Читать онлайн «Нашествие чужих: ззаговор против Империи». Страница 7

3. А что такое — «интернационал»?

«Молодой человек, на что вы рассчитываете, ведь перед вами стена!»

«Стена — да гнилая, ткни — она и развалится».

Так, вроде бы, ответил Владимир Ульянов жандарму при первом своем аресте. Эта история была хрестоматийной в советских учебниках. Мы не знаем, действительно ли она имела место, ведь про Владимира Ильича очень многое и напридумывали. Хотя может быть, подобный диалог и впрямь состоялся. Но если так, то молодой Ульянов погорячился. Стена была еще вовсе не трухлявой, а мощной и монументальной. И как раз поэтому она слишком многим мешала. Не слабость России, а ее сила вызывали вражду к ней.

В дополнение к прежним противникам проявлялись новые. В 1860–1870-х гг. Пруссия объединила вокруг себя германские государства и возникла империя Гогенцоллернов. Возникла под гром пушек, разгромив датчан, австрийцев, французов. Рождению Германской империи немало помогла Россия, видя в ней противовес Франции и Англии. Но Германия стала весьма агрессивной державой. Огромные репарации, полученные от Франции, помогли создать мощную промышленную базу. Милитаризация обеспечивала дисциплину и единение общества, предотвращала социальные конфликты. Иллюзии непобедимости кружили головы, рождались претензии на европейское и мировое господство.

А главным препятствием для таких проектов была Россия. Уже с 1871 г. германский генштаб разрабатывал планы войны с русскими. Был заключен блок с Австро-Венгрией, потом в германскую орбиту начала втягиваться Турция. Предотвратить общеевропейскую войну удалось лишь заключением союза между Россией и Францией. Однако и прежние противоречия, русско-английские и русско-французские, никуда не делись. Альянс оставался очень ненадежным. Например, в 1878 г., стоило лишь России разгромить Турцию, против нее снова выступил единый фронт западных держав. Англия, Австро-Венгрия, Германия (которой русские только что помогли объединиться) и Франция (которую русские только что спасли от немцев, желавших добить ее)[20].

К началу XX в. на арену соперничества за мировую гегемонию начала выходить еще одна держава, США. Быстро усиливалась и Япония. И очередная волна неприязни к нашей стране стала нарастать в связи с усилением России, национальной политикой Александра III. Роль катализатора этих процессов сыграло строительство Транссибирской магистрали. Во-первых, оно сулило России новый рывок развития и процветания. Во-вторых, встревожились англичане, считавшие себя хозяевами в Китае и монополизировавшие морские перевозки между Восточной Азией и Европой — Транссибирская магистраль перечеркивала эту монополию, по ней перевозка грузов пошла бы втрое быстрее и втрое дешевле. В-третьих, очень озаботились банковские и промышленные круги Америки — Россия становилась для них опасным конкурентом. Разумеется, озаботились и японцы.

Причем надо отметить, что к концу XIX — началу XX вв. уже сложился своеобразный «финансовый интернационал». Крупные банкиры в разных странах переплетались родственными узами, деловыми связями, компаньонством в тех или иных фирмах. Так, в Австро-Венгрии, Франции, Англии делами ворочали различные ветви клана Ротшильдов. Они были связаны с британскими Мильнерами, германскими Варбургами. Варбурги были в родстве с российскими банкирами Гинзбургами и т. д… И различные звенья «финансового интернационала» имели огромное влияние на правительства своих стран. В то время на Западе подобные взаимоотношения даже не скрывались. Банкиры и крупные промышленники имели прямые выходы на министров и глав государств. Часто они нуждались в правительственной поддержке против иностранных конкурентов и получали ее. Государство помогало обеспечить их выгодными заказами, рынками сбыта. Например, дополняя военный союз с другой державой торговыми договорами — о закупках союзницей товаров у тех или иных фирм.

