Читать онлайн «Великие путешествия античного мира». Страница 8

Греческие географы IV века до н. э. ссылались на сочинение массалиота Эвтимена, якобы совершившего плавание вдоль западных берегов Африки, вплоть до реки, в которой водились крокодилы и гиппопотамы. Из этих же глухих ссылок, не позволяющих даже с точностью судить о времени жизни Эвтимена, хотя многие ученые относят его к VI веку до н. э. — ко времени наибольшего расцвета торговли и мореплавания древней Массалии, можно заключить, что Эвтимена интересовал вопрос об истоках Нила. Эта географическая проблема волновала уже древнеегипетских ученых-жрецов, стремившихся выяснить, откуда берет начало их река-кормилица и чем вызываются ее ежегодные разливы. От египтян интерес к истокам Нила передался греческим ученым.

Эвтимен, вероятней всего, никогда и не плавал вдоль берегов Африки, но, как это было принято в тогдашней литературе, придал своему повествованию об истоках Нила для большей убедительности форму перипла, то есть описания плавания в те неведомые страны, где, по его предположению, брала начало великая египетская река. Как мы уже знаем, нахождение истоков Нила подозревали в отдаленных местах, но именно там, где встречали крокодилов. На основании этого признака делались очень смелые географические выводы, соответственно которым истоки Нила следовало искать даже в Индии.

Допускают, что описание Эвтимена содержало, быть может, наименования некоторых пунктов на африканском побережье, известных также и из перипла Ганнона. В этом не было бы ничего удивительного. Упоминает же Геродот в описании плавания Сатаспа и еще в другом месте ливийский мыс Солоэнт, находящийся за Геракловыми столпами, куда в его время греческим торговцам не приходилось плавать. Знает он также и некоторые другие пункты западного берега Африки и проживающие там племена пигмеев, хотя при этом и не говорит ничего о плавании Ганнона. Эти сведения стали ему известны, вероятнее всего, не непосредственно от мореплавателей, а из каких-либо греческих географических сочинений (может быть, не только из сочинений Эвтимена), хотя он не упоминает ни разу имен авторов, из книг которых заимствует различные мнения об истоках Нила и о происхождении его разливов. Одно из этих мнений сводится к тому, что Нил вытекает из океана. Может быть, оно было заимствовано Геродотом из сочинения Эвтимена, пусть хоть и не непосредственно, а через Гекатея, «Землеописанием» которого он, несомненно, пользовался. Конечно, это все лишь догадки, но они более или менее вероятны.

Гораздо менее обоснованы предположения некоторых современных ученых, допускающих, что Эвтимен действительно плавал по Атлантическому океану и достиг устья Сенегала, приняв его за истоки Нила. Невероятным это представляется не только потому, что в силу политических обстоятельств того времени нелегко представить себе греческий корабль плавающим вдоль западных берегов Африки в карфагено-финикийских водах. Такое представление кажется малоправдоподобным, в особенности оттого, что все сообщения о ливийском западе и о его атлантическом побережье, предшествующие по времени периплу Ганнона, не содержат в себе следов сколько-нибудь серьезных наблюдений, а представляют собой домыслы, основанные на рассказах людей, может быть там и действительно побывавших, но не ставивших своей целью научные наблюдения. Человек, побывавший у устья Сенегала, кто бы ни был, если он имел в виду хотя бы самые элементарные географические исследования, вряд ли стал бы утверждать, что вода в океане пресная, что река Сенегал течет на восток, а не на запад, что разливы Нила вызываются пассатными ветрами, дующими в Атлантике, и т. п. Однако именно это делали, по-видимому, Эвтимен и другие древнейшие греческие ученые, полагавшие, что Нил вытекает из океана.

Скорее следует предположить, что точка зрения Эвтимена представляет собой отвлеченную псевдоученую комбинацию из рассказов египетских жрецов о том, что Нил течет с запада, и рассказов карфагенских мореплавателей о том, что на западе Ливии имеется река, в которой водятся крокодилы и гиппопотамы. Геродоту это, видимо, было ясно, он категорически отвергает версию об истечении Нила из океана, как и самое существование пресноводной реки Океана, придуманной, по его мнению, древними поэтами.

Он отвергает также и предположение о разливах Нила вследствие действия пассатных ветров на океане или на Средиземном море. Но его собственные объяснения еще менее рациональны, чем те, которые он отбрасывает. Мы их приведем, для того чтобы читатель мог судить об уровне знаний в области космографии и естествознания, которыми располагал Геродот.

