-й французской армии на Эне в районе Невшателя.

На нашем правом фланге 14-я пехотная дивизия отбросила немецкие части, форсировавшие реку, и захватила 800 пленных. В центре на различных участках фронта 2-я дивизия также отбила все атаки, а именно в этом секторе 39-й и 41-й танковые корпуса Гудериана должны были форсировать Эну.

Лишь к концу суток, узнав о захвате небольшого плацдарма на одном из участков левого берега реки, Гудериан решил за ночь переправить на этот участок 1-ю танковую дивизию с задачей начать наступление в 10 часов следующего дня, за этой дивизией должна была последовать 2-я танковая дивизия. Вечером начальник штаба сухопутных войск вермахта Гальдер записал: «…противник ожесточенно сопротивляется по всему фронту».[60]

Однако Вейган, по-видимому, не считал, что продолжительное сопротивление возможно. На совещании 9 июня он сообщил: «Наши армии ведут последний оборонительный бой. Если он будет проигран, они будут обречены на быстрое уничтожение». В этот вечер он приготовил доклад председателю Военного комитета для вручения на следующий день. В нем говорилось: «Окончательный прорыв наших фронтов может произойти в любой момент… Наши армии в этом случае будут сражаться до конца, но их полный разгром был бы вопросом времени».

В 6.00 10 июня 1-я танковая дивизия немцев переправилась на левый берег Эны, за ней последовала пехота. Вслед за этим они перешли в наступление на вторую линию обороны 4-й французской армии. «Наши танки не встречают сопротивления на открытой местности, — писал Гудериан, — потому что, согласно новой тактике французов, они организуют оборону в населенных пунктах и лесных массивах и у этих опорных пунктов наша пехота встречает упорное сопротивление: бои идут за каждый дом и каждое укрепление».

Однако к 16.00 французские опорные пункты были подавлены, и немецкие танки продолжили наступление. Примерно часом позже они были атакованы с фланга французской бронетанковой группой. «Однако, — доносил французский командир, — наши танки пришли слишком поздно. Они вскоре были обнаружены, и элемент внезапности был потерян. Завязалась беспорядочная схватка, в которой наши тяжелые танки “В” — сильнейшие в мире в тот период — нанесли тяжелые потери немецким танковым частям». Гудериан, сам попавший в эту схватку, так описывает эту сцену: «В одном пункте я безуспешно пытался вывести из строя танк “В” с помощью трофейной французской противотанковой 47-мм пушки, однако все снаряды рикошетом отскакивали от толстой брони французского танка! Трофейные 37-мм и 25-мм пушки также оказались неэффективными. В связи с этим мы понесли тяжелые потери».