Но и само государство проводило свою политику с помощью банкиров. Привлекало их вложения для производства оружия, строительства флотов, крепостей, важных отраслей промышленности и транспорта. Или для предоставления займов «нужным» союзникам. При этом банкиры задействовали средства частных граждан — выпускали и продавали с выгодой для себя облигации займов. А чтобы облигации стали привлекательными и росли в цене, банки через подконтрольную им прессу подправляли «общественное мнение». В результате граждане, купившие ценные бумаги, начинали симпатизировать стране, которой предоставлен заем, считать ее другом своей родины, желать успехов. Ведь от тех же успехов зависел и курс приобретенных облигаций. Таким образом, само «общественное мнение» оказывалось зависимым от стратегии и выгод банковских кругов.

Однако «финансовый интернационал», как бы парадоксально это ни звучало, был тесно связан и с социалистическим. Банкиры считали полезным поддерживать социалистические партии. Видели в их программах выгодные для себя стороны. Могли через партийных лидеров оказывать давление на правительства, регулировать рабочее движение, нацеливая его в нужное для себя русло. Опять же, через социалистов было удобно манипулировать «общественным мнением». Ну а партии и их лидеры нуждались в деньгах для своих изданий, аренды помещений, выборных кампаний. Потребность получалась взаимовыгодной. Хотя связи между социалистическими и банкирскими структурами оставались скрытыми — рабочая масса такого альянса могла «не понять». Связующими звеньями между теми и другими структурами являлись масонские ложи.

Получая подпитку из «закулисы», II (социалистический) Интернационал являлся отнюдь не слабой и не формальной организацией. Германские, австрийские, французские, английские социалистические круги занимали весомое место в парламентах своих держав, оказывали влияние на международную политику, сотрудничали между собой. Но Интернационал обладал еще одним ценнейшим качеством. С ним были связаны российские революционеры. Стало быть, через него можно было оказывать воздействие на обстановку внутри России! Причем в поддержке русских революционеров смыкались как иностранные социалисты, так и различные «общественные», благотворительные организации — за которыми стоял крупный капитал. Так, в США видные бизнесмены Дж Кеннан, С. Клеманс, У.-Л. Гаррисон и др. создали в конце XIX в. организацию «Друзья русской свободы», ставившую целью оказание помощи «жертвам царизма»[21]. Близкие «общественные» структуры возникали в Голландии, Англии.

Стоит ли удивляться, что российские социалисты всегда могли неплохо устроиться за границей? Заметьте, никому из них, в отличие от будущих белоэмигрантов, не приходилось страдать без крыши над головой, ютиться по трущобам, подыхать от голода, зарабатывать на кусок хлеба грузчиками или проститутками. Все получали какие-нибудь дотации, подработки — не жирные (чего ж дармоедов баловать?), но достаточные для существования (когда-нибудь пригодятся). Многие русские эмигранты «по совместительству» вступали в социал-демократические партии других государств. Так, Александра Коллонтай стала членом социал-демократической партии Германии. Это давало заработок партийного функционера, гонорары за публикации в газетах. И позволяло раскатывать по разным странам на сборища феминисток, суфражисток, конгрессы, конференции, крутиться в калейдоскопе событий, постоянно разнообразить политические и сексуальные ощущения. Она приобретала известность в качестве самостоятельной величины, начала читать лекции. Правда, фабричные работницы несколько раз чуть ее не отлупили. Потому что в те времена даже на Западе большинство женщин было недостаточно «продвинутыми», чтобы спокойно выслушивать пропаганду «свободной любви» взамен семьи и брака.

Но у международной социал-демократии существовали контакты не только с банкирскими кругами. А еще и со спецслужбами своих стран. Ну а как же? Работа этих спецслужб нацеливалась против России. Западная социал-демократия тоже считала главным своим врагом Россию. И имела связи с русскими антиправительственными организациями. Альянс напрашивался сам собой. Доказательства? Они лежат на поверхности. Только их почему-то старательно не замечают. Обратите внимание — ни один «политик», бежавший из России, не был задержан и привлечен к ответственности за нелегальный переход границы. Ни один не был арестован за проживание по поддельным документам. Могло ли это осуществляться без содействия спецслужб? Не было ни одного случая, чтобы пропагандистская литература и иные нелегальные грузы, которые переправлялись из эмиграции в Россию, были выявлены и захвачены иностранными таможнями и пограничниками. Перехватывали их только русские органы, если получалось. А уж добиться экстрадиции политических преступников западными государствами было настолько нереальной задачей, что в Петербурге махнули рукой и перестали предпринимать такие попытки.