«(II, 23) Кто говорит об Океане, тот впутывает в объяснение неизвестные предметы, и потому мнение его не подлежит даже и обсуждению. Я не знаю о существовании какой-либо реки Океан, мне кажется, что Гомер или другой какой-нибудь из древних поэтов выдумал это имя и ввел его в поэзию.

(24) Если, отвергая прежние мнения, необходимо высказаться самому о предмете темном, то я сообщу свое предположение о том, почему летом Нил разливается. В зимнюю пору солнце оттесняется бурями от своего обычного пути и проходит через Верхнюю Ливию [южную часть Африки]. Этим в кратких словах все сказано. Если только это божество Солнце находится очень близко к какой-нибудь стране и проходит прямо над нею, то естественно, что такая страна испытывает сильнейшую жажду и тамошние реки высыхают.

(25) Говоря более подробно, дело состоит в следующем. Проходя по Верхней Ливии, Солнце производит такое действие: так как в стране этой воздух всегда ясен, земля нагрета и нет ветров, то во время своего прохождения Солнце действует как в летнюю пору, когда находится на середине неба, а именно: оно притягивает к себе воду, а притянувши, снова отталкивает ее в верхние земли, ветры подхватывают воду, рассеивают ее, и пары снова превращают в жидкость. Вот почему дующие из этих стран ветры, южный и юго-западный, дождливы более всех прочих ветров. Однако мне кажется, что Солнце отпускает не всю ту воду, которую притягивает ежегодно из Нила; часть ее оно удерживает при себе. Когда зимние холода уменьшаются, Солнце опять возвращается на середину неба и с того времени тянет к себе воду одинаково изо всех рек. До этой поры реки имеют высокую воду, потому что к ней в изобилии примешивается вода дождевая, когда землю орошают дожди и изрывают потоки; наоборот, летом, когда реки не получают от дождей, а Солнце притягивает к себе воду, они мелеют. Между тем Нил, вовсе не получающий дождевой воды, но притягиваемый Солнцем, как единственный изо всех рек, должен быть в зимнюю пору гораздо беднее водою, чем в летнюю. Ибо летом Нил притягивается Солнцем наравне с другими реками, а зимой Солнце пьет воду только из него одного. Таким образом, источником этих явлений я считаю Солнце».

Мы бы, вероятно, не знали почти ничего о карфагенском мореходстве вдоль Западной Африки, если бы не сохранилось описания одного из таких плаваний, предпринятого, должно быть, еще в V веке до н. э. Сохранилось, правда, не само описание, а его греческий перевод, сделанный, может быть, значительно позже, чем произошло это плавание, но, во всяком случае, не позже того времени, когда жил греческий историк Полибий (201–120 до н. э.), читавший текст в связи со своим собственным путешествием вдоль западных берегов Африки, о котором, к сожалению, подлинного отчета не уцелело.

Греческий текст называет Ганнона карфагенским царем — это соответствует наименованию той высшей правительственной должности, которая в Карфагене была выборной и исполнители которой назывались суфетами. Ганнон предпринял свое плавание по постановлению карфагенского сената или народного собрания, для того чтобы основать (в действительности же, вероятно, лишь возобновить и пополнить новыми колонистами) ливифиникийские города на западноафриканском побережье.

Ливифиникийцами карфагеняне называли смешанное население тех пунктов, которые были основаны финикийскими торговцами. Отчет о своем плавании, высеченный в виде надписи на каменной плите, Ганнон поставил в качестве посвящения божеству в храме Кроноса (который соответствует карфагенскому богу-родоначальнику Баал Хама-ну). Достоверность этого вряд ли может быть подвергнута сомнению. Это, видимо, было в обычае карфагенян, так как позже подобным же образом поступил знаменитый карфагенский полководец Ганнибал, поставивший в храме Геры в южноиталийском городе Кротоне надпись на камне с отчетом о своих военных успехах.

Прежде чем высказать какие-либо соображения о географических и этнографических подробностях отчета Ганнона, приведем его текст:

«Ганнона, царя карфагенян, описание обплыва ливийских земель, находящихся за пределами Геракловых столпов, посвященное в храме Кроноса и гласящее так: (1) Карфагеняне решили, чтобы Ганнон отправился в плавание за Геракловы столпы и основал города ливифиникийцев. И он отплыл, имея шестьдесят пятидесятивесельных кораблей, множество мужчин и женщин, числом до 30 000[20], пропитание и прочее снаряжение. (2) Отчалив и выплыв за Столпы, мы плыли два дня и потом основали первый город, который назвали Тимиатерием [где-либо близ современной Мехдии]. При нем была большая равнина.