Читать онлайн «Исторические очерки Дона». Страница 57

Эта передышка была необходима Наполеону. Не менее того она была нужна и союзникам.

За это время с Дона подошли пополнения. Атаманский полк был развернут в десять сотен и имел 780 казаков, в других полках число казаков было доведено до четырехсот-пятисот.

Чрезвычайным напряжением всей Франции Наполеон собрал к осени армию в 157 000 человек и подошел к Лейпцигу. Русско-прусско-австрийская армия насчитывала к этому времени почти 300 000. К ней с севера шла еще Русско-шведско-прусская северная армия короля шведского, француза Бернадота.

Союзные войска окружали французскую армию Наполеона под Лейпцигом.

История назвала сражение под Лейпцигом 4, 5 и 6 октября «битвою народов». После Бородинского сражения это было самое большое сражение, данное Наполеоном.

Под Бородином тоже была «битва народов». «Двунадесять языков» армии Наполеона обрушились на Русскую армию Кутузова. Но какая разница: Бородино и Лейпциг!

У Бородина опьяненные успехом ряда победоносных войн, верящие в гений Наполеона, жаждущие в таинственной Москве грабежа и большой добычи, разноплеменные полчища Наполеона шли в бой с уверенностью в победе. В них не было разложения и измены. Победы одержать они не смогли.

Под Лейпцигом вчерашние союзники Наполеона перешли к Александру. Веры в гений Наполеона больше не было. Император Франц, тесть Наполеона, был в стане врагов; пруссаки открыто шли против Наполеона. Росло в войсках французских сознание несокрушимости союзных войск. В них были дружба и согласие. В стане Наполеона не проходил страх перед казаками. Наполеону приходилось учитывать и то, кто и когда ему изменит…

В таком громадном сражении, каким была Лейпцигская «битва народов», действия казаков были незначительны. В ней Лейб-гвардии Казачий полк вписал на страницы истории Донского войска блестящий свой подвиг и покрыл славой свой штандарт, стяжав родному войску мировую славу.

В первый день сражения, 4 октября, Император Александр с австрийским императором Францем, с королем Прусским, с многочисленной свитой, в сопровождении 4 эскадронов Лейб-Казачьего полка выехал на холм у деревни Госсы, откуда было видно все поле под Лейпцигом.

Было сумрачное, холодное, осеннее утро. Лейб-казаки стали за холмом у берега болотистого ручья.

Сражение началось артиллерийским состязанием. Сотни орудий гремели с обеих сторон, и пеленою дыма затягивалась унылая полоса осенних полей за городом. С музыкой и развернутыми знаменами тронулись пехотные Русские полки графа Витгенштейна и австрийские полки генерала Клейнау. Они дошли до холмов, занятых французами. Поражаемые здесь артиллерийским и ружейным огнем, они отошли и начался затяжной пехотный бой.

Казачьи полки графа Платова стояли без дела у деревни Зейфертсхайна.

Бой с переменным успехом шел весь день. Ранние октябрьские сумерки приближались. Наполеон, как он всегда это делал в больших сражениях, решил получить победу атакой тяжелой кавалерии. Она должна была смести и уничтожить потрясенные целодневным боем, утомленные и понесшие большие потери полки союзников. Он приказал Неаполитанскому королю Мюрату лично повести в атаку кирасирский корпус Латур-Мобура. Восемь тысяч всадников, закованных в стальные доспехи, в касках, с тяжелыми палашами в руках, на рослых и сильных лошадях были двинуты им из глубокого резерва в атаку на Русские полки. Батальон Кременчугского пехотного полка, построивший «карре» навстречу грозной атаке, был уничтожен до последнего человека. В артиллерийской роте графа Аракчеева прислуга была изрублена и орудия взяты французами. Стремительным и грозным потоком кирасирский корпус прорвал линии 2-го пехотного корпуса и внезапно показался у деревин Госсы. Правое крыло кирасир должно было захватить ту горку, где стояли Император и король.

Александр потребовал к себе командира Лейб-гвардии Казачьего полка генерал-майора графа Орлова-Денисова, и приказал ему направить навстречу кирасирам легкую гвардейскую кавалерийскую дивизию генерала Шевича, гусар, улан и драгун и прусскую кавалерию — драгунские и кирасирские полки. Должно было произойти столкновение двух огромных конных масс. Тяжелый топот конских ног становился слышнее и слышнее. И было видно, что линии союзных полков короче линии французских кирасир.

— Полковника Ефремова к Его Величеству! — раздалось в рядах Лейб-Казачьего полка.

Ефремов, старший после командира полка полковник, поскакал на вороном коне к Государю. Он сейчас же и вернулся.

— Полк! — скомандовал он, — отделениями по четыре заезжай! Рысью. Ма-а-арш! За мной!

Ефремов поскакал к ручью.

Кто попал на узкую плотину — тот сразу проскочил, но кто пошел в болотистый ручей — загруз. Эскадроны смешались. Лошади увязали по брюхо, всадники соскакивали с них, чтобы помочь лошади выскочить из болота. Эскадроны перемешались.

— Пош-шел! — грозно крикнул кто-то в рядах.

Звонко щелкнули плети по мокрым бокам коней. Первый эскадрон вынесся на поле и привычно построил фронт.

— Эскадрон! Благословляю, — крикнул Ефремов, ожидавший полк, и показал саблей на несущуюся к Госсе кирасирскую дивизию.

Лейб-казаки выходили ей во фланг. Кирасиры были близко. Склонились алые пики «к атаке»; эскадрон за эскадроном в грозном молчании по весь скок сильных казачьих коней ударил кирасирам. Все смешалось. Топот коней, рев людей, остервенелых в рубке, удары пикой под каски, крики о пощаде французов. Это продолжалось несколько мгновений. Кирасиры смешались и повернули назад. Русская и прусская конница бросилась их преследовать. Лейб-казаки отбили захваченные кирасирами орудия, и гнали французов до самой главной их позиции, где попали под орудийный и ружейный огонь и были остановлены.

Звонко звучали трубные сигналы, призывавшие лейб-казаков обратно. Ординарец потребовал полковника Ефремова к Государю. Полк стал на свое место за холмом у деревни Госсы. Никто не слезал с запотевших, тяжело поводящих боками коней. Ждали Ефремова. «Что сказал Государь? Как он? Доволен ли?» Ефремов показался на холме. Он скакал к полку, и на его шее блистал белый Георгиевский крест, навешенный на него Государем. Казаки притихли.

— Друзья! — с одушевлением крикнул полку Ефремов. — Государь благодарит всех нас за ваш нынешний славный подвиг. Он сказал сейчас, что отменно доволен вами! Его Величество благодарит Бога, что из столь страшного боя вы возвратились со столь малою потерею. Он молит Бога, чтобы и в будущих ваших подвигах вы были бы так же счастливы, как сегодня.

В атаке были убиты полковник Чеботарев и 18 казаков, и ранены поручики Орлов 2 и Безкровный, корнет Николаев и 11 казаков…

Конная атака кирасир — последнее средство выиграть сражение 4 октября — была опрокинута. Французская история отметила громадную помощь, оказанную лейб-казаками в этом сражении. В ней написано: «Центр союзников должен был быть прорван, и сражение союзниками решительно проиграно. При известии об этой опасности Император приказал гвардейскому казачьему полку, состоявшему его конвой, атаковать. Эта горсть воодушевленных присутствием их Государя, совершила чудеса храбрости. Кавалерия Неаполитанского короля была опрокинута, и казаки взяли обратно 24 орудия из двадцати шести, только что захваченных ею…»

В память этой атаки в 1832 году был установлен полковой праздник Лейб-Казачьего полка на 4 октября, день св. Ерофея. В 1913 году, ко дню столетия «битвы народов», с разрешения Германского правительства, в Лейпциге был сооружен Русскими богатый и красивый храм-памятник, где было собрано все, что напоминает о братском содружестве двух великих народов во время войны с Наполеоном за свободу Европы.

Проигранное Наполеоном сражение 4 октября продолжалось 5 и 6 октября. К союзникам подошел с севера Русско-прусско-шведский корпус шведского короля — француза Бернадота. Саксонский корпус генерала Ренье и вюртембергская конница генерала Нормана перешли на сторону Бернадота. Лейпцигское сражение для Наполеона кончилось полным поражением. Около трети армии Наполеона осталось на полях под Лейпцигом. Наполеон был принужден отступить за Рейн, во Францию.

Атаман граф Платов был снова поставлен во главе казачьего корпуса, и ему было поручено преследование Наполеоновских войск. Донцы вошли во Францию. Там стояла гнилая зима. Проливные дожди сменялись морозами, потом вдруг становилось тепло, все оттаивало — была грязь и сырость, и снова туманы и мороз. Каменные города и деревин, где мало было сараев и конюшен, не давали хороших ночлегов для казаков и их коней. Приходилось становиться биваками под открытым небом на холодном дожде и ветру. Вспоминая эту французскую зиму, сложили казаки песню: